Предыдущая публикация
«Массовых эпидемий мы не допускали!
» Как всё население СССР тайно привили от бактериологического оружия.
«Как себя поведут американцы и их союзники, не мог знать никто. Но мы обязаны были быть готовы ко всему... Мало, кто знает, что в период 1975–1976 годов всё население нашей страны было привито против двух самых сильнейших ядов – ботулизма А и Б, причём сделано это было в обстановке высочайшей секретности, да так, что ни в СССР, ни за границей никто ничего об этом не узнал. Представляете? Всего за два года было привито почти 300 млн граждан всех 15 союзных республик СССР! А не узнал об этом никто, так как в обычную поливакцину включили два компонента, защищающих человека от ботулизма»...
Об этом интересном факте академик Пётр Бургасов, главный санитарный врач СССР, выдающийся эпидемиолог и иммунолог, впервые рассказал незадолго до смерти, в 2006 году, в своей книге «Я верил…». После её издания профессор дал и интервью, в котором откровенно поведал о многих тайнах ХХ века, а заодно предупредил человечество о грядущих угрозах. С момента смерти академика прошло почти 17 лет, но его откровения не теряют актуальности до сих пор...
Не верить словам Бургасова нет смысла: в течение 20 лет он был главным государственным санитарным врачом СССР и знал о бактериологическом оружии всё и даже больше - неспроста его прозвали «отцом бактериологического оружия в СССР». Награждённый многими орденами и медалями, он оставался последним из ныне живущих учёных, кто занимался исследованиями и разработкой этого оружия массового поражения - о таких обычно говорят: он слишком много знал и многие тайны унёс в могилу. А знал и повидал на своём веку Пётр Николаевич действительно немало. К примеру, в 1950-х он возглавлял секретную спецгруппу, которую курировал непосредственно Лаврентий Берия. Тогда и потом, в течение ещё более 20 лет (до 1986 года), эта специальная группа боролась со страшными эпидемиями по всей стране. А решения главного санитарного врача были законом - организации выполняли их беспрекословно, и никто не вправе был их отменить. «Иногда приходилось принимать решения, от которых зависела жизнь очень многих людей», - признавался Бургасов.
⠀
Бургасов был аспирантом Всесоюзного института экспериментальной медицины имени Горького, попал в отдел так называемых особо опасных инфекций – чумы, холеры, оспы. А когда едва успел закончить аспирантуру, и началась Финская кампания, его отправили в 72-й отдельный лыжный комсомольско-добровольческий батальон, где нужен был врач. Позже профессор вспоминал: «1940 год. Заканчивается финская кампания, выходит постановление за подписью Сталина: всех добровольцев отпустить по домам. А меня аттестовали и отправили в полк начальником санитарной службы. Куда я только не писал, даже в ЦК, и везде мне отвечают: «Вы ещё нужны в армии!»
А вскоре, когда началась Великая Отечественная, 26-летнего Петра Бургасова назначили главным эпидемиологом 59-й армии Волховского фронта. По его словам, во время войны страшных массовых эпидемий не было, и в первую очередь, благодаря вовремя принятым мерам. «Больше всего боялись мы, что немцы будут использовать в военных целях возбудитель чумы и усиленно к этому готовились: на всякий случай прививали армию противочумной вакциной. Но, к счастью, худшие опасения не оправдались», - вспоминал Бургасов. Чуть позже, когда учёный стал заниматься бактериологическим оружием по существу, выяснилось, что возбудитель чумы использовать как оружие вообще очень трудно – он слишком чувствителен к внешней среде.
⠀
Вспоминая о фронтовых буднях, профессор рассказывал так: «Эпидемия на фронте была одна – высокая смертность, она косила посильнее любой чумы. Из нескольких только что прибывших на фронт дивизий через три дня боёв оставалась лишь треть личного состава. Поэтому если какая-то зараза-инфекция и заносилась, она просто не успевала распространиться. А знаете, что было самое страшное на войне с точки зрения медицины? Не поверите! Вши! Я никогда не знал особенности этого паразита (к слову – он основной источник распространения сыпного тифа).
