Благославит нас Господь!
Это подборка цитат с размышлениями одного ревностного христианина, с которым я единомыслен.
Начнём наверное с Макария Великого, он в Духовных беседах возвещвет нам, что "действие Божией благодати открывается в человеке, и приемлет он дарование Духа Святого, какого сподоблена бывает душа верная, только после долговременного борения, после опытов великого терпения и великодушия, после искушений и испытаний, когда свободное произволение испытано будет всякими скорбями. Когда ни в чем не оскорбит оно Духа, но по благодати будет во всем согласно с заповедями, тогда бывает оно сподоблено — достигнуть свободы от страстей, приять полноту духовного всыновления, изрекаемого в таинстве, также духовного богатства и такого разумения, которое — не от мира сего, и которого делаются причастными одни истинные христиане, которые ВО ВСЁМ ОТЛИЧНЫ ОТ ВСЕХ ЛЮДЕЙ БЛАГОРАЗУМНЫХ, СВЕДУЮЩИХ И МУДРЫХ, ИМЕЮЩИх В СЕБЕ ДУХА МИРА.
ОБНОВЛЕНИЕМ УМА, УМИРЕНИЕМ ПОМЫСЛОВ, ЛЮБОВЬЮ И НЕБЕСНОЮ ПРИВЕРЖЕННОСТЬЮ КО ГОСПОДУ ОТ ВСЕХ ЛЮДЕЙ В МИРЕ ОТЛИЧАЕТСЯ НОВАЯ ТВАРЬ - ХРИСТИАНИН.
Для того было и пришествие Господне, чтобы истинно уверовавшие в Господа сподобились сих духовных благ. Христианам принадлежат и слава, и красота, и небесное неизглаголанное богатство, приобретаемое трудом, потами, испытаниями, многими подвигами, но не иначе, как при Божией благодати."
На пути христианина встречают различные искушения для страдающих человеконадеянием. Эта болезнь телесного происхождения, она естественно природная, родом из детства.
Вот что говорит нам СВЯЩЕННОЕ ПИСАНИЕ О ПОСЛУШАНИИ:
«Но я писал вам не сообщаться с тем, кто, называясь братом, остаётся блудником, или лихоимцем, или идолослужителем, или злоречивым, или пьяницею, или хищником; с таким даже и не есть вместе. Ибо что мне судить и внешних? Не внутренних ли вы судите? Внешних же судит Бог. Итак, извергните развращённого из среды вас» (1 Кор. 5, 11–13).
«Вы – соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь её солёною? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить её вон на попрание людям» (Мф. 5, 13).
«Повинуйтесь наставникам вашим и будьте покорны» (Евр. 13, 17). Однако необходимым условием такого послушания он считает, в первую очередь, неусыпную заботу пастырей о душевном спасении пасомых: «Ибо они неусыпно пекутся о душах ваших, как обязанные дать отчет» (Евр. 13, 17)
Апостол также побуждает верующих поминать наставников. Но каких наставников? Тех, кто примером своей жизни учит слову Божию: «Поминайте наставников ваших, которые проповедовали вам слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их» (Евр. 13, 7).
Писание делает чёткое различие между добрыми пастырями и злыми наёмниками; истинными и подлинными служителями Божиими, учителями, пророками – с одной стороны, и лжесвященниками, лжеучителями и лжепророками – с другой.
Приведём цитаты из книги святого пророка Иеремии, которые использует и святитель Григорий Палама применительно к современным ему лжепастырям-еретиками: «Изумительное и ужасное совершается в сей земле: пророки пророчествуют ложь, и священники господствуют при посредстве их» (Иер. 5, 30–31). «Пастыри сделались бессмысленными и не искали Господа, а потому они и поступали безрассудно, и всё стадо их рассеяно» (Иер. 10, 21). «Множество пастухов испортили Мой виноградник, истоптали ногами участок Мой; любимый участок Мой сделали пустою степью; сделали его пустынею» (Иер. 12, 10–11).
Сам Христос чётко разделяет пастырей на добрых и злых, побуждая слушаться только хороших, а отнюдь не плохих – наёмников, которых интересует лишь собственная выгода и которые отнюдь не намерены жертвовать собой ради овец, оставляя их беззащитными при нападении волков: «Пастырь добрый полагает жизнь свою за овец. А наемник, не пастырь, которому овцы не свои, видит приходящего волка, и оставляет овец, и бежит; и волк расхищает овец, и разгоняет их» (Ин. 10, 11–12).
