Ничейное рыжее счастье

- Мяу!
- Ну, чего орёте, оглашенные? Чай, не март! – прошамкала старуха, укоряя расшумевшихся на улице кошек, и тут же охнула: резко кольнуло с левой стороны.
Проглотила таблетку, подождала. Вроде отпустило.
- Видать, не сегодня, - сказала она вслух, просто чтобы услышать голос. В комнате давно уже поселилась тишина, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов. – Это всё дождь проклятущий, с утра зарядил, вот и болит всё! Хорошо тебе, Сёма, сам прибрался, а меня тут мыкаться оставил!
Старуха уже давно жила одна. Старость подобралась незаметно, и вот уже даже поход в магазин превратился в испытание. Болела каждая косточка, каждая мышца, лестница стала бесконечно длинной, подъездная дверь – тяжёлой.
А ведь когда-то у неё была семья, муж, любимая дочурка… Семён умер в одночасье, молодым совсем. Врачи говорили – сердце. Дочка какое-то время жила с ней, потом привела жениха. Он-то и стал причиной разлада.
- Не пара он тебе, - говорила Александра. – Что это за работа – в кабаках на гитаре тренькать? По всему видать, прощелыга! И чтоб ноги его в моём доме не было!
Танюшка сперва доказывала что-то, плакала. А потом уехала с этим своим, как там его. Далеко, в Новосибирск. И больше не возвращалась. Видать, не нужна мать…
Одно остаётся – помирать.
Бабка Саша с кряхтением поднялась, сунула ноги в разношенные тапки и пошаркала к шкафу. Там, под бельём, хранился конверт со сбережениями.
Старуха иногда доставала их и пересчитывала. По её прикидкам, должно было хватить.
- Мяу! – снова услышала она совсем близко. Опираясь рукой на стену, дошла до балконной двери, с трудом опустила ручку, открыла.