Оказывается, стОит выписавшемуся из госпиталя, вымытому, одетому во всё чистое обмундирование бойцу сесть в вагон поезда, в котором едут немывшиеся неделями солдаты, через час все вошки вагона соберутся на нём и только на нём. Это невероятный паразит! Он мгновенно покидает больного или грязного человека и переползает на чистого и здорового. Вот представьте: приходит эшелон, всё грязное бельё сваливают в один угол, а в метрах пяти складывают чистое бельё из прачечной. Стоит вам через час пройти между этими двумя точками, вши аж хрустят под ногами – они с грязного белья перебегают на чистое. Как они чувствуют?! Потрясающе! Так что когда меня спрашивают, как я стал эпидемиологом, я всегда отвечаю: «Вошь меня сделала им!» Я во время войны стал бороться со вшивостью и, видимо, добился больших успехов».
В июне 1946-го в жизни Петра Николаевича случился ещё один примечательный эпизод - на этот раз не имеющий отношения к науке, о котором мало кто знает. Отдыхая на подмосковной речке Клязьме, он вдруг услышал дикий крик о помощи и, не раздумывая, бросился спасать и вытащил из воды тонущего человека. Сам чуть не утонул… «С превеликим трудом я его вытащил на берег, - описывал он этот случай в своей книге, - положил на живот, из него пошла вода… И тут спускаются с пригорка две женщины, тормошат его. А он очнулся и приговаривает: «Целуйте его, целуйте – он меня спас!» Одна из женщин и говорит: «Знаете, кого вы спасли? Вы спасли будущего великого артиста!» И называет фамилию – Вицин...».
⠀
…В апреле 1950 года эпидемиолога Бургасова перевели на работу в Совет Министров. Там под началом Лаврентия Берии создавалась специальная секретная группа, занимавшаяся исследованиями в области всех видов оружия массового поражения. Бургасов отвечал за бактериологическое. Учёные обобщали все разведданные – над чем работают Америка, Англия..., а Пётр Николаевич своим каллиграфическим почерком записывал эти секретные сведения в два красных тиснёных блокнота - о том, какие разработки ведутся в СССР и в мире, и каковы прогнозы... «Один блокнот хранился у Сталина, а другой – у Берии. От всех остальных информация была строжайше засекречена. Мы фактически подчинялись Берии. Я встречался с ним по три-четыре раза в неделю… Пока его не убили», - рассказывал академик. Кстати говоря, в своей книге и во всех своих последних интервью генерал Бургасов утверждал, что некогда всесильного Берию не расстреляли, а именно убили - без суда и следствия. «В тот же день, 26 июня 1953 года, – вспоминал он, – меня вызвал к себе управляющий делами Совета Министров Помазнев и спросил, в каких отношениях я находился с Берией? «Как и вы, – отвечаю, – подчинённый». «Ну вот что, товарищ Бургасов, – сказал мне Помазнев. – Держать Вас в Совете Министров я больше не могу». И я до сих пор уверен, что во многом благодаря той отставке я и сохранил себе жизнь».
Буквально через пару дней Бургасова назначили начальником первого отдела Седьмого управления Генштаба. А уже в декабре 1953-го группа ближайших соратников Берии была расстреляна. В Седьмом управлении Генштаба, которое занималось защитой от оружия массового поражения, Бургасов возглавил отдел бактериологии. Именно в то время советскими учёными была изобретена вакцина против оспы, которая ликвидировала эту болезнь во всём мире. Как вспоминал Пётр Николаевич, задачу создания самого мощного бактериологического оружия перед учёными никто не ставил. Но!
