☦РАДОСТЬ ☦ ПРАВОСЛАВИЯ ☦

Вот вошла я в церковь и хочу поближе подойти, чтобы получше услышать, побольше видеть, и для этого надо мне протиснуться через людей. А хорошо ли это, если я буду людям мешать? Или что-то мне приспичило спросить. А хорошо ли это или я могу потерпеть, пока служба кончится, и потом спросить? Или взяла свечку и передаю, чтобы ее поставили. И вот эту свечку передают двадцать восемь человек – хорошо ли это? Хорошо ли, что люди стоят молятся, а я их отвлекаю? Я не знаю, по-Божьи это или не по-Божьи, но вот так по совести: хорошо ли это? Хорошо ли думать только о себе? Надо мне Николаю чудотворцу свечку поставить, чтобы он помолился перед Богом за моего сына, или за мою дочку, или за моего внука. Но нельзя ли доброе дело делать так, чтобы никому это не было в ущерб? А то ведь как получается: себе-то вроде делаем добро, но за счет другого, потому что другому мешаем. Тогда хорошо ли это добро? И всегда, прежде чем что-то сделать, надо нам стараться подумать, поразмышлять. Даже такая мелочь, как свечку передать – ну не так уж сильно человеку помешал, что свечку передал; в конце концов, никто не кричит, не хулиганит, вещи не разбрасывает, все тихо, спокойно, шепотком. А все-таки если взвесить, что лучше: послушать слова апостола Павла или свечку поставить? в чем пользы будет больше? И если мы постоянно начнем так к своему уму взывать, то постепенно ум наш будет развиваться, ум наш приучится думать. Но беда наша в том, что мы живем-то не умом, а живем страстями, то есть своими желаниями: вот что хочу, то и делаю. Хочу – смотрю телевизор; не хочу, а он смотрит – я, значит, выключаю. Хочу есть – ем; вижу: ой, какая кофточка хорошая! – обязательно куплю. Почему? Хочу. Все время стремление делать то, что хочу. Но если бы мы всегда хотели добра, это было бы хорошо, а ведь наши желания-то чаще всего греховные, потому что они возбуждаются дьяволом. Какое желание нам дьявол в мозг, в сердце вложит, то мы и делаем. И от того, что жизнь наша управляется не Богом, а дьяволом, происходит всякая беда. И хотя пишем-то мы в записке «раба Божия», а мы совсем уже не рабы Божии, мы рабы дьявола, оказывается. Это он через наши желания нашу жизнь устраивает так, как ему хочется: хочу – людей соединю, хочу – их разведу; хочу – она родит, а хочу – она ребенка прибьет или в роддоме его оставит. Вот что он, дьявол, хочет, то он с нами и делает. А мы как рабы: куда нас ткнут, то мы и делаем и даже не сопротивляемся, потому что живем не по уму, живем не по Евангелию, не по закону Божию, а по своему «хочу». Вот меня кто-то толкнул, меня кто-то задел, мне кто-то плохое сделал – что я хочу? Я хочу отомстить – и сразу мщу, хотя закон Божий говорит: «Мне отмщение, Аз воздам», и апостол Павел говорит: никому не воздавайте злом за зло. А мы не только злом за зло воздаем, но даже тем, кто делает нам добро, и им зло творим, не помним добра. Нет бы, чтобы немножечко подумать: а хорошо ли это? а по совести ли это? а по-Божьи ли это? Вот так и получается, что мы живем семьдесят лет, и вместо того, чтобы за эти семьдесят лет стать лучше и к Богу приблизиться, мы от Него все больше и больше удаляемся. Иные в церковь ходят каждый день, а от этого становятся не лучше, а хуже, мрачнее, злее, равнодушнее. Человек, который редко ходит в храм, сюда вошел – и у него сердечко сжалось, он смотрит, куда ему ступить, ведет себя осторожно, говорит шепотком. А тот, кто каждый день ходит, он уж идет нахально: ему все равно, что крест здесь, что икона. Он здесь как хозяин распоряжается: все мое, хочу с этим говорю, хочу туда иду, а если батюшка еще замечание сделает – обида. До какого же можно безумия постепенно дойти! А все отчего? Ум отсутствует, живем только своими страстями. протоиерей Дмитрий Смирнов