Многие лжепастыри проникли в овчарню не через двери, то есть не благодатью Божией, но «инуде», а именно посредством многоразличной симонии. И посему они, как замечает в своём «увещательном руководстве» преподобный Никодим Святогорец, не суть богоизбранные сосуды Божии и даже не ставленники народа, а просто-напросто самозванцы. Оттого то овцы и глядят на них как на чужаков, не слушаются их и не идут им вслед – ведь они следуют лишь за истинными пастырями: «Истинно, истинно говорю вам: кто не дверью входит во двор овчий, но перелазит инуде, тот вор и разбойник; а входящий дверью есть пастырь овцам. Ему придверник отворяет, и овцы слушаются голоса его, и он зовёт своих овец по имени и выводит их. И когда выведет своих овец, идёт перед ними; а овцы за ним идут, потому что знают голос его. За чужим же не идут, но бегут от него, потому что не знают чужого голоса» (Ин. 10, 1–5).
Однако, если овцы, то есть верующие, по какой-либо причине всё же последуют за худым пастырем, то ответственность за этот шаг будут нести они сами. Об этом ясно сказано в Апостольских постановлениях: миряне не могут утверждать, что они всего лишь послушные овцы, что сами они ничего не решают и что вся ответственность лежит сугубо на пастыре, который и даст за всё ответ. Мыслить так пагубно, ибо овцу поджидает верная смерть не только тогда, когда она не идёт вслед за добрым пастырем и потому бывает задираема волками, но и тогда, когда следует за злым – за лжепастырем. В заключение Апостольские постановления предлагают следующий совет, который во все времена звучит актуально: «Посему, надобно бегать пастырей-губителей».
Невозможно упомянуть всё, что в Новом Завете говорится о лжеучителях, лжепророках и лжепастырях. Приведём лишь слова святого апостола Павла, обращенные к пресвитерам Ефесским, которых он призвал в Милит, возвращаясь в Иерусалим из своего последнего апостольского путешествия. Он предупреждает их о том, что вскоре появятся пастыри – волки в овечьих шкурах – еретики, которые сделают всё, чтобы рассеять паству. Однако и из среды самих пресвитеров выйдут те, кто, извратят Евангелие, чтобы привлечь к себе слушателей и постараться сделать их своими приверженцами: «Итак внимайте себе и всему стаду, в котором Дух Святый поставил вас блюстителями, пасти Церковь Господа и Бога, которую Он приобрел Себе Кровью Своею. Ибо я знаю, что, по отшествии моём, войдут к вам лютые волки, не щадящие стада; и из вас самих восстанут люди, которые будут говорить превратно, дабы увлечь учеников за собою» (Деян. 20, 28–30).
И последнее: апостол языков предупреждает верных, что в вопросах веры и послушания необходимо проявлять такую осторожность и рассудительность, что даже если бы он сам или же ангел начали учить чему-то иному, неведомому прежде, то не следовало бы их слушаться: «Но если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема» (Гал. 1, 8).
1) Святитель Афанасий Великий
Святой Афанасий, понимая всю серьёзность вопроса о недостойных, худых клириках, своим поведением соблазняющих верных, смело утверждает следующее. Верующим предпочтительнее собираться в молитвенных домах, то есть храмах, одним – без архиереев и иереев, – нежели вкупе с ними наследовать геенну огненную, как это произошло с теми иудеями, которые вместе с Анной и Каиафой восстали против Спасителя: «Если епископ или священник, будучи очами Церкви, имеют недоброе поведение и соблазняют народ, то следует их изгонять. Лучше без них собираться в доме молитвы, чем вместе с ними, как с Анной и Каиафой, быть вверженными в геенну огненную».
Как гром среди ясного неба звучат для нас известия о том, что духовные лица всех степеней, которых мы считали благочестивыми и воздержными, а то и подвижниками и готовы были им подражать и проявлять полное послушание, – оказываются одержимыми скверными пороками, причём такими, о существовании которых мы, возможно, даже не подозревали.
С подобными, украшенными длинными брадами святошами и «аскетами», которые всё делают «с тем, чтобы видели их люди» (Мф. 23, 5), следует быть весьма осторожными. Ведь лицемерие искони подтачивает христианскую мораль, в том числе и среди монашествующих. (Живший в XII веке святой Евстафий Солунский, просвещённый и прямодушный иерарх, посвятил этому пороку отдельный труд «О лицемерии», в котором гневно осудил сей грех.)
