Предыдущая публикация
Аннушка.
Часть 7.
Прошло два дня. Отряд так и продолжал столоваться в Елошном. Белогвардейцы хоть и были недалеко, но тоже не спешили, расквартировавшись в соседнем селе отмывались в банях, выводили вшей, стригли заросшие головы, попутно выявляя среди местных жителей сочувствующих советской власти и устраивая их публичные порки в центре села.
Начало истории
Макар, не теряя времени и наскучавшись по крестьянской работе подправил крыльцо и забор, переложил на свой лад поленницу дров. Семён был слаб, но в сознании, конфузился, когда Анна меняла ему повязки и смотрел на девушку детскими, беззащитными глазами и это взгляда щемило сердце. О его быстром восстановлении и речи не шло, скорее всего ему пришлось бы остаться в Елошном, и Макар размышлял как бы ловчее это сделать, чтобы не напрягать особо хозяйку дома присутствием брата. Как будто услышав его мысли Анна вышла на крыльцо и оглядев его работу сказала:
-Премного благодарствую вам Макар Силантьевич, уж как я боялась за ступеньку эту, а ну как обвалится под ногой? А сейчас любо-дорого посмотреть, как новая!
-Да чего уж там-ответил ей мужчина, испытывая почему-то неловкость от её похвальбы, -обычное дело, всякому мужику доступно.
-Всякая работа мастера хвалит, а я к вам за советом, сдаётся мне, что недолго вам в Елошном быть, что ж с Семёном будет, ему дороги не перенести? А ну как белые придут? Сколь раз уже власть в селе менялась, разве ж утаишь от них, что постоялец у меня живёт?
-Не знаю, Анна Егоровна, как и быть мне, вот думу думаю, да всё выхода не вижу.
-На болотах сейчас наши елошевцы живут, шалаши у них построены, плохонькие, но от ветра и дождя укроют на первое время, а там глядишь и переменится всё.
-А что комсомольцы есть в селе? –спросил Макар.
-А как не быть-то? Всех понемногу имеется-ответила Анна, спускаясь с крыльца и подходя к гостю.
-Гришка Соловцов, Матвей Притыкин в селе обретаются, только слышала я с вами они уйти хотят, нельзя им здесь оставаться.
-Так и тебе опасно, Аннушка, ты же нам помогла, выходит советской власти пособница.
-Нету надо мной власти, один Бог надо мною властен, но правда ваша Макар Силантьевич из-за злобы людской могу пострадать. За себя не боюсь, за родителей и детей тревожно.
-Значит надо на болота перебраться, сейчас найду комсомольцев покумекаем что и как, а ты подсобирывайся, голуба, потихоньку. Дай срок мы нечисть эту всю изгоним, вот тогда и вернетесь в Елошное.
За полдня Макару удалось не без помощи комсомольцев соорудить большой шалаш из березовых жердей, укрыв его сверху осокой, на дальнем болоте, сколотить какие-никакие нары, чтобы перевезти сюда со всякими предосторожностями брата, Анну с ребятишками и её родителей, решив остановиться отдельно от елошенцев, чтобы никто не смог указать на место их укрытия.
-Оставляю, дед, на тебя детей малых и женщин, перекантуетесь здесь денек, другой, а там, глядишь и основная часть нашей армии подтянется.
-Не тебе, Федосья, обирать чужие колосья, а я могутный ещё-ответил ему Егор Васильевич, потрясая сухоньким кулачком, -сунется кто, покажу где раки зимуют.
Макар улыбнулся невесело, глядя на седого, слабого старика.
-Ну, ты силён, дед! –сказал он уважительно и отвел Анну в сторону.
-Лишний раз в село не ходите-предупредил он девушку, - тут в лесочке, неподалеку ручей есть, значит с водой будете, с кострами поосторожней, зазря не жгите и больших не распаляйте, хоть и далеко отсюда Елошное и лес между вами и селом, но дым заметить могут. Картохи вам хватит, на печёнках проживете, козы при вас, значит молоко тоже будет. Солнце вчера ясное село, значит погода побалует теплом, а там глядишь и мы вернемся.
-Берегите себя, Макар Силантьевич, -тихо сказала Анна и добавила: возвращайтесь, мы вас ждать будем.