Голгофа – невысокий холм за городскими стенами Иерусалима – была традиционным местом публичных казней. Именно для этих целей на вершине холма постоянно стояло несколько столбов. По обычаю, приговоренный к распятию должен был на себе нести из города тяжелую балку, служившую поперечиной. Такую балку нес на себе и Христос, но, как говорит Евангелие, не сумел донести ее до Голгофы. Он был слишком обессилен. Перед этим Христа уже один раз подвергли казни: его бичевали. Сегодня, основываясь на данных Туринской плащаницы, мы можем сказать, что такое бичевание – это тридцать девять ударов пятихвостым бичом со свинцовыми шариками, которые привязаны к концам каждого из ремней. При ударе бич обвивался вокруг всего тела и рассекал кожу до кости. Иисус получил их тридцать девять, потому что иудейский закон запрещал наносить больше сорока ударов. Это считалось смертельной нормой. Впрочем, закон уже был нарушен. Христа подвергли наказанию дважды, в то время как любое право, в том числе и римское, запрещает наказывать человека дважды за одно и то же деяние. Бичевание – первое, и само по себе тяжелейшее наказание. После него выживал не каждый. И все же за первой карой следует вторая – распятие. Видимо Понтий Пилат действительно пытался отстоять жизнь Иисуса и надеялся, что вид окровавленного проповедника, избитого до полусмерти, удовлетворит кровожадные инстинкты толпы. Однако этого не произошло. Толпа требовала казни, и Иисуса повели на Голгофу. Избитый и обессилевший, Он несколько раз падал по дороге, и в конце стража заставляет стоявшего рядом крестьянина по имени Симон взять крест и донести его до Голгофы. А на Голгофе Господа прибивают к кресту. Ноги прибивают к тому столбу, который был вкопан, а руки – к той перекладине, которую Он нес на Себе, и затем перекладину водружают на вертикальный столб и прибивают. За две тысячи лет слово «распятие» повторялось так часто, что смысл его в некоторой степени утратился, потускнел. Потускнела в сознании ныне живущих и громадность той жертвы, которую принес Иисус за всех людей, бывших и будущих. Что же такое распятие? Цицерон эту казнь называл самой ужасной из всех казней, которые придумали люди. Суть ее состоит в том, что человеческое тело повисает на кресте таким образом, что точка опоры оказывается в груди. Когда руки человека подняты выше уровня плеч, и он висит, не опираясь на ноги, вся тяжесть верхней половины тела приходится на грудь. В результате этого напряжения кровь начинает приливать к мышцам грудного пояса, и застаивается там. Мышцы постепенно начинают деревенеть. Тогда наступает явление асфиксии: сведенные судорогой грудные мышцы сдавливают грудную клетку. Мышцы не дают расширяться диафрагме, человек не может набрать в легкие воздуха и начинает умирать от удушья. Такая казнь иногда длилась несколько суток. Чтобы ускорить ее, человека не просто привязывали к кресту, как в большинстве случаев, а прибивали. Кованые граненые гвозди вбивались между лучевыми костями руки, рядом с запястьем. На своем пути гвоздь встречал нервный узел, через который нервные окончания идут к кисти руки и управляют ей. Гвоздь перебивает этот нервный узел. Само по себе прикосновение к оголенному нерву – страшная боль, а здесь все эти нервы оказываются перебиты. Но мало того, чтобы дышать в таком положении, у него остается только один выход – надо найти некую точку опоры в своем же теле для того, чтобы освободить грудь для дыхания. У прибитого человека такая возможная точка опоры только одна – это его ноги, которые