Святитель Афанасий о подобных двуличных лжепастырях пишет так: «Сказал Господь: “Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные. По плодам их узнаете их”. Если увидишь, брат, кого-либо, кто имеет облик благопристойный, не на то смотри, одет ли он в овечью шерсть, носит ли имя священника, епископа, диакона или подвижника, но потщись узнать о делах, целомудрен ли он, гостеприимен ли, милостив, любящ, упорен ли в молитвах, терпелив ли. Если чрево ему – бог, гортань – ад, если он падок на деньги и торгашествует благочестием, оставь его – он не мудрый пастырь, но хищный волк. Если ты умеешь деревья познавать по плодам – какой они породы, вкуса, качества, – тем паче ты должен распознавать христопродавцев по делам их, так как они, нося личину благоговения, имеют дьявольскую душу. Ты же не собираешь от терния грозды или от репия смоквы, тогда почему полагаешь, что можешь услышать от преступников что-либо доброе или от предателей узнать что-либо полезное? Итак, уклоняйся от них, как от волков аравийских, как от терния преслушания, репейников несправедливости и древа лукавого. Если же ты увидишь разумного, как научает Премудрость, ходи к нему, и пусть нога твоя истирает пороги дверей его, дабы научиться тебе от него начертаниям закона и дарам благодати. Не красноречивое слово или внушительный вид вводят в Царство Небесное, но совершенная и безыскусная вера вместе с добродетельным и блистательным благоразумием».
Приведём ещё один примечательный случай из жития святого Афанасия. Однажды он получил известие о том, что монахи Каппадокии поднялись против великого святителя Василия, когда тот, желая вернуть в Православие умеренных пневматомахов, ради икономии какое-то время избегал именовать Святого Духа «Единосущным». Сообщивший об этом пресвитер Палладий желал, чтобы святитель Афанасий наставил каппадокийских иноков пребывать в единомыслии и послушании своему архипастырю.
Однако ответ истого поборника Православной веры представляет собой нечто совершенно противоположное тем наставлениям, которые нынешние патриархи и иерархи дают монашествующим, когда те пытаются протестовать против уклонений священноначалия от учения Церкви. Итак, святой Афанасий пишет: «Мне уже известно о кесарийских иноках от возлюбленного нашего Диания, что они противятся епископу, возлюбленному нашему Василию. Хвалю тебя за то, что известил меня об этом, а им высказал я, что следовало: чтобы как чада послушны были отцу и не противоречили ему в том, чему учит, после рассмотрения. Если бы можно было подозревать его в неверном рассуждении об истине, то хорошо было идти против него. А если твёрдо уверены, как и все мы уверены, что он – похвала Церкви, подвизается паче за истину, и учит имеющих в том нужду – то надобно не противоборствовать таковому, а паче одобрять благую его совесть. Ибо из рассказанного мне возлюбленным Дианием открывается, что негодуют они напрасно. Василий, как твёрдо уверен я, немощным бывает немощен, да немощные приобрящет. И возлюбленные нами, взирая на цель и смотрение его (соблюсти истину), да прославят Господа, давшего Каппадокии такого епископа, какого желает иметь и всякая страна».
Как видим, святитель Афанасий отнюдь не порицает иноков за то, что те интересуются вопросами веры, не побуждает их ограничиться исполнением лишь своих монашеских обетов (словно существует более высокий долг, чем сохранение веры и защита её). Он не предлагает инокам, отринув акривию, следовать позиции святого Василия, но советует им постараться понять его благие намерения и одобрить их. И поскольку в такой позиции святителя Василия нет ничего предосудительного, святитель Афанасий побуждает монахов пребывать в послушании своему архипастырю и доверять ему. Однако если бы в позиции Каппадокийского епископа действительно было нечто внушающее сомнение, тогда их непослушание было бы совершенно уместным и полностью оправданным.
Но можем ли и мы сегодня, как некогда святой Афанасий, советовать монашествующим оставаться в послушании владыкам-экуменистам, которые упразднили даже сам смысл икономии как временного уклонения от акривии? Можем ли с уверенностью утверждать, что эти нынешние сношения с католиками, протестантами, монофизитами и прочими еретиками происходят исключительно ради икономии?
