Предыдущая публикация
Семёнов и Унгерн
В октябре или ноябре 1917 Унгерн и ещё 10 - 16 человек, вероятно, казаков, находясь в Иркутске, создали контрреволюционный отряд. В декабре власть в Иркутске захватили большевики. По-видимому, Унгерн присоединился к Семёнову в Иркутске. Узнав об октябрьской революции 1917, Семёнов и ещё 7 человек, включая Унгерна, уехали в Читу через Верхнеудинск.
Местом формирования нового инородческого полка решено было сделать ст. Даурия у маньчжурской границы. Это был важный пункт между Читой и Маньчжурией, власть над коим позволяла контролировать ж/д сообщение между Россией, Китаем и Дальним Востоком. На ст. Даурия Семёнов прибыл 28 ноября, там он назначил Унгерна своим помощником. Вскоре на станции остановился поезд, на котором в Иркутск следовал харбинский комиссар Аркус. Большевики намечали заменить им управляющего КВЖД генерала Д.Л. Хорвата. Семёнов задержал Аркуса, собрал военно-полевой суд и расстрелял. Это произвело большое впечатление на красных, как в Даурии, так и в Сибири вообще.
В Даурии, как и в других частях России, шло революционное брожение. В казачьем посёлке процветали пьянство и грабежи. Чтобы пресечь их, Унгерн взялся за организацию отряда из военнопленных немцев и турок, которые содержались в даурских казармах. Он сформировал полицейскую команду и с её помощью установил контроль на линии от ст. Оловянная до ст. Маньчжурия. В декабре 1917 Семёнов, Унгерн и 5 казаков разоружили деморализованный русский гарнизон ст. Маньчжурия – дружинников там было 1500 чел. Среди них, как заметил Семёнов, велась красная пропаганда. Тогда из Маньчжурии в Даурию Семёнов отправил состав из 30 теплушек якобы для погрузки своего полка. С поездом приехал Бурдуковский, который привёз Унгерну письмо с планом действий. Действуя по нему, барон 19 декабря прибыл с поездом в Маньчжурию. Вагоны были освещены свечами, в них топили печи. Казалось, что прибыл монголо-бурятский полк. После этого Семёнов с Батуевым разоружили 720-ю пешую дружину, Унгерн с одним казаком – ж/д роту и команду конского запаса, а хорунжий Мадиевский с 2 казаками доставили с квартир большевиков-руководителей.
Унгерн взял с собой начальника милиции п. Маньчжурия, но тот испугался вести его к казармам, где было несколько сот человек. Согласился он только после того, как барон избил его ножнами шашки. Разоружение прошло быстро, солдаты охотно согласились на отправку домой. Их посадили в вагоны и отправили в Читу. В отдельный опломбированный вагон посадили 6 арестованных членов совета. Атаман объявил им, что они поедут, как их вождь Ленин из Германии в Россию. Семёнов вспоминал, что операция была проведена бескровно. Большевики потом писали, будто тех, кто был в том вагоне, зверски убили. На самом деле по приезде в Читу они дали пресс-конференцию и участвовали потом в гражданской войне. Захваченные на ст. Маньчжурия казармы и имущество использовали для формирования Особого Маньчжурского отряда (ОСО), основанного 9.01.1918 на добровольческой основе.
В январе 1918 Унгерн с 23 казаками совершил 2 рейда на ст. Оловянная, где разгромил красных и захватил у них более 200 винтовок с патронами. В том же месяце он расстрелял в Даурии Кудряшова, красного комиссара по военно-морским делам на Дальнем Востоке, о непристойном поведении коего в поезде по дороге туда писал Л. Тамаров. Вскоре Семёнов назначил Унгерна комендантом г. Хайлар. В тамошнем гарнизоне велась красная пропаганда. В январе 1918 Унгерн, имея русскую сотню и 250 конных баргутов, разоружил хайларский гарнизон (части ж/д бригады и конные части корпуса пограничной стражи) числом в 800 штыков. Разоружение провели в течение 2 часов и настолько тихо, что заседавший в это время гарнизонный комитет даже не подозревал о случившемся. Разоружённых отправили в глубь России. За это Унгерн постановлением Георгиевской думы был награжден орденом св. Георгия 4-й степени Особого Маньчжурского отряда. Со времён 1-й мировой войны у него уже был орден св. Георгия 4-й степени, одна из высших боевых наград Российской империи.
