Осипенко Владимир Терентьевич 1941-1945 гг.
Мой дед, Владимир Терентьевич Осипенко, на фронт попал в первые дни войны. До 1941 года он служил в армии 5 лет, а в 1940 г его не отпустили домой, причина неизвестна, и он находился до начала войны в воинской части под Могилёвом, оттуда их отправили на фронт. Летом шли ожесточенные бои на Украине под Шепетовкой, практически без оружия воевали против вооруженной пехоты и танков. Шёл бой, его ранило в грудь, пуля прошла навылет, не задев жизненно важных органов, а осколок снаряда попал в руку, застрял в кости, в результате от локтя до кисти ткани остались не чувствительны на всю жизнь, хотя рука и работала.
Мой дед потерял сознание, а когда очнулся, была глубокая ночь, темнота, тишина, вокруг горы трупов. И вдруг он услышал стон, подполз, оказалось ещё один солдат жив, ранен. Вдалеке мерцали редкие огоньки украинского села. Солдаты решили идти-ползти на свет, к людям. Молодая украинка приютила раненых солдат у себя на сеновале, промыла раны, перевязала, накормила. На следующий день попросила ребят уйти, потому что боялась за жизнь своих двух детей, ведь в селе были немцы и местные полицаи.
Недолго скитались Володя с другом, полицаи их поймали. Всех пленных русских солдат они сажали в ямы: дед говорил, что там хуже чем в концлагере. Полицай подводит раненого Володю к краю ямы, раны болят, он старается осторожно спуститься туда, а украинский полицай со всей силы толкает его в прострелянную спину прикладом автомата. Около двух месяцев деда держали в битком набитой людьми яме, кормили крапивой, замоченной в воде один раз в день, а пить можно было только дождь.
Потом пришли немцы, всех пленных погнали на станцию, загрузили в вагоны и повезли. Первая остановка была в Польше, часть людей выгрузили в концлагерь Освенцим, а дед поехал дальше, его отправили в Германию в Бухенвальд.
Там он пробыл около трёх с половиной лет. Дед не очень хотел вспоминать то время, он просто не знал, какие эпизоды его жизни способен выдержать, понять мозг его внуков, ещё детей. Горы трупов, опыты над людьми, подвешенные за подбородки дети на крюки для туш свиней, круглосуточно работающие печи… Загоняли иголки под ногти, когда пытали.
В концлагере деда спасло от голодной смерти одно обстоятельство. Под Шепетовкой, когда колонну военнопленных русских солдат гнали на железнодорожную станцию, по дороге он снял с убитого немецкого солдата дорогие часы. А в Бухенвальде предложил их купить фельдшеру-иностранцу. Доктор оказался порядочным человеком, сказал, что у него нет такой суммы денег, но он готов давать иногда еду и обработает раны, пока не выплатит стоимость этих часов. Иностранцы содержались гораздо лучше, чем русские военнопленные и только обмен дорогих вещей на еду спасал от голодной смерти.
У деда на одной руке искривлены фаланги четырех пальцев, однажды молодой немец охранник лагеря приказал вставить пальцы руки в проем двери и с ноги захлопнул тяжелую дверь, пальцы сломались, а немец смеялся, пошутил…. О зверствах в Бухенвальде сейчас уже многое известно.
Дед рассказывал, что концлагерь Бухенвальд был огромен, как город и жил, как город, с больницами, рынком, работой, бараками. Однажды зимой он от голода украл с кухни сырую картофелину, а немец заметил. Его вывели на улицу, раздели до гола на лютом морозе и избивали до потери сознания, подумали, что умер и ушли. Соседи по бараку затащили его в помещение, чудом остался жив.
11-12 апреля 1945 года узников Бухенвальда освободили американцы, многим предлагали уехать в Америку. Земляк деда так и сделал, а дед больше всего хотел домой, он не был дома 10 лет.
Освобожденные узники, ехавшие в Россию, загрузились в вагоны, но состав остановился в Польше. Поляки до мая 1945 года заставляли людей из концлагеря работать на шахте. Только после Победы русские солдаты освободили пленников, загрузили в вагоны и повезли в Россию, в Москву, в Бутырку…
Всех пленных проверяли, как попал в плен. В Бутырке дед просидел около трёх месяцев, пока его история полностью не подтвердилась. А следователи этой тюрьмы настойчиво предлагали Володе остаться в Армии, предлагали учиться на офицера. Сотрудники НКВД и других ведомств, повидавшие немало, сказали: «выжить в таких условиях, как ты побывал, невозможно, что это чудо, универсальный солдат».
С Москвы дед домой, в белорусскую деревню Старый Дедин добирался сам, увидел родной дом почти через год после окончания войны. Подошел к дому и увидел в окне мальчика двух лет. Малыш крикнул: «Мама, к нам какой-то дядька пришел!» Это был его младший брат Федор.
(Записано со слов Владимира Терентьевича Осипенко)
Комментарии 7