МЕНЯ ВЁЛ ИНСТИНКТ САМОСОХРАНЕНИЯ…» Что уберегло Иннокентия Смоктуновского от пули на войне.

Будущему актёру Иннокентию Смоктуновскому было всего 17, когда его в феврале 1943 из Красноярска отправили в киевское военно-пехотное училище. А откуда в срочном порядке, без присвоения звания, на фронт – в 212-й мотострелковый полк 75-й гвардейской дивизии. И сразу он оказался в эпицентре сражений - в битве на Курской дуге, после которой участвовал в форсировании Днепра. Красная армия потеряла в том великом сражении 417 тысяч солдат, более миллиона человек было ранено, но счастливая звезда сопутствовала молодому Смоктуновскому, который закончил бой без единой царапины. Позже, в конце 1943 года, в бою под Житомиром он попадёт в плен, но удача снова окажется на его стороне: он сбежит из концентрационного лагеря... А спустя годы напишет пронзительную книгу воспоминаний «Ненавижу войну», где расскажет, какого это - пройти через «ад на земле» и остаться человеком. «Не верьте, что на войне не страшно, это страшно всегда. А храбрость состоит в том, что тебе страшно, а ты должен преодолеть животный ужас и идти вперёд, и ты это делаешь», - напишет он.
Иннокентий Смоктунович (именно так звучит настоящая фамилия актёра) появился на свет в 1925 году в крестьянской семье в деревне Татьяновка Томской губернии. Прадедушка его работал егерем в Беловежской Пуще и за ненамеренное убийство зубра вместе с родными был отправлен в Сибирь. Семья Смоктуновичей была большая: Иннокентий был вторым из шестерых детей, и жили они скромно. Про своих родителей будущий актёр говорил так: «Образования у них никакого не было — это были просто хорошие русские люди, что называется «от земли». Мать, Анна Акимовна, — маленькая, добрая и очень тихая женщина. Отец, Михаил Петрович, — во всем её прямая противоположность. Двухметрового росту, невероятно сильный, рыжеволосый, залихватского характера…»
В 1929 году Смоктуновичи покинули родную деревню. В стране в то время полным ходом шла коллективизация, и родители Иннокентия, не желая идти в колхоз, перебрались в Красноярск. По прибытию в город Михаил Петрович нашёл работу в качестве портового грузчика, а Анна Акимовна устроилась на колбасную фабрику, но всё равно семья едва сводила концы с концами. В одном из интервью Смоктуновский расскажет: «В юные годы я и не слышал о карманных деньгах. Заслужить мороженое — редкостная радость. Но я не помню ни вкуса конфет, ни вкуса мороженого из детства… Моя мать часто приносила с работы мясные косточки, из которых готовила суп. Вот вкус того бульона я запомнил на всю жизнь».
⠀
С началом войны, в 1941 году, глава семьи отправился на фронт, и на подросшего Иннокентия легли заботы о содержании родных. Юноше приходилось совмещать занятия в школе с учёбой на курсах киномехаников, а когда ему исполнилось 17 - его забрали в Киевское военное училище, перебравшееся в Ачинск. Всего через несколько месяцев он в числе таких же плохо подготовленных молодых бойцов оказался практически в самом пекле войны, но выжил… «В живых после той ночи, - напишет Смоктуновский, - остались девять человек; не задетых, не раненых - и того меньше, единицы. Я - один из них. Однако я не делал ничего такого, чего не делали бы все остальные: здесь упасть, отползти, пригнуться, встать за укрытие, переждать секунду артналёт, лёжа на дне воронки, нырнуть в канаву от летящей сверху бомбы - в общем, я делал всё то, что делали все, каждый вокруг нормальный солдат, боец, человек. Других, поступавших иначе - не видел, не знал, за два года беспрерывной фронтовой жизни не встречал ни одного...»
