Большой белый пёс шел по кругу.

Из воспоминаний немецкого солдата..

Я до сих пор помню тот бой, спустя много лет. Он навсегда врезался в мою память.
Дело было зимой сорок второго года, в лютый январский мороз. Наступление нашего артиллерийского полка пролегало через возвышенность, где раньше, располагались оборонительные рубежи русских, до того, как их разбила шквальным огнём в пух и прах наша авиация и артиллерия.
Благодаря бесчисленным артобстрелам и налётам штурмовиков люфтваффе высота была полностью очищена от вражеских сил. (Так мы тогда полагали). Нам оставалось лишь взойти на возвышенность, чтобы оборудовать там новые позиции, откуда нашей артиллерии предстояло обстреливать следующий рубеж обороны русских.
Мы достигли подножия высоты, шагая по русской земле ровной уверенной арийской поступью, быстро и без происшествий. Местами дорога была сильно занесена и приходилось преодолевать сугробы, но мы тем не менее неотвратимо приближались к цели. Как вдруг, ни с того ни с сего, снег ушёл из-под наших ног, превратившись в метель из свинца перемешанного с ледяной крошкой. Он бил нам лицо, этот смертоносный шквал, и нам пришлось повалиться на землю и искать укрытие.
Оказалось, что это были русские пулеметы! Они разили нас прицельным огнём с разнесённых, как нам думалось, в пух и прах позиций на высоте!
Мы, солдаты вермахта, были сбиты с толку. Но вскоре, придя в себя после окриков закалённых в боях с коммунистами командиров, развернули орудия и привели в боевую готовность. По нам стреляли прицельно и беспрерывно, не давая высунуть головы, но мы тем не менее делали своё дело слаженно и скрупулёзно, как истинные арийцы с бесстрашным нордическим нравом..
Спустя десять минут, когда орудия были готовы к бою, оберлейтенант Штраубитц приказал открыть ответный огонь. Загрохотали наши победоносные пушки и мы, все как один, снова уверовали в победу и непобедимость вермахта!
Обстрел продолжался около часа. Мы то открывали огонь, то прекращали, в ожидании того, последует ли ответный огонь со стороны русских. Наконец, пулемётные очереди со стороны высоты стихли по меньшей мере на четверть часа, как нам показалось окончательно и насовсем. Тогда мы набрались мужества и двинулись дальше, по склону, в сторону высоты. Но, как только мы выбрались из укрытий и зашагали вперёд, огонь со стороны вражеских позиций возобновился. Пули русских косили немецких солдат безжалостно и неотвратимо.
Мы вновь открыли ответный огонь и палили ещё полтора часа, до тех пор, пока снаряды не подошли к концу. Спустя ещё сорок минут огонь прекратился и со стороны русских. Кое-кто из наших предположил, что у них, как и у нас, закончились боеприпасы. Тогда мы отважились снова пойти вперёд.
Мы потеряли много солдат, полегло не меньше половины роты, но оставшиеся в живых всё же не побоялись снова бросить вызов смерти. Медленно шагали навстречу врагу, преодолевая вьюгу и ожидая нового шкала из смертоносного свинца. Но, когда мы подошли к позициям русских совсем близко, то вместо ожидаемых большевистских орд увидели всего лишь две сиротливых фигуры.
Русские стояли в полный рост, не прятались и не страшились пуль. Худые, небольшого роста, в руках у каждого – штыковая лопата.
Они, эти двое, закричали "За Родину!" тонкими, похожими на мальчишеские, голосами и побежали на нас по сугробам! Двое практически безоружных бросились на полсотни немецких солдат. Спустя минуту, когда они приблизились, я понял, что это были девушки!
Оказывается, позицию русских на высоте удерживали всего лишь двое бойцов – совсем ещё молодые девчонки-санитарки! Они прятались, как мы узнали позже, до поры до времени в чудом уцелевшей землянке, а выйдя по окончании обстрела наружу и найдя на позициях лишь убитых, решили мстить за павших товарищей. Стрелять из пулемётов они умели на славу, что и продемонстрировали наглядно, как только увидели в отдалении нас, шагавших в направлении высоты немецких солдат.
Мы сблизились с бегущими на нас русскими санитарками и сцепились с ними в рукопашном бою. Скрутили всем скопом этих двоих и связали руки ремнями. Я не мог поверить глазам, когда увидел их документы...
Им было по девятнадцать лет! Совсем ещё девчонки-соплячки!!!.
Эти русские санитарки могли преспокойно уйти с высоты по окончании обстрела и спасти таким образом свои жизни. Но вместо этого они решили пострелять, завидев поблизости многочисленные мишени. Взялись за пулемёты, ставшие бесхозными после смерти товарищей, и открыли огонь по врагу.
В тот день я впервые задал себе вопрос, которым много раз задавался впоследствии и который мучал меня много лет спустя: зачем мы воюем с теми, кого нельзя победить? Я задавал себе его под Москвой, под Ржевом и под Варшавой — и каждый раз не находил ответа. Мужество русских солдат непостижимо, оно противоречит логике и здравому смыслу. Напав на Советский Союз, фюрер совершил непростительную ошибку, за которую все мы в итоге дорого заплатили.