Предыдущая публикация
СМОЛЕНСК В ОККУПАЦИИ, 1941–1943 ГГ.
Захваченный город сразу же подвергся разграблению:
«…30 июля 1941 года Смоленск, по рассказам жителей, был полностью взят… Картина была жуткая: дымились пожарища, по улицам валялись трупы бойцов и гражданского населения… По Витебскому шоссе день и ночь двигались немецкие полчища: машины, танки, моторизованная пехота. Немцы шныряли по всему городу – взламывали двери в оставшихся домах, забирали или разбивали вещи…», – записывает в дневнике подпольщик Сергей Иванович Красновский, работавший в дни оккупации врачом недалеко от города в Красном бору[7].
Немецкий порядок
Со временем в городе установился относительный порядок, но это был немецкий порядок! Оккупацию Смоленска немецкая пропаганда преподносила жителям как дарование им свободы. Рупорами немецкой пропаганды были русскоязычные радио, газеты «Новый путь», «Колокол» и журнал «Новый путь», агитационные плакаты.
Оккупацию Смоленска немецкая пропаганда преподносила жителям как дарование им свободы
Некоторые послабления были действительно сделаны. Так, были восстановлены частные кустарные промыслы, разрешен, говоря современным языком, малый бизнес (мастерские, пекарни и т.п.). Но сами немцы за эти услуги не платили.
«Если же с них владелец мастерской спрашивает марки или им покажется дорого, то они просто набьют морду и уйдут».
«Я не касаюсь грабежей, производимых немцами над русским населением, ибо грабежи стали обычным явлением, и они никого не удивляют», – пишет очевидец[8].
Также немцы разрешили открыть церкви и возобновить православное богослужение. В первом же распоряжении по г. Смоленску, подписанным Главнокомандующим германской армией, был специальный пункт «О вероисповедании», в котором говорилось:
«В результате освобождения народов Советского Союза от большевистского гнета населению дается право свободного и открытого богослужения без различия вероисповедания. Для этой цели народу разрешается использовать церкви, молитвенные дома и церковные здания».
Однако в этом же документе население обязывалось к ремонту и содержанию дорог и мостов, обработке сельскохозяйственных земель, соблюдению комендантского часа, сдаче оружия, выдаче красноармейцев и проч. Был там и особый пункт №8, в котором говорилось:
«Все евреи обоих полов обязаны носить на обоих рукавах белую повязку с шестиконечной звездой Давида»[9].
Немецкие солдаты возле Рыночной площади оккупированного Смоленска. Вид на Соборную Гору с Успенским собором. 1942 г.
Немецкие солдаты возле Рыночной площади оккупированного Смоленска. Вид на Соборную Гору с Успенским собором. 1942 г.
Дорожные указатели в оккупированном Смоленске. На заднем плане видны купола Успенского собора. 1942 г.
Дорожные указатели в оккупированном Смоленске. На заднем плане видны купола Успенского собора. 1942 г.
Гражданским начальником города (бургомистром) стал адвокат Б.Г. Меньшагин, который издавал приказы, публиковал отчеты о работе гражданской администрации. Ко второй годовщине оккупации 10 августа 1943 года в газете была напечатана его хвалебная статья об успехах городского хозяйства и построения новой жизни. В частности говорилось,
что «очень неплохо работают городские больницы и амбулатории, и заболевшие жители не только города, но и прилегающих районов, имеют полную возможность получить квалифицированную медицинскую помощь и надлежащий больничный уход»[10].
Для русских медицинское обслуживание стало платным, а Смоленск был превращен захватчиками в город тыловых госпиталей для своих раненых
В действительности для русских медицинское обслуживание стало платным, а Смоленск был превращен захватчиками в город тыловых госпиталей для своих раненых. Врач-подпольщик С.И. Красновский пишет:
«…Опять в Смоленск я прибыл в октябре 1941-го. Мне бросилось в глаза обилие военных госпиталей и возле каждого госпиталя – масса крестов над могилами погибших немецких солдат… Особенно много раненых немецких солдат было в смоленских госпиталях в период с января по февраль 1942 года».
