А ведь в былые времена в такой радостный праздничный день мы всегда отдыхали за Волгой. Большими компаниями выезжали в пять-шесть лодок, многие семьями с детьми. Под ласковым майским солнышком тепло и приятно было валяться на песочке, многие уже купались, правда не в Волге, но в озере на косе, или в денежном на той стороне. Сейчас даже думать страшно о купании, погода даже не апрельская. а, скорей, мартовская...
Этот день памятен мне всегда, но я не помню такого холодного утра. А память зовет в далекое детство, нагоняя воспоминания о былых майских днях, таких теплых и ласковых, спокойных и веселых. А рядом все живые, родственники за праздничным столом, многочисленные друзья и подруги. Чаще всего в этот день мне вспоминается наш Северный в далеких шестидесятых.
С самого утра на улице уже слышался веселый шум, это соседи поздравляли громко с Победой друг друга через забор. Чуть позже, приодетые в праздничное, выходили за калитки. Женщины в лёгких летних платьях, мужики в очень редко надеваемых праздничных костюмах, где на груди горели ордена и медали, начищенные до блеска по поводу святого для них праздника. Собирались обычно у нашего доминошного стола у забора Гончаровых. Стол быстро накрывался, несли всё, что было в погребах и подвалах. А на улице хватало героев. Неторопливо шагал на протезе дядя Вася Жупиков, опираясь на бадик, а, поравнявшись с домом Одинцовых, шумел через забор: "Петро! Ты готов?" Из калитки выходил на костылях одноногий дядя Петя, весело приветствуя соседа. Глаза отставного лейтенанта подозрительно блестели, видно уже принял стопочку-другую, не утерпев до уличного застолья. И оба зашагали в другой конец улицы, позвякивая медалями на пиджаках. На пути из калитки ковыляет дядя Вася Ефремов, такой же одноногий на костылях, в костюме с наградами и в неизменной своей военной полевой фуражке. И вот уже три инвалида, словно три богатыря, строем идут бок о бок, словно на параде на площади. А за столом уже перезвон стаканов, веселые голоса, звук баяна и неизменная в этот день "Катюша". Это дядя Саша Савин, в народе просто "Браток" широко растягивает меха трофейного баяна, отделанного красивым перламутром. Бывший разведчик дошел до самого Берлина, и наград у него было больше всех на улице. Мы пацаны во все глаза таращились на эти медали и ордена, отбрасывающие солнечные блики, крутились тут же невдалеке от стола, в надежде услыхать "про войну". Им всем было что рассказать. Но никто из ветеранов не любил вспоминать вслух, а тем более, рассказывать о войне. Но в такой день словно прорывало стариков. Водка развязывала не только языки, но и раскрывала их души. И вот уже "Браток", после очередной стопки, помянув всех погибших друзей, смахнув слезу, невольно начинает рассказ о них, о том, скольких "языков" они взяли и как геройски погибали. И вот тут, словно запрет спадал и с остальных. Уже наперебой начинают говорить о своем и другие наши уличные герои. Мы, отбросив свой неизменный мяч, толпой усаживаемся на бревно напротив стола, разинув рты и, присмирев, пытаемся не пропустить ни одного слова из рассказов наших дедов, хотя не все слова там далеко цензурные. Но жены их не одергивают, сегодня их день, сегодня можно всё. Каждый понимает, что это не пьяный хулиганский мат, это крик души из того времени, и на врага они шли как раз с этими словами...И нас никто сегодня не гонит от стола: "Чего уши развесили?! А ну бегом отсюда!!!" Им всем просто не до нас, они в своем героическом прошлом, под звон стаканов, так и вырывающегося из души наружу.
Со двора выходит дядя Паша Гончаров, попросту Фёдорыч. Он тоже нарядный, но на груди нет боевых наград, зато орден Трудового Красного знамени и медаль За трудовую доблесть. Знатный металлург-прокатчик сортопрокатного цеха не попал на фронт, хотя пытался не один раз. Ему всегда в военкомате отвечали, что такие очень нужны в тылу. В 1942 году вместе с заводом семья Гончаровых выехала в эвакуацию в Челябинск. И там наш знатный труженик "ковал победу", обеспечивая страну так нужным металлом. Он и после войны вернулся на восстановление родного "Красного", расчищал завалы, монтировал и налаживал новое оборудование, чтобы скорей завод заработал в полную силу. На пенсию вышел в должности мастера стана, но продолжал работать, обучая молодежь. И вот уже два его сына пришли на смену в цех, и оба по стопам отца стали орденоносцами. Старший сын Геннадий стал кавалером Ордена Ленина, младший Борис - кавалер Ордена Знак почета.