также пробиты в плюсне. Гвоздь входит между маленькими косточками плюсны. Человек должен опереться на гвозди, которыми пробиты его ноги, выпрямить колени и приподнять свое тело, тем самым ослабляя давление на грудь. Тогда он может вздохнуть. Но поскольку при этом руки его также прибиты, то рука начинает вращаться вокруг гвоздя. Чтобы вздохнуть, человек должен повернуть свою руку вокруг гвоздя, отнюдь не круглого и гладкого, а сплошь покрытого зазубринами и с острыми гранями. Такое движение сопровождается болевыми ощущениями на грани шока. Евангелие говорит, что страдания Христа длились около шести часов. Чтобы ускорить казнь, стража или палачи нередко мечом перебивали голени распятому. Человек терял последнюю точку опоры и быстро задыхался. Стражники, охранявшие Голгофу в день распятия Христа, торопились, им нужно было закончить свое страшное дело до заката солнца по той причине, что после заката иудейский закон запрещал прикасаться к мертвому телу, а оставлять эти тела до завтра было нельзя, потому что наступал великий праздник – иудейская Пасха, и три трупа не должны были нависать над городом. Поэтому команда палачей торопится. И вот, св. Иоанн специально отмечает, что воины перебили голени двум разбойникам, распятым вместе со Христом, но самого Христа не коснулись, потому что видели, что Он был мертв. На кресте заметить это не трудно. Как только человек перестает без конца двигаться вверх-вниз, значит, он не дышит, значит, он умер… Евангелист Лука сообщает, что когда римский сотник пронзил копьем грудь Иисуса, то из раны излились кровь и вода. По заключению медиков, речь идет о жидкости из околосердечной сумки. Копье пронзило грудь с правой стороны, дошло до околосердечной сумки и сердца – это профессиональный удар солдата, который целится в незагражденную щитом сторону тела и бьет таким образом, чтобы сразу достать до сердца. Из уже мертвого тела кровь истекать не будет. То, что кровь и вода излились, означает, что сердечная кровь еще раньше, еще до последней раны перемешалась с жидкостью околосердечной сумки. Сердце не выдержало мук. Христос умер от разрыва сердца раньше. Иисуса успевают снять с креста до захода солнца, успевают наскоро обвить в погребальные пелены и уложить в гробницу. Это каменная пещера, высеченная в скале недалеко от Голгофы. Его кладут в гробницу, заваливают вход в небольшую пещерку тяжелым камнем и ставят стражу, чтобы ученики не украли тело. Проходит две ночи и один день, и на третий день, когда ученицы Христа, полные скорби, потому что они лишились любимого Учителя, идут к гробнице, чтобы наконец обмыть Его тело и совершить полностью все погребальные обряды, они обнаруживают, что камень отвален, стражи нет, гробница пуста. Но не успевают их сердца исполниться нового горя: мало того, что Учителя убили, а теперь даже нет возможности похоронить Его по-человечески – как в этот момент является им Ангел, возвещающий величайшую весть: Христос воскрес!

Маленькая девочка возвращается из воскресной школы домой. Навстречу ей идёт атеист, который обратил внимание на радостную улыбку на лице ребёнка. – Чему это ты так радуешься? – спросил атеист. – Иду из воскресной школы. – Ну, и что же вам сегодня там рассказывали? – он решил посмеяться над ребёнком. – Нам рассказывали историю из Библии о том, как пророка Иону проглотила большая рыба. – Как может рыба проглотить человека и тот после всего останется жив? Девочка задумалась на секунду, но потом ответила: – Я не знаю, как это произошло, но когда я буду в Раю, то встречу там Иону и спрошу у него. – А если Иона попал в ад? – спросил атеист. – Ну, тогда ты у него спросишь.