Немецкие санитарные машины на вокзале оккупированного Смоленска
Немецкие санитарные машины на вокзале оккупированного Смоленска
Немецкое военное кладбище в оккупированном Смоленске
Немецкое военное кладбище в оккупированном Смоленске
С.И. Красновскому довелось увидеть и госпиталь для пленных красноармейцев:
«В здании школы милиции был русский госпиталь. Мне удалось пройти в русский госпиталь. Увиденная картина могла довести до сумасшествия. Наши раненые красноармейцы валялись на полу без повязок, пол залит кровью, испражнениями. Гораздо было бы человечнее оставлять раненого умирать на поле боя без всякой помощи, чем та помощь, которая им якобы оказывается немцами. Но это была политика, ибо часть населения говорила: “Смотрите, у немцев даже для русских госпиталь есть”»[11].
На самом деле «русский госпиталь» представлял собой лагерь, в котором был создан режим для истребления больных и раненых
На самом деле «русский госпиталь» представлял собой лагерь для военнопленных и гражданских лиц, в котором был создан режим для систематического истребления больных и раненых. Здание не имело стекол в оконных проемах, зимой не отапливалось, коек, постельных принадлежностей и другого необходимого инвентаря не было. Поэтому с 20 июля 1941 года по 25 сентября 1943 года в нем погибло более 25 тысяч человек[12].
Адольф Гитлер и командующий группой армий «Центр» фельдмаршал Ганс Гюнтер фон Клюге на территории ставки Гитлера «Беренхалле» («Медвежья берлога») в Красном Бору под Смоленском, март 1943 г.
Адольф Гитлер и командующий группой армий «Центр» фельдмаршал Ганс Гюнтер фон Клюге на территории ставки Гитлера «Беренхалле» («Медвежья берлога») в Красном Бору под Смоленском, март 1943 г.
Фельдмаршал Г.Г. фон Клюге с адъютантом Филиппом Файхером фон Безелагер (справа). Красный Бор под Смоленском (находящаяся здесь ставка Гитлера фактически использовалась как ставка группы армий «Центр»)
Фельдмаршал Г.Г. фон Клюге с адъютантом Филиппом Файхером фон Безелагер (справа). Красный Бор под Смоленском (находящаяся здесь ставка Гитлера фактически использовалась как ставка группы армий «Центр»)
Русских граждан принуждали работать на оккупантов в городе и области, а часть отправляли в Германию. По приказу немецкой комендатуры все трудоспособные граждане от 14 до 60 лет были обязаны пройти регистрацию на бирже труда и работать. Уклоняющиеся объявлялись саботажниками и подвергались наказанию по законам военного времени. В оккупированном городе на 1 мая 1942 года осталось 24 тысяч жителей (в довоенном 1939 году было 157 тыс.). На действующих предприятиях и в городском управлении была занята лишь небольшая часть горожан. Остальные использовались как чернорабочие на разборке разрушенных зданий, ремонте дорог, расчистке снега зимой и т.п. Оплата труда была очень низкой, и ее не хватало даже на питание. Жители вынуждены были менять на еду личные вещи. Медицинское обслуживание стало платным, кроме того все горожане от 16 до 60 лет были обязаны платить годовой налог. Крестьяне были обложены высоким денежным налогом (военным и поземельным) и обязательными поставками продовольствия с каждого двора. Кроме того 60% нового урожая также нужно было сдавать оккупантам[13].
Колхозы были переименованы в общинные хозяйства, а на их собственность (землю, скот, постройки) появились претенденты из числа немецких помещиков.
Советские беженцы на улице оккупированного Смоленска
Советские беженцы на улице оккупированного Смоленска
Немцами были введены телесные наказания на предприятиях для рабочих и в школах для учащихся
Немцами были введены телесные наказания на предприятиях для рабочих[14] и в школах для учащихся (после войны было установлено, что им подверглись ¾ детей). Учителей идеологически обрабатывали в нужном захватчикам духе. Для разъяснения нацистской идеологии оккупационные власти создали группу лекторов, которые выезжали в районы области для проведения специальных семинаров с учителями[15].
Общее впечатление о «цивилизованных европейцах», «принесших свободу порабощенному русскому народу», складывалось удручающее. С.И. Красновский записывает в дневнике:
«Наряду с внешним блеском и чистотой каждый немец представляет из себя варвара и дикаря. Он может с тобой разговаривать, а затем ни с того ни с сего тут же с улыбочкой тебя пристрелить. Таких случаев в Смоленске уже было немало. Не стесняясь присутствия женщин, будет выполнять естественные потребности. Каждый из них убеждён, что он является высшим существом по сравнению с русскими».
