ПЕЩЕРА (1)
Даже те, у кого была плохая память на лица, её обычно запоминали сразу. У Маши были глаза разного цвета – один светло-карий, почти жёлтый, другой – голубой. И родимое пятно на виске. Небольшое, в форме кошачьей лапки.
Женя звал ее Муркой. Она – Маша, Маруся. Разные глаза, как у кошки, метка на виске. От Маруси до Мурки недалеко. Но это было Женькино имя для нее, никто после его не повторил.
Оказывается, они жили в соседних дворах. Но немножко разминулись во времени. Всего десять лет. В зрелые годы – ни о чем. В детстве и юности – целая эпоха. Она была еще ученицей «началки» с пышными бантами в коротких толстых косках, когда он окончил школу и поступил в вертолетное училище.
Он знал, что всё равно уйдет из дома – в их семье все мужчины были военными. Отец ждал, что сын поступит в военно-технический институт, до которого сорок минут общественным транспортом. А Женька хотел уехать на край света, потому что не мог смотреть, как отец бьет мать. Причем, даже когда Женька вырос, и мог бы скрутить отца в бараний рог, мать не давала за себя заступаться. Любила такой сумасшедшей любовью. И не было для нее минут слаще, чем те, когда отец, протрезвев, на коленях просил прощения.
Женька понимал, что рано или поздно или уб-ьёт отца, или сойдет с ума от этой больной жизни. Он и Достоевского потом никогда читать не мог, находя перекрестное эхо, в страданиях героев – и самых близких ему людей.
Нет комментариев