Отнюдь нет! Ведь никто из иерархов-экуменистов никогда не выступил в поддержку защитников Предания, объяснив, что происходящее уклонение от чистоты церковного учения допускается ими лишь на краткое время и только ради икономии, дабы кого-нибудь из заблудших и еретиков – католиков, протестантов и монофизитов – привести к Православию. Напротив, нам навязывается мнение, что к Церкви принадлежат все и вся, и никто не пребывает вне её границ. Вследствие чего сами понятия ересь и заблуждение ушли в небытие.
А раз так, то и позиция экуменистов не есть, как видно, явление временное, ради пользы немощным, но нечто постоянное, ибо к заблудшим сегодня никто не относится как к недугующим. Возведя икономию в разряд правила и даже закона, экуменисты полностью пренебрегают акривией, отвергают её, видя в ней якобы проявление фанатизма и недостатка любви. Представляя акривией свою позицию, они карают всех дерзающих указывать на то, что речь в данном случае идёт об уклонении от чистоты православной веры. Ну а на тех, кто в догматических вопросах придерживается акривии, они вешают ярлыки экстремистов, фанатиков и фундаменталистов.
Итак, согласно мнению святителя Афанасия Великого, существует праведное, непредосудительное неповиновение – святое божественное непослушание, которое допустимо и даже необходимо в тех случаях, когда церковное священноначалие неверно преподаёт слово Христовой истины.
2) Святитель Василий Великий
Святой Василий весьма резко высказывается в отношении тех епископов, которые предают веру свою ради власти и благ, сопутствующих их положению: таковых он даже не считает архипастырями! И поэтому, например, советует никопольским пресвитерам не иметь ничего общего со своим арианолюбивым епископом Фронтоном. Фактически святитель Василий побуждает их к неповиновению – к святому и божественному непослушанию. Он также предупреждает, что отнюдь не следует прельщаться тем, что подобные иерархи могут нередко казаться православными и имеющими истинную веру: «Только не обманывайтесь ложным словом тех, кто возвещает истинность веры. Ведь они христопродавцы, а не христиане, всегда предпочитающие жить с выгодой для себя, а не по истине. Когда они решили завладеть сей пустой властью, то присоединились к врагам Христовым, а когда увидели, что народ негодует, то снова притворились истинно верующими. Я не считаю епископом и не причисляю к иереям Христовым того, кто нечистыми руками выдвинут на предстоятельское место для разрушения веры».
Желая выразить своё мнение в отношении ереси-болезни, поразившей Церковь, и просветить пресвитеров в этом вопросе (оставив, однако, за ними право действовать по своему разумению и усмотрению), святой Василий обращается к клиру другой епархии, не дожидаясь какого-то одобрения или дозволения со стороны вышестоящей церковной власти – патриарха или синода. (Нам же зачастую советуют брать благословение и извещать священноначалие обо всём, что бы мы ни собирались предпринять – но ведь и мы не делаем ничего предосудительного, когда вместе с другими священнослужителями и монашествующими высказываемся по ряду серьёзных церковных и богословских проблем.)
Итак, в своём послании святитель Василий Великий пишет: «Таково моё суждение. А вы, если имеете с нами хоть что-то общее, конечно, согласитесь. Если же вы полагаетесь на себя, то каждый сам себе господин, а мы неповинны в его крови. Я написал так не из недоверия к вам, но дабы разрешить сомнение у тех, кто знает мое мнение о том, как некоторые не вступали в общение и не принимали рукопожатия, а по наступлении мира поспешили причислить себя к священническому чину».
Непримиримую позицию по отношению к ереси и её приверженцам святой проявлял нелицеприятно: она распространялась и на сильных мира сего, включая самого императора – поддерживавшего ариан Валента, который послал эпарха Модеста с наказом склонить стойкого и непреклонного святителя к послушанию. Ибо все, подчинившись, уступили: и патриархи, и иерархи – непокорным был лишь только один святой Василий. (Наверно, и тогда склонные к уступкам и компромиссам говорили: «Что, лишь он единственный имеет правую веру? Неужели все другие заблуждаются?»)