Когда на станции останавливался транзитный поезд с военными, вышедшими из подчинения белым властям, к нему выходил Унгерн в сопровождении Бурдуковского и требовал сдать оружие – иначе будут вызваны 2 сотни. В действительности, сотен не было, но оружие сдавали, поезд уходил… Среди красных партизанов в восточном Забайкалье было много пролетариата, ссыльных, бывших уголовников и деклассированных элементов. По словам майора А. Александровича, 28.06.1918 во время атаки большевиков на ст. Даурия Унгерн был ранен. Согласно его версии, это ранение предсказал барону некий лама. Оно оказалось не смертельным: пуля прошла выше сердца. По приказу Семёнова в районах, занятых его войсками, бесплатно раздавали муку, сахар, чай и пр. пострадавшим от большевиков казакам, крестьянам и бурятам. Собственно, сам Семёнов относился к бурятам более чем сносно и возлагал на них большие надежды в военном отношении. Возможно, на это влияло наличие у него бурятских корней. Он свободно говорил по-монгольски и по-бурятски.
В сентябре 1918 Семёнов утвердил свою ставку в Чите, там отменили советские порядки и восстановили дореволюционные. В частности, восстановили права офицерства, чины и звания чиновников, провели денационализацию предприятий, отменили передел земли, сделанный красными. Тогда же атаман Семёнов неохотно признал власть Колчака и сибирское правительство. В Читу на переговоры приезжал Ц.Г. Бадмажапов – соратник знаменитого путешественника П.К. Козлова, открывший мертвый город Хара-Хото, впоследствии большевики расстреляли его.
В ноябре 1918 Семёнов присвоил Унгерну чин генерал-майора. Параграф 19 приказа № 216а от 23.10./5.11.1918, изданный Семёновым на ст. Маньчжурия, гласил: «Начальника Инородческой дивизии полковника барона Унгерна за неустанную работу на пользу и восстановление армии и государственного порядка как вполне заслуживающего перевожу в генерал-майоры со старшинством с 21.10.1918 впредь до утверждения Правительством». Чины семёновского производства позже утверждались омским белым правительством.
Унгерн перебазировался из Хайлара на ст. Даурия. В Хайларе остался белый гарнизон. На ст. Даурия Унгерн сформировал из добровольцев Азиатскую конную дивизию. Монголы, по свидетельству очевидца, называли Унгерна «своим князем». Ввиду предстоящего похода в Монголию Унгерн ввёл обязательное изучение монгольского языка и лично контролировал его знание. Журналист А.В. Грайнер, посетивший Даурию в качестве корреспондента американской газеты, застал его одетым в монгольский халат с погонами и монгольскую шапочку. Барон объяснил ему, что большинство в его дивизии – монголы и буряты, а им нравится, что командир носит их одежду. Забайкальские буряты охотно вступали в войско Унгерна (как он предпочитал называть свою дивизию).
В феврале 1918 в связи с боевыми действиями в районе станций Даурия и Маньчжурия большевики стали требовать с бурят лошадей, одежду, мясо, в случае отказа отбирали силой. Когда семёновцы отошли от ст. Оловянная к Борзе, 200 семей бурят не успели откочевать. Красные отобрали у них деньги, скот и пр., людей избивали, некоторых пытали, разгромили Верхне-Тургинский сомон (адм.-террит. единица), осквернили Цугольский дацан (монастырь), из Агинского дацана забрали телеги, у мирян – скот и лошадей целыми стадами. Денег не давали – вместо них квитанции из штаба.
В отличие от семёновцев, красные партизаны Лазо с презрением относились к бурятам, у них в ходу был лозунг: «Грабь тварей!». В конце 1920 красные партизаны Каландарашвили грабили бурят, насиловали женщин и девушек. Оперативные сводки семёновцев пестрят сведениями о грабежах продовольствия, скота, имущества красными. Неудивительно, что буряты, поначалу индифферентные к большевикам и не выступавшие против них активно, изменили своё отношение и начали воевать на стороне белых.
Что касается анархиста и красного беспредельщика Каландарашвили, то якуты устроили на него засаду и убили, как собаку, в 1922. Потом его перезахоронили на Иерусалимском кладбище в Иркутске, которое впоследствии красные сравняли с землёй. И сейчас, когда могилы 100.000 иркутян на этом кладбище лишились надгробий и памяти, захоронение этой твари всё ещё остается памятником истории местного значения. Впрочем, у сов. власти принято было увековечивать память преступников на своей службе. Взять хотя бы мемориал семейке упырей Немич в Крыму, которые убивали людей сотнями и безбожно увечили их перед смертью. (текст основан на книге С.Л. Кузьмина «История барона Унгерна: опыт реконструкции).
Автор: Анна Соколова
21.04.2018 г.
Источник: Белая Россия
Следующая публикация
Нет комментариев