ВЕЛИКАЯ СУББОТА В Великую Субботу вспоминается погребение Господа, поставление римской воинской стражи у гроба Иисуса, а также сошествие Христа во ад, над которым Он ныне одержал победу и откуда вывел души уверовавших в Него умерших. Но главное, день Великой Субботы – это время явного предощущения близящегося Воскресения Иисуса. Итак, снятое с Креста тело Господа было погребено верными Ему учениками Иосифом и Никодимом в пещере, находившейся посреди сада – неподалеку от места Распятия. К двери гроба был привален огромный камень. Вот как об этом говорится в Евангелии: Итак они взяли тело Иисуса и обвили его пеленами с благовониями, как обыкновенно погребают Иудеи. На том месте, где Он распят, был сад, и в саду гроб новый, в котором еще никто не был положен (Ин.19:40–41). …И, взяв тело, Иосиф обвил его чистою плащаницею и положил его в новом своем гробе, который высек он в скале; и, привалив большой камень к двери гроба, удалился (Мф.27:59–60). В это время первосвященники и фарисеи пришли к Пилату. Они помнили о предсказании Господа воскреснуть в третий день и, считая, что готовится обман – похищение апостолами тела Христа и попытка распространить ложное известие о восстании Иисуса из гроба, – попросили прокуратора Иудеи опечатать пещеру погребения и приставить к ней стражу. Он согласился. На другой день, который следует за пятницею, собрались первосвященники и фарисеи к Пилату и говорили: господин! Мы вспомнили, что обманщик тот, еще будучи в живых, сказал: после трех дней воскресну; итак прикажи охранять гроб до третьего дня, чтобы ученики Его, придя ночью, не украли Его и не сказали народу: воскрес из мертвых; и будет последний обман хуже первого. Пилат сказал им: имеете стражу; пойдите, охраняйте, как знаете. Они пошли и поставили у гроба стражу, и приложили к камню печать (Мф.27:62–66). Когда тело Спасителя пребывало во гробе, Его человеческая душа сошла во ад, чтобы исполнить Божественное обетование о Спасении всех людей – в том числе и прежних умерших поколений праведников: всех тех, кто жил на земле еще до Боговоплощения. Тем самым исполнилось древнее пророчество псалмопевца царя Давида о сошествии души Господа во ад: Всегда видел я пред собою Господа, ибо Он одесную меня; не поколеблюсь. От того возрадовалось сердце мое и возвеселился язык мой; даже и плоть моя успокоится в уповании, ибо Ты не оставишь души моей в аде и не дашь святому Твоему увидеть тление, Ты укажешь мне путь жизни: полнота радостей пред лицем Твоим, блаженство в деснице Твоей вовек (Пс.15:8–11). Ад оказался повержен, его прежде надежные запоры были сломаны, крепкие двери – разбиты.

«...Господь каждого из нас ставит на такое место, где мы можем, если захотим, принести Богу плоды добрых дел и спасти себя и других». прав. Иоанн Кронштадтский

Входит человек в храм, открывает дверь, видит – Крест. Он подходит к ящику, берет пучок свечей и идет ставит свечки: туда поставит, сюда. Здесь Евангелие читают, или слова апостола Павла, или поют тропарь: «Ужас бе видети, небесе и земли Творца на Кресте висяща, солнце померкшее, день же паки в нощь преложшийся, и землю из гробов возсылающу телеса мертвых». Когда Господь распялся на Кресте, солнце померкло, и днем стало темно, как ночью, и земля потряслась. А почему человек, видя это, никакого ужаса и трепета не имеет? Ему главное Николе, Казанской, Скорбящей поставить свечку; у него какие-то свои дела, какие-то свои мысли, о чем-то