В день подвига рядовому погранвойск Азату Султангарееву оставалось служить всего полтора дня.
7 января 1957 года в селе Таймасово родился мальчик, первенец Миграна и Рафиги. Седьмого декабря 1977 года рядовой Азат Султангареев совершил подвиг. Второго февраля 1978 года во Владивостокской больнице умер пограничник Сашка. Это всё – об одном и том же парне, которого я не знал. ...Телеграмма, лежавшая в кармане пиджака, обжигала сердце: «Ваш сын в тяжелом состоянии». Отец солдата, Мигран Нугуманович Султангареев поехал из Кумертауского района на Дальний Восток. Там в районной больнице уже несколько дней боролись врачи за жизнь молоденького пограничника, его сына. В истории болезни Азата Султангареева рядом со словами «ожог третьей степени семидесяти процентов поверхности тела» стояло короткое заключение: «нежизнеспособен». Самое страшное — это войти в палату, где под металлическим каркасом лежал сын. «Конечно, ему лучше сейчас не волноваться, — сказали врачи,— но все же повидайтесь с ним. Скрывать не будем: неделя – это самое большее, что ему осталось...». – Узнаешь, сынок? – Да, папа... – Ты полежи, не разговаривай, а я схожу на почту, дам маме телеграмму, что доехал, увидел тебя, что все хорошо. – Да, хорошо... Все хорошо. Иди. Когда вернулся отец, сын опять очнулся: – Это ты, папа?! Мнетолько что приснилось, что ты приехал. Здорово, правда? – Хороший сон, сынок. Я и правда к тебе приехал. Вот ты поправишься и мы поедем домой. Письмо, выдержку из которого вы сейчас прочитаете, написал командир пограничного отряда, где служил Азат: «...Тишину ночи внезапно разорвал вой сирены. Вместе с товарищами по заставе Азат Султангареев выбежал на улицу и увиделпламя. Он быстрее всех подоспел к месту пожара, смело бросился спасать народное добро. В считанные секунды взобрался на крышу перехода, соединявшего два здания, и стал разбирать ее, чтобы остановить продвижение огня. Кровля не выдержала, Азат упал в пламя. Комсомолец Султангареев погиб, выполняя свой воинский и гражданский долг. Азат, хотя и прожил всего 20 лет, оставил добрый след в пограничном отряде и в сердцах своих товарищей. Свой патриотизм и коммунистическую сознательность доказал на деле. Мы хотим, чтобы и его земляки знали о герое». «НЕЖИЗНЕСПОСОБЕН». Азат оказался способным буквально драться с собственной смертью не неделю, как утверждали опытные врачи, а целых пятьдесят шесть дней. «Ну и воля у этого парня!» – удивлялись, доктора и медицинские сестры. «Таких, как наш Сашка (в ожоговом отделении Азата звали этим простым русским именем) — только поискать!» — гордились больные. «Не дело хвалить собственного сына, но скажу: я на фронте, в госпиталях нагляделся обожженных летчиков, танкистов. Сам знаю, что такое рана. Но чтобы так терпеть, так цепляться за надежду на поправку...» —сказал мне отец Азата, человек, видевшийся со смертью с глазу на глаз, инвалид Отечественной войны. Перевязки, что были больнее боли, страшное забытье, зубы, стиснутые до крошева. И слова: – Доктор, скоро я ходить буду? Надоело уже валяться. – Папа, подержи зеркальце. Ну, лицо совсем в порядке. Это отлично. Ведь домой скоро, к нашим… Нет, он не строил из себя «бодрячка». Просто хотел жить. И за дни своих страданий понял цену этого слова. Как понимал и тогда, когда бросился в огонь. Седьмого декабря 1977 года, в день подвига, рядовому погранвойск Азату Султангарееву оставалось полтора дня до демобилизации. Уже готов был и «дембельский» альбом, где на одной из страниц рукой Азата был вычерчен контур полуострова Даманского, а рядом — фотография обелиска молодым героям- даманцам. На следующей странице —фотографии отца, матери, брата. И старый снимок — на нем парень в буденовке. Это дядя Азата, Гимран Нугуманович Султангареев. Он погиб в сорок первом, а до войны служил на Дальнем Востоке, почти там же, где стерег границу Азат. Азат отслужил в армии два года и пятьдесят четыре с половиной дня. Он и умер солдатом. Когда добирался домой отец с самым тяжким на свете грузом — гробом, говорили