Предыдущая публикация
Егорыч, сало и Мафиози
Тагир Нурмухаметов
Токарем Василий Егорович был от Бога. Да и то сказать, с самого окончания ПТУ и до сегодняшнего дня - профессии не изменял. Металл чувствовал. По звону его определял, каким резцом, на какой скорости и за сколько проходов вывести размер в ноль. За свою жизнь наточил тонны стружки, а изделий – пожалуй, сотни тонн.
Выйдя на пенсию, промаялся в пустой, неуютной квартире пару недель и откликнулся на просьбу знакомого начальника ремонтно-механической мастерской при автобазе. Оживил изношенный токарно-винторезный станок советского производства, рожденный, как и он, в древнерусском городе - волею судеб встретились два земляка на Урале.
«Здесь, пожалуй, и доживем свое», - решил Егорыч и ухаживал за станком так, будто от этого зависела не только работа хитроумного механизма, но и его собственная жизнь.
Токарная мастерская оборудована отдельно от других помещений. И хорошо – Егорыч любил одиночество, привык за долгие годы. Ровное гудение станка успокаивало, стружка, вьющаяся серпантином, радовала глаз. Вот так, хорошо. Еще один проход, и можно нарезать резьбу.
Он остановил вращение, замерил диаметр и удовлетворенно крякнув, защелкал рычагами, выбирая шаг резьбы. Но сначала надо смазать деталь, чтобы резьба вышла гладенькой, без задиров.
Егорыч по-старинке использовал для этого свиное сало. Оно было на нижней полке инструментального шкафчика, завернутое в чистую тряпицу. Однако в этот раз его там не оказалось. Тряпица лежала на полу, а сала не было! Что за фокусы? Аккуратный Егорыч был уверен, что клал его на место, не выросли же у него ноги!
Он выключил электропитание станка и в наступившей тишине услышал жадное чавканье. За инструментальным шкафчиком сидел донельзя чумазый котенок и с великим аппетитом и урчанием уписывал украденное сало.
- Вот зараза! – ругнулся Егорыч и, подняв мелкого вора за шкирку, попытался отнять смазочный материал.
Не тут-то было! Хвостатая мелочь впилась в оставшийся кусок когтями всех четырех лап и урча продолжала свое насыщение. С трудом Егорыч оторвал его от сала и, усадив на лавку, застеленную старым ватником, погрозил пальцем:
- Тайное присвоение чужого имущества называется воровством! А ты занимаешься открытым хищением – это грабеж! К тому же поцарапал меня, а это уже разбой! Сиди, помалкивай, мафиози хвостатый. Сейчас закончу работу – покормлю.
Котенок сделал вид, что осознал тяжесть совершенного им преступления и виновато опустил голову, украдкой бросая на Егорыча виноватый взгляд. Но тот понял, что мелкий расхититель чужого добра внял обещанию покормить и теперь просто так от него не отделаться.
Закончив работу с деталью, Егорыч отключил станок, вытер ветошью руки и присел рядом с котенком.
- Ну, Мафиози, рассказывай – откуда ты свалился на мою голову? Где твое семейство?
Котенок поднял голову, взглянул на него и тихонько мяукнул. И столько обиды на свою жизнь было в этом коротеньком звуке. Так пронзителен был взгляд зеленых глаз, что у Егорыча защемило сердце.
Он взял котенка на руки, усадил на колени и погладил огрубевшей ладонью худую спинку приблудыша. Тот сначала недоверчиво отнесся к неуклюжей ласке, вздрагивая от каждого прикосновения, потом поднялся на лапы и, выгибая спинку, замурчал. Громко. Радостно.
Себя вспомнил Егорыч, глядя на котенка. Ведь такой же был и он, только в человечьем обличье. Рос в детском доме, вместе с вечно голодными друзьями. Воспитателям до них и дела не было...
С пацанами шныряли по местному рынку. Кто картошки стырит, кто капусты, кто в мясном отделе крошек соберет в горсть. В овраге, на костре сготовят варево, похлебают в очередь личными ложками – вот и приварок к детдомовской овсянке.
Став постарше, начали промышлять всерьез – подламывали овощные ларьки, пробирались на продуктовые склады, учились шарить по карманам. Все почти друзья-товарищи переселились в колонию для малолеток. И ему не миновать бы этого заведения, но встретился на жизненном пути добрый человек.
Перед Новым годом это было. Прилично одетый мужик с дочкой, лет десяти, покупал елку. Расплатившись, положил деньги в карман пальто, елку – на плечо, дочку – за ручку.