Во время беседы с Модестом, когда речь зашла о послушании императору и о том, что все другие давно покорились, прославленный архипастырь так ответил эпарху:
«– Вы правители, и не отрицаю, что правители знаменитые, однако же вы не выше Бога. И для меня важно быть в общении с вами (почему бы нет – и вы Божия тварь), впрочем, не важнее, чем быть в общении со всяким другим из подчинённых вам, ибо христианство определяется не достоинством лиц, а верою...
– Так и с такою свободою никто доселе не говаривал передо мною, – сказал царский посланник.
– Быть может, – отвечал святой Василий, – ты не встречал настоящего епископа, иначе, без сомнения, имея дело о подобном предмете, услышал бы от него такие же слова. Ибо во всём ином, о, правитель, мы скромны и смиреннее всякого – это повелевает нам заповедь. И не только пред таким могуществом – пред кем бы то ни было мы не подымаем высокомерно брови. Но когда дело касается Бога и против Него дерзают восставать, тогда, презирая всё на свете, мы имеем пред очами одного лишь Его».
Великий вселенский святитель Василий на вопрос: «Разве следует подчиняться всякому, что бы он ни приказывал?» – то есть всех ли и во всём следует слушаться, – так отвечает инокам: тем, для кого послушание наряду с нестяжательством и девством является одним из трёх монашеских обетов и одной из главных добродетелей, не имеет ровно никакого значения, кто требует от нас послушания – тот ли, кто выше нас по чину или кто ниже нас. Важно лишь, насколько то, что нам советуют или же предлагают делать, согласно с заповедями Божиими, с евангельской истиной.
Различия в санах, чинах и постах не должны вредить послушанию – следует проявлять послушание даже тем, кто ниже нас по положению. Следовательно, владыкам и даже предстоятелям Церквей стоит прислушиваться к мнению низших по рангу, когда те дают добрые советы, как некогда святой пророк Моисей послушался Иофора.
Итак, когда нас побуждают делать что-либо согласное с заповедями Господними или же сподвигающее к их исполнению, то этому с большим рвением, как воле Божией, надлежит следовать. Однако когда нам повелевают делать нечто противное заповедям Божиим, что искажает или порочит их, на это надобно отвечать так же, как в своё время апостолы ответствовали архиереям: «Должно повиноваться больше Богу, нежели человекам...» (Деян. 5, 29).
Поэтому святой Василий и учит избегать и всячески отвращаться тех пастырей, которые препятствуют нам исполнять заповеди Божии или же склоняют творить неугодное Господу, – каким бы истым и истовым ни казалось их благочестие и какое бы высокое положение в Церкви они ни занимали: «Даже если кто-то очень благороден и чрезвычайно знатен, но мешает творить заповеданное Господом или побуждает делать запрещённое Им, от такового нужно убегать, он должен быть мерзок для каждого из любящих Господа».
3) Святители Григорий Богослов и Иоанн Златоуст
Святые Иоанн Златоуст и Григорий Богослов в своих трудах неустанно воспевают величие священного сана. Поистине несравненным образом изображая высоту пастырского служения, высочайшие духовные качества и чистоту клириков, они вместе с тем изобличают падение и непостоянство многих из них – для того, чтобы было понятно различие между добрыми и злыми пастырями.
Во многих их творениях часто упоминается и о худых епископах. Но это не значит, что тем самым они впадают в грех осуждения или поношения. Единственное их желание – предостеречь и оградить верных чад от злых архиереев, которым такое обличение также принесёт пользу, естественно, если те смиренно и бесстрастно захотят услышать правду, тем самым являя подлинную мудрость, ибо сказано в Писании: «Не обличай кощунника, чтобы он не возненавидел тебя; обличай мудрого, и он возлюбит тебя» (Притч. 9, 8).
Святитель Григорий, претерпевший многие гонения и ссылки от плохих иерархов, пишет, что он не страшится ничего: ни нападок со стороны людей, ни нападений диких зверей. Единственное, чего он боится и желал бы избежать, так это злых епископов: «Одного избавь меня, злых епископов». Ибо архипастыри, поставленные быть учителями, вместо этого стали делателями всяческих злодеяний и многоразличного порока: «Стыдно говорить, как есть, но я скажу: поставленные быть учителями благого, мы есть источник всех зол». Подобную же мысль мы встречаем и у святого Иоанна Златоуста: «...Никого я так не боюсь, как епископов, – исключая немногих».