-Эх, голуба моя, привязан я теперь к Елошному навеки вечные и как есть вернуться обязан- ответил ей мужчина, разворачиваясь и уходя к телеге, оставленной на степной дорожке. Анна смотрела, как шел он, сбивая жухлую траву, впечатывая ноги в сапогах в земельную степь, молча крестила вслед, шепча про себя молитву.
Три дня на болотном стане было спокойно. Козы паслись, Васятка носился по болотным кочкам с маленькой собачонкой, прихваченной из дома, женщины готовили еду и отвары для Семена, Егор Васильевич, вспомнив былое ставил силки на зайцев. Что происходило в Елошном им было неведомо и от этого становилось ещё беспокойнее на сердце. К вечеру третьего дня к весело пылающему костру вышел вдруг из темноты человек. Залилась лаем кудлатая собачонка, сорвались с места испуганные козы, Анна и Люба вскочили на ноги, обняв друг друга.
-Чего всполошились как куры на насесте? – сказал Яков, вступая из темноты в круг света, -чай не проходимец какой-то, законный супруг явился. На руках у мужчины спал ребенок, завернутый в обрывок ткани, за спиной болталась винтовка.
-Как ты здесь? –удивился Егор Васильевич, выглядывая из шалаша.
-Хреновый из тебя служака, дед, проспал всё на свете! –гость присел на чурбачок у костра.
-Возьми девку, да обиходь-приказал он Анне, -с утра не жрамшая, криком кричит.
Жалостливая девушка мигом протянула руки и приняла спящего ребенка, маленькую, худенькую, до такой степени, девочку, что веса в ней было как у собачки, крутившейся под ногами.
-Дай её мне, доня, -попросила Люба и унесла малышку в шалаш.
-Хорошо устроились, Макар расстарался? –спросил Яков, закуривая самокрутку.
-Сам бы не нашел, хоть и местный, чудом набрёл. Удачное место выбрали, кто не знает, никогда не найдёт. Он замолчал, глядя на огонь костра.
Белые ворвались в Елошное внезапно, ночью, когда все спали. Утром отряд должен был уйти из села, но решение задержаться в полупустом селе стало роковым для их командира. Несколько винтовок красногвардейцев против сотни, смех, да и только. Кого на месте порешили, кого в исподнем из домов вывели и в сарае закрыли, чтобы утром повесить, а Яков участи этой избежал. Не спалось ему в эту ночь, ибо возвращался он домой от одной вдовушки, принимающей у себя одиноких, да и женатых мужчин. Успел в дом родительский вбежать, да винтовку свою схватить, а тут маманя на плечах повисла, ребенка, мол, забери, изведут девку, лиходеи. Грея руки у костра, вспоминал, как из Елошного выбирался, как смотрел на догорающий родительский дом и дома односельчан, как скитался по болотам, наблюдая, как белые, на следующий день, нашли схорон елошенский на болотах и забрали скот, избивая прикладами воющих баб, как пытался успокоить плачущую дочь, от крика которой болела голова и звенело в ушах.
-С Макаром что? -тихо спросила Анна, понимая по выражению его лица, что произошло что-то страшное.
-Не знаю, -хриплым голосом ответил ей Яков, -видел только как людей в сарай вели, тот что у Петункиных стоял, а что там дальше было мне неведомо.
Анна встала с чурочки и отошла в сторону от костра, чтобы увидеть небо. Яркие звезды сияли далеким, холодным светом и лишь одна поблескивала, как золотой камушек, словно подмигивала ей.
-Жив Макар, -поняла она, испытав облегчение, перекрестившись девушка вернулась к костру. Взрослые в эту ночь не спали, прислушивались к ночным звукам, ежились от ночной прохлады, встревоженные вестями, что принес им гость. Да и днем оглядывались по сторонам, опасаясь, что и их найти смогут, слаб человек, спасая собственную жизнь запросто чужую продать может. Ближе к вечеру Васятка, дежуривший возле леса, запыхавшись от быстрого бега прибежал на стан.
-Аннушка, там пыль над дорогой, скачет кто-то! –выкрикнул он подбегая. Девушка отреагировала мгновенно.
-Мама, тятя, берите Нюрку и Васятку, бежите в лес поскорее! – скомандовала она, вглядываясь в степь.
-А ты как же? –с тревогой спросила её мать.