своем он молится. Почему человек не содрогается? Почему никто слезы не проливает, не бьет себя в грудь, не посыпает голову пеплом? Апостол Павел в послании, которое сегодня читали, пишет (жалко только, что мы не слушаем, а такие здесь слова замечательные): «Отверглся кто закона Моисеова, без милосердия при двоих или триех свидетелех умирает: колико мните горшия сподобится муки, иже Сына Божия поправый, и Кровь заветную скверну возмнив, еюже освятися, и Духа благодати укоривый. Вемы бо рекшаго: Мне отмщение, Аз воздам, глаголет Господь. И паки: яко судит Господь людем Своим. Страшно есть еже впасти в руце Бога живаго». Пройдет немножко времени, и все мы пойдем на суд. И знаете, нас Кто будет судить? Он, Христос. Перед нами наш Судия, Который спросит с нас за все: за каждое слово, за каждое дело, за каждую мысль мы будем держать ответ. А мы слушаем о том, как Он пролил за нас Свою Кровь – и остаемся ну, может быть, не совсем равнодушны, может, на какую-то секунду наше сознание хоть в какое-то слово включается, а так из всех здесь присутствующих только четверо или трое внимательно следили за тем, что здесь читалось. А между тем это слово нас касается, и касается непосредственно. Вот об этом надо нам подумать. Пройдет несколько лет, а может быть, месяцев – и мы предстанем на суд Божий, где за все наши дела и делишки, слова и словечки, за все наши мыслишки будем держать ответ. И мы пойдем в муку вечную не на год, не на два, не на миллион лет, а на бесконечную вечность. Эта всегдашняя мука будет состоять в отторжении от Бога. Сейчас мы еще можем и в храм пойти, и свечек наставить, и помолиться, чего-то попросить, можем поесть, попить, поспать – мало ли у нас радостей в жизни? А там ничего этого не будет, и мы будем в этом вечном холоде и огне нашей совести сгорать бесконечно. протоиерей Дмитрий Смирнов

НА НЕЗАЛЕЖНОЙ ЧТО-ТО ПОШЛО НЕ ТАК ... Не так, как мечтали западные "друзья" Украины. Со стороны укро-"патриотов " возмущение и негодование СВО просто потрясает. В своей пропаганде, оправдывающей убийства мирных жителей Донбасса, объясняют СВО, как месть со стороны России. Намеренно "забывая" о том, что могли все решить и прекратить исполнив Минские Договоренности. Просто выполнив их. Также военные действия на Украине могли завершиться весной 2022 года. Однако, бывший премьер Великобритании Борис Джонсон отговорил Киев от подписания каких-либо соглашений с РФ. Об этом рассказал глава украинской делегации на последних переговорах Киева и Москвы Давид Арахамия. По его словам, тогда с Россией можно было договориться, а сейчас у Киева «очень плохая» переговорная позиция. Сравнивают украинские лже-патриоты действия России с действями Израиля в Палестине ! НА УКРАИНЕ ИДЕТ СВО - НЕ ЗАХВАТНИЧЕСКАЯ ВОЙНА - ОСВОБОДИТЕЛЬНАЯ. СОВЕТЫ НЕБРАТЬЯМ: 1.ЕСЛИ ЛЖЕ-ПАТРИОТАМ НЕЗАЛЕЖНОЙ, НУЖНЫ ОПРАВДАНИЯ - ПОСЕТИТЕ ПАЛЕСТИНУ ЛИЧНО И ЛИНИЮ СОПРИКОСНОВЕНИЯ НА ДОНБАССЕ, И СРАВНИТЕ КОВРОВЫЕ БОМБАРДИРОВКИ ИЗРАИЛЯ И ТОЧЕЧНЫЕ ЩАДЯЩИЕ УДАРЫ РОССИИ. 2.ЕСЛИ ЛЖЕ-ПАТРИОТАМ НЕЗАЛЕЖНОЙ НУЖНА ПРОПАГАНДА ОПРАВДЫВАЮЩАЯ ТЕРРОРИСТИЧЕСКИЕ АКТЫ ВСУ - УБИЙСТВА МИРНЫХ ЖИТЕЛЕЙ КУРСКА, БЕЛГОРОДА, ДОНБАССА - ПУСТЬ ПРОГУЛЯЮТСЯ ПО КИЕВУ В МОМЕНТ ПРИЕЗДА ЗАПАДНЫХ ХОЗЯЕВ УКРАИНЫ. 3. ЕСЛИ ЛЖЕ-ПАТРИОТАМ НЕЗАЛЕЖНОЙ НУЖНО ОПРАВДАТЬ НАЦИСТСКИЙ РЕЖИМ ЗЕЛЕНСКОГО - ПУСТЬ СПРОСЯТ СВОЕГО ПРЕЗИДЕНТА С КАКИМ ЛОЗУНГОМ ОН ПРИШЁЛ К ВЛАСТИ И ПОЧЕМУ ВО ФРАНЦИИ, ПРИ ПОДПИСАНИИ МИНСКИХ ДОГОВОРЕННОСТЕЙ ОТКАЗАЛСЯ ИХ ВЫПОЛНЯТЬ.