люди на аэродромах, вокзалах и полустанках: «Старик солдата везет». На стене в доме Султангареевых висят китель, фуражка и ремень со звездой, фуражка висит так, что почти накрывает зеленые погоны. Видны лишь металлические буквы — «ПВ». «Лычек не добыл. Ну и бог с ними, с чинами. Он всегда, вообще, скромным парнем был»,— сказал отец. Скромным был. Да, все, с кем бы я ни разговаривал в Таймасово, повторяли эти слова. «Нет, ничем особенным Азат не выделялся. Большим активистом тоже не был. Сдержанный, больше «в себе», чем «на людях». И в то же время поразительно откровенный. Мог так неожиданно и просто разговориться, что все диву давались. Особенно на экскурсиях или просто по дороге за селом. Вдруг так заговорит о природе, о холмах, о траве, которые мы каждый день видим... А ведь, знаете, мальчишки любят порисоваться, напустить на себя какую-то скептическую «мужественность». У Азата такого не было. Он свои чувства скрывать не умел. Во всем проявлялось: у парня душа художника. И рисовал он,кстати, хорошо», – рассказывает Гуляндам Абдрахмановна Максютова, классный руководитель Азата. Я не видел его рисунков. Зато я видел бархатные холмы Таймасовского совхоза, кинематографично-яркие дороги красного глинозема, волнистый горизонт, что повторяет рисунок облаков. Иеще въезжал на Крутой пригорок, будто в небо. Хоть немного, но понял, как и за что любил свою родную красивую землю Азат из села Таймасово. Но от начала и до конца это мог чувствовать только он сам. Чувствовать и действовать. Как он это сделал. Два брата, погодки Азат и Амир, выросли как близнецы. Всегда вместе. Только разными были они очень! Азат— скромняга. Амир, красивый, рослый, веселый — «заводной». И все-таки это был дуэт. В переносном и прямом смысле слова. Этим двоим доверяли такие серьезные работы, к которым других мальчишек и близко бы не подпустили. «Трудолюбивые ребята, надежные», – так говорили о них в совхозе. И уж настоящий дуэт — это когда брали Азат и Амир в руки курай и гармонь. А играли оба, по словам девчат, отлично. Эти самые девчата писали Азату и Амиру в армию: «Возвращайтесь скорей, скучно на селе без ваших тальянок!». Служили в армии Азат и Амир почти одновременно. Амир, вернувшись, сразу же подал заявление на юридическийфакультет университета, решил быть коллегой отца, совхозного юриста. А Азат и до армии, и в письмах с Дальнего Востока всё повторял: «В деревне нашей буду жить. Уезжать никуда не хочется. Дадут новый трактор — пойду механизатором, нет — так шофером». ...Хоронить Азата вышли всей деревней. Несли на руках до самого кладбища. И, как положено солдату, поставили над могилой пирамидку с красной звездой. Этот скромный голубой обелиск виден издалека. А если вглядеться, то можно различить и неяркие полевые цветы, что не исчезают с подножья. Их приносят друзья и подруги. Память — она не материальная. Вовсе не обязательно оборачиваться ей в ордена на подушечке, в холодные мраморные буквы, в портреты газетных вырезок. Хотя и это очень важно для памяти. Но растут сосны, что сажал за селом Азат с ребятами, стоит, никуда не денется; гора Кызлартау, которую он так любил, и бережно хранится в семье его курай. И самое главное: скромный, обыкновенный парень не «за так» пропал, а погиб как герой. Совершил не дерзкий, не сверхъестественный, не уникальный, а настоящий подвиг. Я смотрел, как удаляется еще стройная, с военной выправкой, фигура Миграна Нугумановича Султангареева, отца солдата. И мне хотелось догнать его, сказать эти сами собой разумеющиеся, но такие нужные слова: «Рассказывайте об Азате чаще, рассказывайте внукам и правнукам, знакомым и незнакомым людям. Мы тоже расскажем всем. Пусть в «дембельском» альбоме какого-нибудь молоденького солдата мелькнёт и фотокарточка Азата Султангареева. И спасибо вам, отец». Он, мой герой, младше меня на три года. Но он старше любого из нас на целую жизнь. Жизнь, в которой Азат оказался способным на подвиг.
Л. ДАНОВИЧ, спецкор «Ленинца».
Кумертауский район 24 июня 1978 года.
Комментарии 14