Немецкие офицеры были убеждены, что «в самом деле, являются освободителями народов и что война вызвана мировым господством евреев. Переубедить немцев в противном нет никакой возможности – сразу хватаются за тесак или за оружие…»[16]
Партизанское движение
Оказавшись под оккупацией, многие смоляне не покорились врагу и организовали вооруженное сопротивление захватчикам. В Смоленской области – в немецком тылу – действовали многочисленные партизанские отряды, а также специально заброшенные в тыл регулярные части Красной армии. Существовали даже свободные от немцев партизанские районы, в которых партизаны создали такую сильную линию обороны, что фашисты не могли ее взломать даже при поддержке танков.
Чтение текста партизанской клятвы в отряде под Смоленском
Чтение текста партизанской клятвы в отряде под Смоленском
В партизанские отряды выступали «девушки и мальчики 1923–1925 года рождения», – рассказывает жительница Смоленской области А.Ф. Азарова[17] (т.е. в 1942 г., о котором идет речь, им было 17–19 лет).
Для того чтобы люди знали правду о событиях в стране, на оккупированную территорию с самолетов сбрасывали листовки и советские газеты
Для того чтобы люди знали правду о событиях на фронте и в стране, на оккупированную территорию с самолетов сбрасывали листовки и советские газеты. Немцы вели жестокую, но безуспешную борьбу с партизанами и жестоко карали горожан и сельских жителей за любое подозрение в связи с ними и сочувствие Красной армии. Один мальчик в Смоленске подобрал где-то советские листовки, принес их домой и отдал матери. Когда об этом узнали немцы, то женщину и мальчика сразу же повесили[18].
Об «охоте за партизанами» – изматывающей и жестокой борьбе с «преступниками» – немецкие солдаты писали близким в своих письмах. Охота за партизанами заключалась в уничтожении сел, скота, продовольствия, а часто и самого населения – в зависимости от приказа.
«Мы все еще в бесконечном лесу и кочуем из одного места на другое, – сообщает обер-ефрейтор Брандман. – Когда мы уходим из населенного пункта, мы сжигаем его дотла и угоняем весь скот; все для того, чтобы там не могли продержаться партизаны»[19].
При этом одни солдаты сожалели о собственной жестокости, а другие – об излишнем милосердии, но и те, и другие выполняли приказы своего командования. Ефрейтор Баннинг пишет возлюбленной:
«Охота за партизанами продолжается. Но их находится все меньше и меньше. Гражданское население плачет и кричит о чем-то. Если бы дело шло по мне, надо бы их всех перебить так, как это делалось в прошлом году…»[20]
Зверства «цивилизаторов»
В 2003 году к 60-летию освобождения Смоленска от немецко-фашистских захватчиков была издана книга с подборкой рассекреченных архивных документов о злодеяниях оккупантов на смоленской земле. Названием для книги послужила строчка из песни В. Высоцкого: «Все судьбы в единую слиты…» В книгу вошли акты, справки, докладные записки, донесения подпольщиков и партизан, переводы захваченных ими писем немецких солдат, показания чудом выживших, свидетельства очевидцев о расстрелах военнопленных красноармейцев, сожжении деревень, планомерном уничтожении целых районов Смоленской области вместе с жителями.
Даже простое чтение документов комиссий, ведших расследования зверств оккупантов, больно ранит сердце.
«Каждое слово документов кричит о горе, об ужасах и нечеловеческих муках. Услышьте их! Увидьте людей, которых ведут на расстрел, которых сжигают в деревнях, над которыми издеваются в лагерях…» – восклицают составители этой книги народной скорби[21].
Выше уже приводились некоторые факты из нее. Дополним их другими свидетельствами.
Немецко-фашистские захватчики не щадили ни партизан, ни мирное население, ни военнопленных. По отношению к последним немцы вели себя особенно бесчеловечно.
Пленные красноармейцы, захваченные 4-й армией вермахта в боях за Смоленск, на сборном пункте. Авг., 1941 г.
Пленные красноармейцы, захваченные 4-й армией вермахта в боях за Смоленск, на сборном пункте. Авг., 1941 г.
В ходе Смоленского сражения в немецком плену оказались сотни тысяч красноармейцев. Для них были организованы десятки лагерей во всех районах области. Часто их убивали на марше или прямо в городе.