-Не медли, поспешай! Я с Семеном останусь, меня не тронут, а может и нас не заметят! –ответила ей Анна, глядя как три фигуры исчезают в лесу.
-А ты что встал? Бери дочь и беги! –крикнула она растерявшемуся Якову, суетливо хватающему то котомку, то винтовку. Девочка, испуганная действиями отца, громко расплакалась.
-Вот с@чка, -вызверился тот, став невменяемым от страха, накатившего на него, -она же нас выдаст! Прихватив ребенка, он рванул к воде, где бросил её в болотную муть, удерживая руками бьющееся, в попытке жить, тельце.
-Что ты делаешь, изверг! –закричала Анна, рванув к нему, но не заметив травяной кочки она упала, хрустнула кость, страшная боль пронзила её тело. Царапая землю руками, рыча от боли, она ползла к болоту, чтобы помешать безумцу, но сознание покинуло её. Последнее, что увидела девушка, это жесткая, желтая трава, летящая ей навстречу.
Она очнулась на топчане, в шалаше. Над головой шелестела осока, эхом отдавались в голове чьи-то голоса.
-Эй, -позвал её Семен, -ты как?
-Нога болит-простонала она, пытаясь сесть, но боль вернула её на место.
-Тётка Люба-позвал Семен, -Анна очнулась!
В шалаш заглянула мать:
-Донюшка моя, как ты меня напугала!
-Мама, Нюра где? Где Вася?
-Да тут они, у костра сидят. Белые по округе рыскали, а нас не нашли, слава Богу! Отвел Всевышний, метров пятьсот не доехали, мы из леса видели.
-Яков где? –внезапно осипшим голосом спросила Анна.
-Да бес его знает- в сердцах ответила Люба, -мы, когда возвернулись, его уж не было и дочь с собой прихватил.
Анна отвернулась в сторону, прозрачная слезинка скользнула по её щеке, только она и знала, что упокоилась малышка в болоте, не пожившая совсем, не познавшая любви, навечно маленькая, худенькая, одна в безжалостной, бездонной, холодной воде.
Макар разлепил спёкшиеся от крови ресница, пытаясь рассмотреть, что происходит вокруг. В темноте, кашляли, стонали люди.
-Кто здесь? –спросил он, пытаясь пошевелить связанными ногами и руками, которые жутко затекли.
-Макар, это я, Григорий Соловцов, мы балаган на болотах с тобой делали.
-А ещё тут кто?
-Красноармейцы, тут нас немного человек шесть.
-Остальные где?
-Думаю и в живых уже нет. Прямо в кроватях добивали, гады. Да и нам недолго осталось, утром повесят, как пить дать, так сказать в назидании другим.
-Ну уж нет! Живым я им не дамся! Что это за помещение?
-Сарай, Петункиных, кулака местного, он здесь приспособы разные держал, а теперь вот для нас благословил, гнида недобитая. Я раньше к дочке его захаживал, ох и горяча была девка! Частенько с ней здесь обжимались! Главное знаешь, что? Тут в стене дыра имеется, вон там, у пола, сейчас не видать конечно, а раньше была. Я её старой телегой прикрыл, чтобы незаметно к дочке Петункина подкатывать.
-Выходит, что отсюда сбежать можно?
-Можно-то можно, только как? Стреножили нас, как лошадей в ночном, пальцем не шевельнуть.
-Ты вот что, Гриша, сможешь на бок лечь?
-Зачем это?
-Увидишь! Извиваясь словно червяк, Макар подполз к парню, приник губами к толстым веревочным узлам на его руках. Теплая кровь, сочившееся из его губ, израненных грубой веревкой наполнила рот. Он сплевывал и вновь вгрызался в узлы. Макар не помнил сколько прошло времени, но в сарае стало светло, когда он освободил руки комсомольца. Тот охнул, растирая онемевшие пальцы.
-Поспеши, паря, теперь мне развяжи- сказал Макар, оглядывая сарай. У дальней стены лежал командир, был он без сознания, дышал тяжело, с хрипами, булькала в его легких кровь.
-Подожди, Петункин, жлоб, обломки кос тута складывал- Григорий, опираясь на руки пополз к деревянному ящику, -вот они, родимые-радостно прошептал он, разрезая одним из них веревки на своих ногах и освобождая руки Макара.
Увидев его действия остальные, красноармейцы зашевелились в надежде.