«Мы занимались разработкой сверх-защиты от бакоружия. А как заниматься защитой, если не знаешь, против чего?! Как сделать танковую броню неуязвимой для снарядов, если ты не знаешь возможности этого снаряда?! Допустим, прививка от оспы защищает человека в естественных условиях, когда больной чихнул, кашлянул… А если распылить этот вирус оспы – начнётся эпидемия? Нам было ясно, что без получения этого оружия массового поражения, мы не найдём противоядия, а значит, подвергаемся огромному риску!
Это один аспект, а второй…
После того, как в 1946 году Черчилль в своём докладе в Фултоне заявил, что теперь единственным врагом остаётся Советский Союз, а начальник разведуправления, американец Ален Даллес, добавил к этому: «Мы бросим все силы на то, чтобы покорить самый непокорный народ в мире – русский», началась холодная война... Мы знали, что после Второй мировой всех японских специалистов, имущество лабораторий и всю документацию их секретного спецотряда №731, который во время войны занимался созданием бактериологического оружия, американцы тайно вывезли в США. И этих японцев не судили, не казнили, а создали идеальные условия для продолжения их исследований. ... Когда у нас об этом узнали по каналам резидентуры, сразу поняли: раз вчерашние союзники пошли на это, не сообщив нам, значит, они всерьёз занимаются бактериологическими разработками. А против кого они собираются его использовать? Против СССР! Поэтому нам ничего не оставалось, как тоже самим создавать такое оружие: рецептуры сибирской язвы, лёгочной чумы, оспы, ботулинического токсина. Но только для того, чтобы разработать вакцину против них».
Сегодня это уже не секрет: все испытания советского бактериологического «ответа Западу» проходили на том самом острове Возрождения – небольшом участке суши посреди Аральского моря. Но в отличие от японцев, ставивших свои эксперименты на людях, в СССР подобное было исключено: вопреки слухам и мифам, ни на добровольцах, ни на приговорённых к высшей мере наказания бакоружие не испытывалось. В качестве подопытных были обезьяны, лошади и морские свинки. Пётр Николаевич рассказывал: «Один единственный раз мы испытывали действие ботулических токсинов на человеке, да и то на… себе. Нужно было создавать защиту, а как, если на человека и на животных они влияют по-разному?! Я и мои сотрудники рассчитали минимальные несмертельные дозы и вводили ботулинический токсин себе в мышцу ладони. Учитывая массу мышцы ладони и сердца, мы подсчитывали, какая доза потребуется, чтобы парализовать сердце и вызвать смерть… На восемь дней токсин парализовал мышцу, а потом она сама восстанавливалась. Таким образом мы установили, что ботулические токсины А и Б в тысячи крат сильнее других ядов. Поэтому не успокоились, пока не нашли противоядия от них».
⠀
Опасны ли были эти исследования для населения страны? Могли ли сами учёные случайно спровоцировать «утечку» смертоносных ядов, а следовательно – эпидемию? Академик Бургасов был уверен, что нет - всё было под контролем. Кроме той самой - случайной «утечки» вируса оспы в ходе испытаний на острове Возрождения.
«Вдруг мне докладывают, – описывал этот случай Бургасов, – что в Аральске есть непонятные случаи смертности. И вскоре выяснилось, что во время исследований не были соблюдены некоторые пункты инструкции, из-за чего и произошло заражение лаборантки, которая потом, вернувшись домой в Аральск, заразила ещё несколько человек, в том числе и детей. Семь человек умерли. Догадавшись о причинах, я позвонил начальнику Генштаба и попросил запретить остановку поездов Алма-Ата – Москва в Аральске. Приняли и другие меры. Так была предотвращена эпидемия по всей стране… А вскоре я позвонил Андропову, тогда главе КГБ, и доложил о том, что на «Возрождении» получена исключительная рецептура оспы. Он приказал засекретить информацию.