У святителя Григория Богослова есть также мудрые слова о том, что плох тот мир, который отдаляет нас от Бога (то есть когда мы соглашаемся с тем, что неугодно Ему, либо участвуем в том, что противно Его святой воле), но похвальна та война, которую мы ведём против лжи, заблуждения и греха.
Пo аналогии с этим скажем: как существует благое и худое послушание, так есть худое и благое непослушание. И как святитель Григорий, рассуждая о мире и войне, говорит, что «брань лучше мира, разлучающего с Богом», так и мы дерзнём утверждать, что непослушание бывает лучше послушания, разлучающего нас с Господом.
4) Преподобный Максим Исповедник
Святой Максим, справедливо именуемый Исповедником, являет нам пример той ответственности в борьбе за сохранение веры, которую несут в первую очередь, конечно, священнослужители, а затем уже и монашествующие с мирянами.
В те времена повсюду царила ересь монофелитства (ныне же везде, к сожалению, господствует наихудшая из ересей – экуменизм) и весь епископат могущественной Константинопольской Церкви покорился императору и патриарху, поддерживающим еретиков. Непокорным был только один инок – преподобный Максим. (Наверняка, он тоже слыл бунтарём и непослушливым, как и сегодня противников экуменизма обвиняют в том, что своим словом они будоражат и смущают паству.)
Патриарх Петр порицал святого Максима за неповиновение Церкви и угрожал ему прещением. Преподобный же на это отвечал, что Церковь есть правое исповедание веры, та истина Церкви, от которой он никогда не отпадёт, и что в послушании Церкви не пребывает как раз тот, кто предаёт истину, изменяет ей, а не тот, кто её защищает.
Приведём небольшой отрывок этого диалога.
Патриарх обратился к исповеднику со словами: «Какой Церкви ты? Византийской, Римской, Антиохийской, Александрийской или Иерусалимской? Вот все [эти Церкви] с подвластными [им] епархиями объединились [между собою]. Итак, если ты, как говоришь, принадлежишь к кафолической Церкви, то соединись [со всеми], чтобы, вводя в жизнь новый и странный путь, не подвергнуться тому, чего не ожидаешь».
Святой ответил ему достойно своей мудрости и благочестия: «Бог всяческих объявил кафолическою Церковью правое и спасительное исповедание веры в Него, назвав блаженным Петра за то, что он исповедовал Его. Впрочем, я хочу узнать условие (исповедание), на котором состоялось единение всех Церквей, и если это сделано хорошо, я не стану отчуждаться».
Семьсот лет спустя святитель Григорий Палама, безусловно зная такую позицию преподобного Максима, ещё строже утверждал, что к Церкви принадлежат лишь те, кто принимают истину Церкви; те же, кто непослушны этой истине, никоим образом не могут составлять Церковь, не имеют к ней никакого отношения. Такие люди занимаются самообманом, даже если и именуют себя иереями или архиереями. Христианство, подлинное и истинное, характеризуется и определяется не личностями, но непреложной истиной и непреклонностью в вере: «И те, кто от Церкви Христовой, суть от истины, а те, кто не от истины, те и не от Церкви Христовой, сколь бы они ни возводили о себе лжи, когда называют самих себя святыми пастырями и архипастырями, и так зовутся другими. Ведь мы помним, что христианство определяется не внешним видом, но истинностью и точностью веры».
Внимательно изучая деятельность преподобного Максима и его взгляды, можно многое почерпнуть по интересующей нас теме, но мы обратимся лишь к тем фактам, которые являют яркие примеры благого непослушания.
Святой Максим «рыдал и был охвачен глубочайшей скорбью», видя, как поддерживаемая государственными и церковными властями ересь монофелитства распространяется на Запад и Восток. Посему он покинул пределы Царьградской Церкви и прибыл в Римскую, не осквернённую сей ересью, «чистую от такого позора». «Оставив здешние места, он прибывает туда, защищая учение и последуя тамошним православными, не без труда, не без усталости и мучения проделал такой путь».
По пути в Рим преподобный посетил и церковные общины в Африке для того, чтобы поддержать и укрепить православных, общался с местными архиереями, укрепляя в них Халкидонскую веру, вооружая аргументами против еретиков, передавая свои знания и опыт. Ведь он прекрасно понимал: чтобы противостоять еретикам, недостаточно церковного сана, – необходимы богословские знания и богатый опыт. (Ныне же некоторые полагают, что после епископской хиротонии они становятся искусными богословами и поэтому требуют абсолютного послушания себе.)