Массовые убийства военнопленных были совершены в самом Смоленске уже в октябре 1941 года. В ночь на 20 октября и затем в течение дня на главных улицах города – Московской, Советской, Дзержинской, Рославльском и Киевском шоссе и других – «немецкие захватчики расстреляли не менее 5000 человек пленных бойцов и командиров Красной армии». Из показаний свидетелей:
«Пленных бойцов и командиров Красной армии немцы ночью гнали через город Смоленск… В центре города немцы устроили расстрел военнопленных. Всю ночь были слышны выстрелы из автоматов и душераздирающие крики о помощи… Рано утром я вышла посмотреть… На протяжении примерно 2-х километров по всей Советской улице и далее по обеим сторонам дороги лежали трупы с разбитыми головами и обезображенными лицами. Около здания Сбербанка на Советской улице стояли две большие грузовые немецкие автомашины, нагруженные выше кузовов трупами военнопленных, расстрелянных немцами, кровь из автомашин стекала на тротуар и дорогу, где стояли лужи крови. Подбор трупов и погрузку на автомашины производили русские военнопленные».
Гитлеровцы избивали истощенных обессиленных людей прикладами и расстреливали в упор
Гитлеровцы избивали истощенных обессиленных людей прикладами и расстреливали в упор. После освобождения города в Сосновском саду (около крепостной стены в центре города) была обнаружена «могила размером 55х5 м, во дворе Дома Красной армии трупы были зарыты в окоп размером 20 х 3 метра»[22].
Подобное повторилось и в следующем месяце, свидетельствует С.И. Красновский[23].
Колонна пленных красноармейцев
Колонна пленных красноармейцев
Страшный «комбинат по уничтожению людей» был создан фашистами уже 20 июля 1941 года на окраине Смоленска на Краснинском шоссе в бывших военных складах №105 с филиалом на территории Нарвских казарм. Это концлагерь №126 – «место величайших злодеяний немецкого фашизма по истреблению советских граждан».
Условия в лагере почти не оставляли шансов выжить. «Большой» лагерь представлял собою ряд сараев с выбитыми стеклами, частью без дверей, с протекающими крышами, без печей, потолков и полов, внутрь которых проникала вода, снег и холодный ветер.
«Заключенные располагались на земляном полу, постельные принадлежности или хотя бы солома отсутствовали. Вместо нормальной вместимости помещений в 3–4 тысячи человек, немцы загоняли туда до 30 000 человек. <…> Земляной пол настолько был размешан, что ноги утопали в грязи по голенища. Военнопленные спали друг на друге в три яруса. Когда начались морозы, то спавшие внизу военнопленные замерзали в грязи, а одежда постоянно примерзала к земле. Освещения в бараках никакого не было. Естественные надобности военнопленные отправляли здесь же, в бараках. Ночью в бараках стоял смрад, стоны больных и раненых, которых было много среди военнопленных. Никакой медицинской помощи совершенно никому не оказывалось… Больные тифом и дизентерией, раненые находились вместе со здоровыми, последние заражались…»
Немецкие солдаты рядом с лагерем советских военнопленных в районе Смоленска
Немецкие солдаты рядом с лагерем советских военнопленных в районе Смоленска
Нечеловеческие условия содержания и питания обуславливали высокую заболеваемость и смертность. При этом заключенные должны были обязательно работать. На третий день после невыхода на работу больных отравляли или расстреливали.
На третий день после невыхода на работу больных отравляли или расстреливали
«От истощения на почве голода, от эпидемий тифа и дизентерии, замерзания, изнурительных работ и кровавого фашистского террора в лагере за время его существования с 20 июля 1941 года по 25 сентября 1943 года погибло 60 тысяч человек бойцов и командиров Красной армии»[24].
Военнопленных использовали на самых тяжелых работах и часто уничтожали по их окончании.
Так, «в августе 1942 года многие военнопленные в городе Смоленске были мобилизованы на возведение укрепленных рубежей и по окончании этой работы все расстреляны»[25].
Один из многочисленных «лагерей смерти» был создан гитлеровцами в древнем русском городе Вязьма. В акте, составленном уцелевшими жителями города в 1943 году, говорится:
«…с осени 1941 года до мая 1942 года военнопленные совсем не получали хлеба. Их кормили один раз в сутки болтушкой из протухшей картофельной муки. <…> Немцы постоянно пытали военнопленных голодом и жаждой. Военнопленные использовались немцами на оборонительных работах. Их заставляли рыть окопы, блиндажи. Тяжелые грузы на телегах перевозились военнопленными, запряженными вместо лошадей. Отстающих и обессилевших расстреливали»[26].
Той же практики немцы следовали и в других лагерях.