Тут-то Васька и запустил руку в чужой карман, но попался. Бросил мужик елку на снег и схватил Ваську – не вырваться. Не сдал в милицию, хотя они рядом были, за порядком наблюдали. Отвел в сторонку, расспросил, кто да откуда. Спокойно разговаривал, без злобы. Поверил ему Васька, рассказал. Отпустил его мужик, отсыпав из бумажного кулька пригоршню карамелек.
В этот же день пришел в детский дом, отпросил у воспитателя Ваську на праздник, паспорт предъявил, расписку написал, что вернет до отбоя. Хороший мужик был – Николай Николаевич, дядя Коля...
Частым гостем он был в его семье, как родная мама привечала его Екатерина Семеновна, старшим братом стал он для Леночки – их дочки. Всю жизнь Васька благодарил их за то, что не отвернулись от пацана, пригрели, наставили на правильный путь, объяснили - как жить.
Николай Николаевич привел его в ПТУ при заводе, на котором работал сам. В выборе специальности Васька не сомневался – стал токарем, как дядя Коля.
Проводили его в армию, про письма и посылки не забывали. Вернулся со службы и как обухом по голове – Леночка выходит замуж. Все правильно. Это для него она была единственной, а он для нее – Васька, друг и брат…
Тогда-то и уехал Василий из родного города. Но связи с единственно родными людьми не терял. Недолгую жизнь прожили дядя Коля с супругой. Едва дождались, когда внук пойдет в первый класс, и с разницей в год, друг за другом ушли в мир иной...
Приезжал Василий на их похороны, помог Леночке, чем мог. Еще тогда он понял, что неважно у нее с мужем жизнь складывается. Так оно и вышло. Осталась она одна с сыном. А время тогда было нелегкое – девяностые, которые по сию пору вспоминают с содроганием.
От помощи его отказывалась, глупая. Сын ее – Николай, в честь деда названный, уже в университете учился, когда не уберегла она себя. Словно тяжелым камнем придавило Василия это известие. Весь отпуск провел он с Николаем – ее сыном. Поддерживая друг друга, пережили они эту беду.
Строго-настрого наказал Василий Николаю - выбросить дурь из головы и обязательно доучиться. Сам все эти годы помогал ему, высылая деньги почтовыми переводами. Самому тратить было не на что - он так и остался холостяком по жизни.
Николай уже женат давно. Двух сыновей растит с супругой – Ваську и Кольку. Те Егорыча дедом называют, когда навещают семьей...
Тепло стало ему от воспоминаний. Если разобраться - хорошую жизнь прожил, честную, как и обещал дяде Коле. Наверное, потому и тепло, что не обманул, не свернул туда, где полегче деньги достаются.
- Не пропало твое добро, дядя Коля. К внуку и правнукам вернулось. Да и меня греет, что не один я на этом свете. Есть кому вспомнить, помочь, в случае чего.
Василий Егорович только сейчас заметил, что говорит вслух, а котенок, пригревшись на коленях, внимательно его слушает.
- Так как же мне называть тебя, Мафиози местный? – он потрепал чумазого разбойника по голове. – Будешь Мафиком. И не дело тебе шататься по автобазе. Буду делать из беспризорника приличного во всех отношениях кота. А приличному коту положено сидеть дома, ждать хозяина и спать в его постели. Понял?
Он поднялся, достал из одежного шкафчика наплечную сумку и выложил из нее на стол обед.
- Будешь жареную камбалу? Я ее очень уважаю. В кулинарии ее продают уже готовой, на развес. Мне там женщины всегда оставляют, знают мою слабость.
Разговаривая, он разворачивал упакованную в фольгу рыбу, выкладывал хлеб, ставил на плиту чайник.
- Не люблю я местную столовую. Изжогой после нее страдаю. А вот в кулинарии – другое дело. Не спеши! – он легонько шлепнул котенка, который в нетерпении сунулся к рыбе. – Тут кости, поперхнешься – и поминай как звали. Дай-ка я тебе почищу, чтоб без костей…
… Ровное гудение станка успокаивало, стружка, вьющаяся серпантином, радовала глаз. Василий Егорович, не отрываясь от работы, краем глаза наблюдал за котенком.
А тот впервые в своей жизни спал спокойно - сытый и приласканный, уверенный в безопасности и надежной защите. Вот так когда-то понял и малолетний Васька, что он небезразличен людям. Хотя бы одному человеку – точно!
И от души того человека, которого уже нет на этом свете, все еще тянется неиссякаемый лучик, тепла которого хватило и на чумазого котенка.
Автор ТАГИР НУРМУХАМЕТОВ
Следующая публикация
Нет комментариев