⠀
За участие в операции по форсированию Днепра Смоктуновский был впервые представлен к медали «За отвагу» - за успешное выполнение задания, которое могло окончиться гибелью. Вместе с ещё одним солдатом ему поручили доставить важные документы в штаб, располагавшийся на острове посредине Днепра - реку нужно было преодолеть вброд, и это при том, что противник прекрасно об этом знал и простреливал переправу, уже убив накануне двух курьеров.
«Затея эта была обречена, - вспоминал Смоктуновский, - это понимали все. Мой напарник, лишь войдя в воду, был ранен и не мог держаться со мною рядом. Я же должен был уходить, пытаться прорваться сквозь зону обстрела... Где-то у середины протоки, захлёбываясь, едва успевая схватить воздуха перед тем, как опять уйти под воду, оглянувшись, я увидел, как он, странно разбрасывая руки, тяжело падал в воду, барахтался, вставал и опять тонул. Я пытался что-то крикнуть ему, но бесполезно. Он утонул или был унесён течением...» Это было невероятно, но Смоктуновский с заданием справился и тут же приобрёл славу любимчика фортуны. «Оказывается, за нашим купанием в Днепре наблюдали многие, и все, кто видел, как колошматили нас на протоке, были немало удивлены, узнав, что меня даже не царапнуло. "Ну везёт тебе, длинный, ты просто счастливчик, несмотря на то, что доходяга"».
⠀
Если о подвигах Смоктуновский иногда и рассказывал, то было то, о чём он молчал годами: в бою под Житомиром Иннокентий Михайлович попал в плен, и только счастливая случайность спасла его. В ноябре 1943 года его в числе других советских солдат немцы согнали в импровизированный концлагерь – участок земли в чистом поле, огороженный колючей проволокой. Здесь руками, котелками и палками пленные рыли себе ямы, садились в них, накрываясь сверху шинелью, и так пытались спрятаться от дождя и холодного ветра. При приближении патруля невольники вставали навытяжку в своих ямах, а тех, кто по каким-либо причинам не мог подняться, расстреливали на месте.
⠀
Когда красноармейцы пошли в наступление, немцы решили перегнать пленных в другое место. Голод и дизентерия тогда лишили Смоктуновского сил, он едва мог передвигаться. Уже в пути он понял, что плетущихся в конце колонны больных и слабых конвоиры безжалостно расстреливают, и Иннокентий, не желавший умирать, нашёл в себе силы и рванул вперёд... А дальше всё было как во сне - решил: что будет, то будет. «Когда колонну вели через мост, - рассказывала дочь Иннокентия Смоктуновского, - папа жестом попросил конвоира отпустить его попить воды. Тот разрешил, и он спустился под мост, где и спрятался. Просидел в сугробе всю ночь…
А вскоре возле реки появились другие немцы, и один из них стал спускаться к мосту с пистолетом в руке. Когда он ступил на лёд и сделал шаг, то поскользнулся и упал. Его пистолет поехал по льду, он ползком стал его догонять и прошёл ту мёртвую точку, с которой бы увидел отца в упор. А когда немец встал, то, отряхнувшись, прошёл мимо...»
⠀
Выжить Смоктуновскому удалось лишь чудом. А о том, как именно, он рассказал в своей книге. «Меня, восемнадцатилетнего, измученного мальчишку, вёл инстинкт самосохранения. Я выведывал у крестьян, где побольше лесов и болот, где меньше шоссейных дорог, и шёл туда. Фашистам там нечего было делать в отличие от партизан. Так добрёл до посёлка Дмитровка... Постучался в ближайшую дверь, и мне открыли. Я сделал шаг, попытался что-то сказать и впал в полузабытье. Меня подняли, отнесли на кровать, накормили, вымыли в бане. Меня мыли несколько девушек - и уж как они хохотали! А я живой скелет, с присохшим к позвоночнику животом, торчащими рёбрами. Когда увидел себя в зеркале, испугался: неужели это я?..». Его спрятали в сарае и целый месяц выхаживали прямо под носом у немцев и местных полицаев, которые частенько наведывались в деревню, чтобы следить за порядком. По словам актёра, именно там и тогда, когда совершенно посторонние люди с риском для собственной жизни спасали жизнь ему, он впервые понял настоящую цену человечности. Война закончилась, шёл год за годом, Смоктуновский уже блистал на сцене и экранах, но связь с этой семьей из глухой украинской деревеньки он сохранил до конца жизни. И благодарил за спасение.