-Тише, товарищи! У двери пост, слышите храпят? Дисциплинка у них, конечно, ни к чёрту! -вполголоса сказал Соловцов, помогая избавиться от пут другим.
-Светает-прошептал Макар, -куда выходит дыра?
-Прямиком в огород, а за ним огород соседей с той улица. Правда сейчас голо на них, как на ладони будем.
-Ничего, прорвемся, давай телегу двигать, братцы, выручайте, подмога ваша нужна-обратился Макар с остальным. С превеликими предосторожностями, стараясь не шуметь они освободили путь на волю.
-С командиром вашим что делать будем? –спросил Гришка.
-Тут оставим –вмешался один из красногвардейцев, всё равно не жилец он!
-Я тебе оставлю! -сжал кулаки Макар,- с собой возьмем! Через огород волоком, а там на руки подхватим! Ну что застыли? На висельницу захотели? Живо в дыру!
Видимо не суждено было им умереть в этот момент, плотный, молочный туман киселём стоял на улицах Елошного, рваными клочками висел на заборах и кустах, давая шанс людям уйти. До ближайшего колка, мимо озера, рукой подать, ни одна собака не тявкнула им вслед, когда спешили они, неся командира, по заулкам села.
-В одном исподнем мы далеко не уйдём-сказал Григорий, останавливаясь у богатого дома.
-Куда ты, чёрт-ругнулся ему вслед Макар, видя, как скользнул он в чужую подворотню. Чуть позже, из-за забора полетели разные вещи, цветные полушалки, штаны, рубахи, сапоги.
-Хватайте –приказал товарищам Макар, подхватывая с земли пиджак.
-Хвалю-коротко сказал он вернувшемуся одетому, но с босыми ногами Грише, с котомкой за спиной, -откуда про вещи узнал, али и сюда к бабенке какой захаживал? Тот усмехнулся, не отвечая, но по его плутовской улыбке и без слов всё было понятно. Запыхавшиеся, кто в чем одет добрели они до первого колка и увалились тяжело дыша на жухлую траву.
-Долго лежать здесь нельзя, колок редкий, найдут- сказал товарищам Макар.
-Ну и куда мы дальше? -спросил кто-то из них.
-Пока на дальних болотах отсидимся, топи нас прикроют, я прав, Григорий? –тот кивнул, -а после наших искать пойдём, основные части где-то рядом, утром я звуки боя слышал. Он скинул с плеч пиджак, застегнул на пуговицы, сунув в рукава небольшие березовые жерди невесть как оказавшиеся на поляне.
-Так командира легче нести будет-пояснил он, показывая на тропинку, пересекающую степь.
-Значит так, двигаемся максимально быстро, эти-он показал рукой в сторону деревни, -скоро очухаются, искать начнут. Несём по очереди, меняя друг друга! Всем ясно!
-А чего это ты раскомандовался? - один из красногвардейцев, мужик с рыжей бородой независимо сплюнул на траву, -командиром тебя не назначали! Товарищи, кого мы слушаем? Надо в соседнюю деревню идти, там белых нет, укроемся у местных, а там и наши подойдут!
-Да ты…-рванул к нему Гришка, но остановленный рукой Макара, замер.
-Кто также считает, товарищи? -спросил Макар других, -прошу поднять руки, -те, переглядываясь, неуверенно взметнули их вверх.
-Дело ваше, товарищи, а мы с Григорием на болотах отсидимся, в деревнях сейчас опасно, могут выдать недовольные советской властью, но его слова упали в пустоту, четверо мужчин, кто в женской юбке и полушалке, кто в душегрее поверх исподнего уходили прочь. Макару и Грише не суждено было с ними больше увидеться, на берегу одного из шести озер, окружавших Елошное они были схвачены белогвардейцами и тут же расстреляны на месте, без суда и следствия.
-Придется нам с тобой, Григорий, раненого самим тащить, но ничего, уйти бы подальше, а там лес, да болота нам в помощь, ну что ж, давай показывай дорогу, сам –то я её никогда не найду. День, отдыхая и забываясь коротким сном, замерзая и накалывая босые ноги, перехватывая на коротких остановках хлеб и сало, добытое Гришкой в богатом доме, несли они на своих руках умирающего человека к Анне, в надежде на то, что им удастся его спасти. Серым утром второго дня Макар увидел разгладившееся, умиротворенное лицо командира, представившегося ещё ночью.