Гитлеровцы целенаправленно убивали военнопленных на этапах. Дорогой смерти для многих стал марш из Вязьмы в Смоленск: из 15 тысяч человек живыми дошли только 2 тысячи. Всего «в Смоленских лагерях истреблено не менее 115 тысяч военнопленных, в Рославльском – 120 тысяч, Вяземском – 15 тысяч, Сычевском – 3 тысячи, Дорогобужском – свыше 1800 человек и т. д.»[27].
Часто гражданских лиц помещали в лагеря для военнопленных с той же целью – для изощренного издевательства и уничтожения. В Смоленском концлагере №126 содержалось и гражданское население из окружающих районов, которое было заключено в лагерь за поддержку партизанского движения и саботаж мероприятий немецко-фашистских властей. Условия содержания этой части заключенных были еще хуже – «продовольствием они не снабжались и должны были жить за счет передач родственников»[28].
Одновременно с организацией лагерей для военнопленных и гражданских лиц гитлеровцы занялись рассовой чисткой, для чего создали еврейские гетто в самом Смоленске и в области в городах Велиж, Рославль, Рудня, Сычевка, поселке Монастырщина, местечках Хиславичи, Любачиви, Усвяты[29].
Как сообщают документы, «исключительно зверски» было уничтожено все еврейское население Смоленска. Евреев переселили в гетто, устроенное в поселке Садки. 16 июля 1942 года, ко второй годовщине захвата Смоленска, немцы вывозили евреев из гетто на специальных машинах-душегубках за Гедеоновку.
«За время рейса в машину пускались ядовитые газы. За Гедеоновкой зверски убитых сваливали в ров. Всего убито около 1500 евреев мужчин, женщин, стариков и детей»[30].
Та же участь постигла и другие гетто.
Русское население также считалось захватчиками расово неполноценным в сравнении с «истинными европейцами» – французами, голландцами, датчанами и т.п. – и потому подлежало или «использованию» (отправка на принудительные работы в Германию), или уничтожению.
Так, согласно документам:
«Общее число убитых и замученных советских граждан в городе Вязьме превышает 30 тысяч человек… Оставшихся живыми немцы насильственно угоняли на фашистскую каторгу в Германию. Угнано все оставшееся трудоспособное население с 13 до 60 лет. В городе Вязьма осталось не более 2000 человек, скрывавшихся от зверств фашистских извергов в землянках, ямах и на развалинах, на окраинах города и в соседних лесах»[31].
Оккупанты не щадили ни грудных детей, ни их матерей. В одном из актов говорится:
Всех жителей деревни вывели к сараю и заставили вырыть яму. Мужчин и женщин расстреляли, а детей живьем засыпали землей
«Захватив город Смоленск, гитлеровцы установили режим кровавого террора, производили массовые расстрелы мирных жителей… В конце апреля 1942 года гитлеровские солдаты истребили почти все население деревни Александровская. Всех жителей деревни вывели к сараю и заставили вырыть яму. Мужчин и женщин расстреляли, а детей живьем засыпали землей. Всего истребили 185 человек»[32].
В другом документе сказано:
«В Каспле немцы расстреляли 1 и 4 июля 1942 года 235 человек местных жителей… Расстрел производили группами раздетых нагих людей. Часть людей выбросили в ямы живыми, облили бензином и сожгли. Детей расстреливали на руках матерей»[33].
Молитва перед расстрелом
Молитва перед расстрелом
Вот еще один документ – о ликвидации хутора Титово в Духовщинском районе Смоленской области 28 мая 1942 года. Гитлеровцы сожгли все дома и согнали на край деревни ее жителей – 108 человек. Расстреливали в противотанковом рве из автоматов в упор разрывными пулями. Добивали из пулеметов и гранатометов. Убивали стариков и многодетных матерей.
Даты, факты, названия населенных пунктов, сухие числа человеческих потерь… За ними стоят живые люди со своими судьбами: радостями, заботами, скорбями… Проводы на фронт мужей и сыновей, их обещание защитить родных от лютого врага, горечь поражений и отступления, ужас и отчаяние беззащитных женщин и детей перед всевластьем и бесчеловечной жестокостью оккупантов… Что мы знаем о них – погибших, убиенных, пропавших без вести? О некоторых до нас дошли имена и возраст.
Пожилая женщина у сгоревших останков родных, убитых фашистами при отступлении из деревни Большево Смоленской области
На хуторе Титово погибли:
СЕЛЕЗНЁВА Алёна – 60 лет и ее дети: Мария – 22 года, Алексей – 18 лет, Иван –15 лет, Зинаида – 13 лет;
КОТОВА Матрёна – 40 лет и ее дети: Коля – 14 лет, Анастасия – 11 лет, Витя – 5 лет.