Дядя Паша присоединяется к шумной праздничной компании, выпивает пару стопок за павших, опасливо косясь на соседа Братка. Они, хоть и жили в одном доме, финские дома на две семьи были, но недолюбливали друг друга. И уже распаленный водочкой дядя Саша Браток взрывался наконец накопленным. Это повторялось из года в год в такой день. Мы все уже заранее знали слово в слово, как и что тот скажет соседу. Отставив баян в сторону, бывший разведчик, сверкая глазами и медалями, уже тыкал пальцем в грудь Гончарова: "Я до Берлина дошел, чуть Гитлера не взял, а ты на Урале отсиделся!" Нет, он не был сварливым и завистливым, просто считал, что так несправедливо, когда одни воюют, а другие в тылу. Да он и не один так считал, прошедшие войну повидавшие кровь и смерть, многие так же были обижены на "тыловых". Но тут уже взрывался Фёдорыч: "Да кабы не я в тылу, до хера бы ты навоевал!" И он тоже был прав...У каждого их них была своя правда, разъяренных мужиков быстро успокаивали, сунув в руки баян, а те, словно ничего и не было несколько минут назад, сидели рядом на лавке и дружно выводили: "Тёмная ночь...только пули свистят..."
Посиделки затягивали до самого вечера, когда уставшие и пьяные от водки и воспоминаний начинали расходиться по домам. Тётя Пана Жупикова поддерживала под руку своего Василия, им идти дальше всех до дома, младший их сын Сережка шел рядом. готовый поддержать отца в любой момент. Но тот, скрипя протезом, шел вперед нетвердой своей походкой, лишь мотая головой, словно отгоняя назойливые воспоминания о былом, так растревоженные сегодня в этот праздничный день.
Дядя Петя шел рядом с дядей Васей, им было недалеко, рядом живут. У одного не было левой ноги, у другого правой. В сумерках казалось, что это одна сказочная фигура с двумя головами и на двух ногах. Ефремов сворачивал к своей калитке, где его ждала жена тетя Марфуша, а дядя Петя ковылял навстречу своей тёте Нюсе...
Праздник Победы на нашей улице заканчивался. Еще в синих сумерках слышался громкий голос Братка, матившего вновь "тыловых крыс", и наша соседка тетя Настя Куликова никак не могла успокоить своего дядю Васю: "Да хватит тебе уже! Завтра вставать рано..." Но тот, звеня горлышком бутылки о стакан, наливал себе вновь. Опрокинув залпом: "За павших! И чтобы никогда больше не было войны."- дядя Вася под руку с супругой уходил от стола.
Сегодня им можно, сегодня их день...Расходились и мы по домам. Под впечатлением увиденного и услышанного сегодня долго не удавалось уснуть. В голове крутились сцены из рассказов дяди Саши Савина, как тащили здоровенного рыжего немца на себе через линию фронта. Как танкист-лейтенант Одинцов вытаскивал раненого товарища из горящего танка, как красноармеец Ефремов поднимался в атаку с винтовкой наперевес под шквальным огнем пулеметов и минометов.
Вот обо всем этом они рассказывали только один раз в году именно в этот день. И все их рассказы сегодня заканчивались одной фразой: "Не дай бог такое повторится!"
Уже давно нет никого из них в живых, не осталось даже их детей на улице. Да что там детей, нет уже даже внуков, моих ровесников. Но я-то помню их всех, и буду помнить и рассказывать о них, чтобы остальные знали и помнили то поколение, завоевавшее великую Победу и наше светлое будущее.
Присоединяйтесь к ОК, чтобы посмотреть больше фото, видео и найти новых друзей.
Комментарии 2
В душу западают твои рассказы о прошлой жизни, о людях…
Очень интересно.