На вопрос о массовых эпидемиях в СССР Пётр Бургасов отвечал: «Ответственно заявляю – холерные карантины, вспышки сибирской язвы и чумы бывали часто, но до массовых эпидемий никогда не доходило. Мы не допускали! Да, случались события, о которых никто до сих пор не знает, – они были строжайше засекречены. Например, в 1970 году полгода была вспышка холеры Эль-Тор в Батуми, Астрахани, Одессе, Ростове. Но из 800 заболевших умер один – ребёнок, которого не успели переправить через Волгу. Всех остальных мы сумели спасти... Когда погибали три-четыре человека, мы сразу объявляли карантин на целую область, принимали экстренные меры. А такого, чтобы косило людей сотнями, даже десятками – не было никогда».
⠀
По словам академика, самая страшная и резонансная эпидемия – вспышка сибирской язвы – началась в апреле 1979 года в Свердловске, и об этой трагедии до сих пор ходят самые невероятные слухи. Уже тогда говорили и о случайном «выбросе вируса» на территории секретного института в городке Свердловске-19, и о том, что это были испытания биооружия. «Я ведь тогда приехал в Свердловск первым и пригласил с собой лишь главного инфекциониста страны, профессора Никифорова, - рассказывал Бургасов. - Больше из Москвы никого не было, поэтому знать реальную ситуацию лучше нас никто не мог... Всего в регионе заболели сибирской язвой 93 человека, умерли 65. Но при этом в самом Свердловске-19 ни одного смертельного случая не было зафиксировано. Если бы утечка произошла при разработках, то, наверное, основная трагедия произошла бы там, а не в райцентре. Чем объяснить, что секретный объект «уцелел»? Мне как эпидемиологу стало ясно, что сибирская язва иного происхождения, она явно завезена.
Два медика из Свердловска – патологоанатом и его лаборантка – взяли фрагменты от трупов умерших тогда людей и отдали на исследования в американскую лабораторию, не сказав об их цели. Американцы выделили из ткани четырёх возбудителей сибирской язвы (они ведь тоже имеют свои особенности). Оказалось, что два из них родом из ЮАР, два – «имеют прописку» только в Канаде. А на территории нашей страны их нет!
Конечно, это была самая настоящая диверсия, и всё было продумано тщательным образом. Идёт холодная война. Начинается вспышка. А рядом военный городок, который занимается исследованиями сибирской язвы. Так что место было выбрано неслучайно – таких совпадений не бывает!»
⠀
Подводя итоги своей научной деятельности, Пётр Николаевич писал: «Бактериологическое оружие, которое мы в итоге тогда создали, было невероятное по своей силе. Более того, Советский Союз был абсолютно готов к отражению бактериологической атаки, применения оружия массового поражения... У нас были в необходимом количестве вакцины от всех самых страшных болезней: чумы, холеры, оспы, ботулических токсинов… Поэтому главное моё беспокойство связано вот с чем. Сегодня известно, что самое страшное бакоружие на планете – оспа. Сибирская язва – оружие очень сильное, но оно не распространяется от больного человека к здоровому. А вот оспа… Последствия могут быть самыми ужасными, ведь с 1979 года у нас никто против оспы не прививается, а те, кто был привит, давно утратили свой иммунитет.
И второе. Недавно я узнал, что некоторые наши институты, которые занимаются производством вакцин, сывороток, переходят в коммерческие структуры. Вы представляете, что может произойти завтра, если какой-нибудь олигарх сядет на их производство? Если – не дай Бог – возникнет чума, нужны будут противочумные вакцины, а людям скажут: «Хочешь жить, плати деньги!» Я написал несколько писем лично президенту с просьбой запретить передачу производства вакцин и сывороток (особенно противочумных и противооспенных) коммерческим структурам. Но мне толком так и не ответили. Поэтому, когда меня в очередной раз спрашивают, сохраняется ли вероятность бактериологической или химической войны сегодня, я отвечаю, что да: пока где-то в мире существуют его образцы и рецептуры, исключать такую вероятность нельзя».
Следующая публикация
Нет комментариев