Кстати, эта украинская семья не только спасла красноармейца Смоктуновского, но и свела поправившегося солдата с заместителем командира местного партизанского отряда, в который Иннокентий и вступил в феврале 1944 года.
⠀
В мае того же года, когда части Красной армии освобождали территории СССР, партизанский отряд влился в 318-й гвардейский стрелковый полк 102-й гвардейской стрелковой дивизии. С этим полком, в должности командира отделения роты автоматчиков, гвардии младший сержант Смоктуновский и двигался на запад, в сторону Берлина…
Во время освобождения Варшавы будущий артист был награждён второй медалью «За отвагу». Как следует из наградного листа, в ожесточённых боях при прорыве обороны немцев в районе деревни польской Лорцен 14 января 1945 года его отделение одним из первых ворвалось в траншеи противника, уничтожив в ближнем и даже рукопашном бою несколько десятков солдат и офицеров противника. После демобилизации в октябре 1945 года, Смоктуновский вернулся в Красноярск. И, хотя вернулся героем, с наградами, его пребывание в плену ему позже ещё припомнили. Многие бывшие узники немецких лагерей потом прошли через сталинские лагеря. И хотя Смоктуновского такая участь миновала, в списки «неблагонадёжных» он всё же попал. Некоторое время ему запрещалось жить в крупных городах Советского Союза, поэтому его домом стал Норильск, где он выступал на сцене местного Заполярного театра вместе с заключёнными Норильлага, и там-то произошла встреча, перевернувшая его жизнь. Среди заключённых лагеря был и отбывавший срок актёр Георгий Жженов, который после освобождения уговорил Смоктуновского перебраться в Москву и написал на него рекомендательное письмо Аркадию Райкину. Так начался путь Иннокентия Смоктуновского - актёра, которого впоследствии узнала вся страна.
⠀
Потом было много ролей в театре и кино, признание и любовь зрителя, женитьба на любимой женщине, рождение детей, трудности и радости… И до конца жизни благодарил Бога за то, что уберёг его на войне и позволил воплотить в жизнь свою мечту - стать актёром и сыграть много прекрасных ролей. «Папа не любил вспоминать войну, - рассказывала дочь Смоктуновского, Мария Иннокентьевна. - Он хлебнул на ней столько лиха, что саму память о ней старался в душе не тревожить. Поэтому, наверное, и нам с братом ничего не рассказывал, и фронтовые медали не носил. А потом, неожиданно для нас, семьи, и для многочисленных почитателей его таланта, написал потрясающие пронзительной честностью воспоминания. Там-то мы и узнали об одном интересном случае, произошедшем с ним ещё в детстве - именно этот случай он считал своим оберегом от пули на войне.
В 1932 году, когда случился повальный голод, родители решили отдать его и его брата Володю родной тётке, сестре отца - она тоже жила в Красноярске, своих детей у неё не было. Но младший, Володя, всё равно умер, а отец в 8-летнем возрасте из-за нужды подворовывал на базаре, чтобы выжить. Про воровство тётке не говорил. Она была набожной и добропорядочной женщиной. А однажды она дала ему 30 рублей, чтобы он занёс их на восстановление местного храма. И всю дорогу он шёл и недоумевал, зачем отдавать такие деньжищи в никуда. Хотел располовинить сумму либо не нести, а постепенно тратить на покупку продуктов. Тётка всё равно не проверит, сделал ли он пожертвование… Но потом что-то его словно подтолкнуло дойти до храма, подойти к клиросу, где стояла собирательница средств, и протянуть ей эти купюры. До конца жизни папа считал, что в годы войны именно этот случай стал для него оберегом. Тем более сумма была символичная: 30 рублей как 30 серебреников. Не смалодушничал…»