А вот в списках бабушка с дочерью и внуками;
ЛАДНОВА Анна – 50 лет, дочь Акулина – 30 лет, её сын грудной ребенок и дочь – 3 года.
От всего хутора чудом уцелело семь человек: их, тяжело раненных, завалило трупами односельчан. С их слов описана сцена расстрела:
«Стоны раненых, крики обезумевших матерей, малолетних детей сплетались с автоматными очередями, разрывом гранат и смехом гитлеровских бандитов, похожим на рёв диких зверей»[34].
Зверствовали не только немцы и финны (да, побывали здесь и они), но и ставшими чужими «свои». Имена этих иуд документы тоже сохранили:
«В поселке Всходы, по соседству с гестапо, в отдельном здании располагался так называемый “секретный отдел”. Немцы содержали там специалиста-палача, являвшегося одновременно их переводчиком. Население сейчас с дрожью в голосе называет его имя – дядя Костя. Этим именем пугали детей, боялись этого имени и взрослые»[35].
Отступая на запад, гитлеровцы использовали тактику выжженной земли: по приказу немецкого командования специальные подразделения взрывали промышленные предприятия и крупные здания, разрушали школы, клубы, библиотеки, сжигали жилые дома в районных центрах и селах… Целые районы области обезлюдели.
«…Во многих местах они [немцы] превратили большие пространства в “зону пустыни”, – сообщает документ. – За период оккупации (по данным актов, предоставленных в Чрезвычайную Государственную комиссию) немецкие изверги расстреляли, повесили, сожгли и закопали живыми, отравили ядом и в душегубках, взорвали на минных полях, замучили в застенках гестапо 87 026 мирных советских граждан от грудных детей до глубоких стариков и 257 723 военнопленных бойцов и командиров Красной армии, увели в немецкое рабство 81 682 советских граждан…».
«Массовое истребление людей учинили немецкие изверги в городах областного подчинения – Смоленске, Вязьме, Рославле и Ярцеве, где погибло 47 060 мирных граждан»[36].
«…Немецко-фашистские оккупанты полностью разрушили города Смоленск, Вязьму, Ярцево, Белый, Велиж, Дорогобуж, Рудню, рабочие поселки Издешково, Сафоново, Думиничи, Полотняный Завод. Сильно разрушены города: Рославль, Гжатск, Духовщина, Ельня, Медынь, Сычевка, Юхнов. <…> В городе Смоленске захватчики уничтожили 82% всех зданий (6550 из 7969). При этом уничтожены наиболее крупные здания. Взорвана электростанция, разрушен водопровод… Уничтожено 26 зданий больниц и амбулаторий, 33 школы, здания детских учреждений, 31 здание высших и средних учебных заведений по подготовке кадров, 107 промышленных предприятий…»[37]
В 28 районах Смоленской области немцами полностью сожжены 2265 сел и деревень[38].
Захватчики старались уничтожить и историческую память русского народа: сжигали библиотеки, уничтожили или вывезли культурные ценности, повредили Смоленскую крепостную стену и две башни, разрушили церкви – памятники древнего церковного зодчества XII– XVII веков.
«Из зданий религиозного культа уцелел только собор», – сообщают нам документы[39].
Как и французы в 1812 году, гитлеровцы не церемонились с православными храмами и верой «туземцев».
Как и французы в 1812 году, гитлеровцы не церемонились с православными храмами и верой «туземцев»
В Вязьме «немецкие варвары надругались над религиозными чувствами верующих и над историческими памятниками русского народа. В Троицкой церкви, имеющей историческое значение, немцы устроили скотобойню, в Пятницкой церкви – конюшню. Из 14 церквей города 13 взорваны и сожжены. Среди них архитектурные памятники старины: Богородицкая, Введенская, Ямская церкви и женский монастырь. Кафедральный собор, построенный в память освобождения от наполеоновского нашествия 1812 года, был заминирован немцами и подготовлен к уничтожению… Древний русский город Вязьма полностью уничтожен»[40].
Сохранился, пусть и с утратами, Смоленский кремль. Чудом уцелел – не был взорван или разбомблен – и знаменитый Успенский собор, но хранившаяся в нем древняя чудотворная икона Смоленской Божией Матери бесследно исчезла.
Следующая публикация
Нет комментариев