-Отмаялся, сердешный-прошептал он, закрывая рукой его глаза. Забросав тело ветками и запомнив место они, обещая вернуться, пошли дальше, чтобы вскорости, окольными путями выйти к стану, где прятались Шабалины и Семен. Легкий дымок вился над костерком, пахло едой, блеяли козы и ветер качал кроны берез.
Люба, шедшая от ручья с бидоном в руках, охнула от испуга и выронила его из рук, увидев обезображенное лицо гостей с разбитыми губами, сломанными носами и расеченными бровями.
-Свои, тетка Люба, свои-остановил её крик Гришка, -не кричи, медведя разбудишь, пытался пошутить он, присаживаясь у костра и протягивая к нему озябшие, обмотанные разорванным женским платком, ногами.
-Как вы тут? Живы-здоровы-спросил Макар, оглядывая стан.
-Да какое там, -махнула рукой женщина, -иди вон в балаган, сам посмотри.
На топчане спала бледная Анна, обнимая и прижимая к себе Нюрку, нога девушки была привязана к двум палкам тряпками.
-Не буди её-тихо сказал Семён, не скрывающий радости от того, что видит брата, -только недавно заснула.
-Да что тут у вас такое произошло? –удивился Макар, думая о том, что зря считал стан на болотах безопасным местом.
Через день, отлежавшись и отмывшись Макар ушел, оставив Гришку, Шабалиных и Семена дожидаться прихода частей Красной Армии. Первый пытался возражать, но тот остановил его тут же:
-После того, как тут белые шастали не могу оставить их одних, всё –таки двое лежачих, а ты какая- никая подмога, ежели чего в лесу переждёте, да посматривай вокруг, не дремли, мало ли худых людей на свете. Головой за них отвечаешь! Понял!
-Как не понять Макар, не дурнее барана, я тут все тропы знаю, потихоньку разведаю, мож еды какой-то добуду –отощали тут все, я смотрю.
-Башкой своей не рискуй, зазря и как только село свободным станет, тут же в него возвращайтесь! -наказал старший товарищ, поворачиваясь к отцу Анны.
Тот, на прощание, изладил для них доморощенную обутку, чтобы защитить ноги от колючей травы, шипов и камней.
-Сколько подюжит, а там уж как придется-сказал он, как будто извиняясь и протягивая своё творение Макару и Гришке.
-Благодарствуйте, Егор Васильевич, спаситель вы наш-с чувством поблагодарил его Гриша.
-Да чего уж там, смутился тот, - главное жизнь свою сохрани, а мы уж тут как -нибудь сами. Попрощался с братом-то? –спросил он, обращаясь к Макару. Тот мотнул головой в ответ и поспешил в балаган. Поговорить с Анной ему не удалось, при Семене сантименты разводить не станешь, а вставать девушка не могла, нога не позволяла.
-Ухожу я, -с трудом выдавил он из себя, стараясь не смотреть в её сторону.
-Жаль, что с тобой не могу уйти, братка-сказал заросшей бородой Семен, пожимая слабой рукой его руку,-уж я бы им показал!
-Лежи, ужо, вояка-усмехнулся старший брат и пересилив себя повернулся к Анне.
-Счастливо оставаться, Анна Егоровна-пробормотал он, наклоняя лохматую голову в уважительном поклоне.
-И вам не хворать, -тихо откликнулась девушка, мучаясь от боли в ноге. Хоть и пила она настой от боли, но ногу выкручивало, рвало, как будто кто-то с большими зубами ежеминутно вгрызался в неё.
-Возьмите-ка памятку -протянула она Макару махонький, беленький платочек с вышивкой по углам, пусть охраняет вас по дороге, бережет от пули и штыка.
-У сердца носить его буду-пообещал мужчина и развернувшись вышел из балагана.
-Раньше памятки любимым дарили, -задумчиво сказал Семен, глядя на неё.
-Глупости всё это-сердито ответила Анна, не смотря на него, -до любви ли теперь, когда кругом такое творится?
-Любовь всё побеждает –добавил он и сильно закашлялся, студёные осенние ночи делали своё дело.
Продолжение
#аннушкаоттандем
Следующая публикация
Нет комментариев