Будучи простым иеромонахом, он в премудрости и рассудительности превосходил любого архипастыря. Потому иерархи и слушались его. «Ведь если они были выше по положению, то мудростью и разумом были ниже, не говоря о других добродетелях и доброй славе, которой пользовался у всех этот муж. Поэтому они уступали его словам и беспрекословно подчинялись иным увещеваниям и советам, заключавшим в себе столь великую пользу».
Вступив в 654 году во второй раз на Константинопольскую кафедру, монофелитский патриарх Пирр вновь вернулся к своим еретическим убеждениям, хотя прежде, после своей беседы с преподобным Максимом, публично осудил ересь. Теперь же он всячески пытался сломить волю святого, «думая, что если он его подчинит, то подчинит и всех остальных».
Поэтому, невзирая на преклонные годы подвижника (в то время ему было восемьдесят лет), святого Максима подвергли неописуемым унижениям и мукам, а вместе с ним и ученика его Анастасия, а также римского папу святителя Мартина и других западных иерархов, которых насильно доставили в Царьград.
С помощью ложного, грубо состряпанного обвинения, на многократных заседаниях архиереи-еретики пытались сломить исповедника, запугать его, но все их старания были тщетны. Угрозы и лесть вперемежку с допросами не устрашили и не обольстили преподобного, который остался верным истине и «всецело непреклонным, твёрдым и непоколебимым духом».
Поэтому еретик, епископ Кессарийский Феодосий, предпринял ещё одну попытку убедить святого, заявив, что с ним они полностью согласны и что вероучения они нисколько не изменяют, но действуют так исключительно из соображений икономии. «Появившееся ради икономии не следует принимать как истинный догмат, так же как и ныне предлагаемый нам типос появился под предлогом икономии, а не в соответствии с догматами».
На это преподобный Максим ответил, что в вопросах веры нет места икономии и компромиссу, и те, кто пытаются своё уклонение от чистоты православного учения оправдать икономией, суть лжецы, которых не только не следует слушаться, но, наоборот, необходимо всячески отвращаться, дабы через общение с ними не соучаствовать в их нечестии. «Таковое происходит от лжеучителей и обманщиков, которым следует не доверять, а уклоняться от них, насколько возможно, и отдаляться, чтобы от общения с ними мы не стали жертвой какого-либо зла».
Никакие приёмы и ухищрения не смогли сломить святого, заявившего: «Вся сила небесная не убедит меня подчиниться вам, ибо что я буду приводить в свое оправдание, я имею в виду не Богу, но своей совести, если ради славы человеческой, которая есть ничто, отрекусь от спасительной для меня веры?» (А сегодня еретичествующие иерархи в погоне за человеческой славой, совершенно забыв о Боге и своей совести, призывают нас к беспрекословному послушанию, принуждая покориться экуменизму.)
И последнее: в житии преподобного Максима рассказывается о том, как с началом распространения ереси – «уходит от правильного учения [император], а вместе с ним и Церковь, и немалая часть народа повернулась к противоположному». В конце концов, единственным из патриархов, верным Православию, остался лишь святитель Софроний Иерусалимский, вокруг которого и смогли сплотиться православные, клирики и миряне: «Вокруг него собирается всё священство и православный народ».
(Дай-то Бог, чтобы и в наши дни Господь явил миру хотя бы одного патриарха или двух-трёх епископов, незапятнанных позором экуменизма, дабы возле них смогли бы объединиться «священство и православный народ».)
В заключение хочется подчеркнуть тот огромный вклад, который внесли святые отцы в формирование здоровых отношений Церкви и Византийского государства, – в первую очередь, их усердие по недопущению цезарепапизма и старания по установлению симфонии между Церковью и государством.
Так, святой Максим, порицаемый за свои слова о том, что «неправедно и нелепо называть царя священником», поясняет, что на самом деле он лишь несколько иначе сформулировал и выразил позицию Церкви по этому вопросу, согласно которой «принимать определения и рассуждать о догматах более подобает священникам, чем царям. Так как им дозволено совершать обряд помазания и рукополагать, совершать приношение хлеба и предстоять перед жертвенником и всё остальное ещё более божественное и тайное исполнять».
Присоединяйтесь к ОК, чтобы посмотреть больше фото, видео и найти новых друзей.
Нет комментариев