Великий четверг Если бы мы узнали, что завтра нам придется умереть, то каждый из нас позаботился бы о том, чтобы на этой земле завершить что-то главное. Все мелкие дела мы бы, скорей всего, оставили: забыли о том, что обои остались недоклеены, никто бы, конечно, в прачечную не пошел и телевизор не стал смотреть, новости слушать. Вот так и Господь, зная, что Ему надлежит умереть, совершил это самое важное – то, ради чего Он и на землю пришел. Он собрал Своих учеников в горнице, которая заранее была приготовлена, чтобы им, по обычаю иудейскому, вкусить пасху. И на этом собрании Он совершил Великую службу: благословил хлеб, преломил, дал Своим ученикам и сказал: «Сие есть Тело Мое». Благословил чашу с вином и сказал: «Сия есть Кровь Моя, Новаго Завета, яже за многия изливаема во оставление грехов». А перед этим Он взял таз с водой, полотенце и умыл ноги ученикам, хотя Петр и сопротивлялся, потому что он не мог вместить того, что Учитель, Которого они так почитают, любят, благоговеют перед Ним, – и вдруг Он будет им ноги умывать. Вот такие два великие дела совершил Господь: умыл ноги ученикам и совершил Евхаристию. Тем самым Он, во-первых, дал образ, как ученики Христовы должны поступать. Почему Господь ноги именно умыл, а не руки, не голову, не шею? Потому что это знак смирения. Попробуем пойти на улицу, первого встречного остановить и сказать: помой мне ноги. Ничего, кроме брани, мы в ответ не услышим, поскольку, чтобы этот акт совершить, надо отложить в сторону свое так называемое человеческое достоинство, нужно иметь большое смирение и любовь. И Господь нам в этом поступке, который Он совершил перед Своей кончиной, показал, как мы должны жить, как мы друг к другу должны относиться. Тогда это будет истинно христианская жизнь. Любая добродетель, как и грех, выражается во внешней жизни. Например, если человек грешник, то у него и слова грешные, и мысли грешные, и поступки грешные. Когда человек праведен, то у него и слова праведные, и мысли праведные, и поступки праведные. Что значит, если человек умывает другому ноги? Не обязательно буквально, потому что редко так случается, что нам действительно нужно кому-то ноги умыть – во-первых, детям своим, когда они маленькие, или пожилому родственнику иногда, но и то не каждому. Человек может жизнь прожить, а так никому ноги и не умыть – не в этом дело, не в самом действии, а в отношении к другому, в смирении перед ним и в чувстве любви к нему, в желании послужить. Не использовать его для себя, в своих каких-то целях, а, наоборот, послужить ему, чем-то ему помочь, что-то для него сделать. А для этого всегда нужно отвергнуться себя. Что значит ноги умыть? Надо согнуться обязательно, надо на колени встать, чистыми руками касаться грязных ног. Это довольно неприятная процедура, и только смирение дает возможность это сделать. А второе дело, которое Господь совершил, – это Божественная Евхаристия. Он сказал: «Сие творите в Мое воспоминание». Господь для того и пришел, чтобы нас напитать Своим Телом и напоить Своей Кровью и тем самым соединить с Собой. Когда мы причащаемся Святых Христовых Таин, мы соединяемся с Богом не только духовно, но и телесно, потому что в этом Божественном Хлебе сочетается естество телесное, хлебное и Сам Господь. Человеческому уму невозможно познать, как во Иисусе Христе одновременно соединился и Бог, и человек, и так же нам невозможно понять, как с хлебом сочетается Тело Христово – таинственно, духовно, непостижимо, даже ангелы не могут постичь это чудо. И Господь это чудо творит каждый раз для того, чтобы разрушить стену между Богом и человеком. Когда человек вкушает от этого Хлеба и пиет от этой Чаши, он соединяется с Самим Господом Иисусом Христом, с Царствием Небесным. Поэтому участие в этой службе есть участие в жизни Небесного Царствия, есть самое важное дело христианина. Участвовать – это значит быть частью целого, то есть, когда мы соединяемся Божественной трапезе и причащаемся Святых Христовых Таин, в нас всех входит Тело Господне. В каждой частице Тела Христова есть весь Христос, и каждый из нас, соединяясь с этой частицей, растворяет в себе Пречистое Тело и Кровь Господню и сам обожается. Бог есть «огнь поядающий», и если мы причащаемся с покаянием, с чувством собственного недостоинства, с рассуждением и с пониманием того, к чему мы приступаем, то этот огонь попаляет наши грехи. И чем чаще мы причащаемся, тем больше светлеет наша душа, тем больше просветляется наш ум, тем меньше наша душа имеет свойств греха и тем больше устремляется к Богу и стремится к благодати. А если мы причащаемся без покаяния, без страха Божия или имея обиду, раздражение, злобу, недоверие или еще какой-то грех на душе, то этот огонь попаляет нашу душу, сжигает ее – мы причащаемся в суд и осуждение себе и от этого часто болеем и многие внезапной смертью умирают. Причастие для нас можно сравнить с духовным лекарством, но любое лекарство, если его принимать не так, как положено, становится не полезным. Змеиный яд, допустим, используется при радикулите, но если он попадет в кровь, то человек умирает. Вот тебе и лекарство, от которого можно помереть! Конечно, Святые Тайны – это лекарство души, и там другие законы, но можно принять такой образ, потому что мы причащаемся во исцеление души и тела.

Вступая в дни Страстной седмицы, когда Святая Церковь переживает последние дни жизни на земле нашего Господа, страдальца за нас, Иисуса Христа, надо нам еще раз задуматься о себе, еще раз задуматься о том, зачем мы живем, задуматься над тем: а если я умру на следующей неделе, куда пойдет моя душа? Хорошо ли я вообще себя веду? Что творится в моей голове? Как-то устыдиться Господа, Который с небес сошел, чтобы нас спасти. Ведь Его слово обращено не к внешним людям. Слово Божие на площадях не проповедуется, потому что это бессмысленно. Те люди, которые вне храма, им вообще ничего не нужно: выкати им бочку вина и побольше еды и еще немножко развлечений, ну а когда уже всем насытятся, еще блуда вволю, и все. Поэтому это слово обращено к тем, кто пришел в храм, пришел ко Христу, к тем, которые хотят быть христианами. Это слово обращено к нам, конкретно. В чем это слово? А в этом: человек, устыдись. Господь говорит: «Не о всем мире молю, но о тех, которых Ты дал Мне». Сколько в Москве, десять миллионов человек? А скольким Господь веру дал? Нескольким тысячам всего из десяти миллионов, вот нам с вами дал эту величайшую драгоценность, которую остальные люди хотели бы иметь, а не имеют. Ко мне вчера человек один приходил, бывший военный, говорит: «Я и хотел бы веровать, а нету веры, нету». А нам дано это даром. Зачем? Что, мы самые хорошие, что ли? Нет, мы еще хуже даже тех людей, которые ходят там. Но по непонятным причинам, одному Богу известным, Господь нам веру даровал. Для чего? Чтобы мы были как гробы накрашенные? Чтобы мы так же распинали Христа, как фарисеи распяли? А что, фарисеи атеисты были? Нет, они были глубоко верующими людьми. Господь обращается к нам. До каких пор мы с вами будем распинать Христа? Когда у нас наконец совесть пробудится? Когда мы начнем жизнь христианскую? Господь суд Свой начнет с Церкви, как был уже суд у нас первый, предваряющий, в семнадцатом году. Кого первых начали расстреливать? Священников. Это уже потом докатилось до остальных. Кто был враг номер один, в списке стоял? Патриарх Тихон – враг номер один советской власти. Спрашивается, что может кроткий Тихон? Он никогда в руке ножа-то не держал, а не то что ружья. А в чем же его опасность? В том, что он говорит, свидетельствует об иной жизни. И если будет еще суд, то опять начнется с нас. И что? От нас пух и перья полетят. Где наше мужество? Где наша любовь? Если мы даже в собственной семье не можем какой-то элементарный мир, порядок соблюсти. То есть мы, оказывается, ни на что не способны, мы совсем ничем от них не отличаемся. Тогда получается, что вера нам дана зря, что это все бисер, который мечется перед свиньями. Мы не только никому, а мы даже самим себе не можем образ христианской жизни показать. Так вот, пока еще не поздно, пока ножки нас еще держат, голова у нас, слава Богу, пока еще в порядке, надо постараться приобрести подлинное сокровище духовное, и Сам Господь нам будет в этом помощник. Надо на Бога уповать, стараться не малодушествовать. Потому что если Господь нам веру даровал, то Он нам даст и все остальное. Помоги нам, Господи. Аминь. протоиерей Дмитрий Смирнов Храм Благовещения Пресвятой Богородицы, 18 апреля 1992 года