Предыдущая публикация
Деревенский Серёжа...
Незадолго до моего совершеннолетия мама тяжело заболела. Жили мы в глухой деревне, и зима в том году выдалась суровой. Я говорил маме, чтобы она не выскакивала в сени в одном домашнем халате, но мама всегда отличалось крепким здоровьем и лишь отшучивалась: «Я на минуточку, сынок!».
Сначала у мамы начался сильный кашель, и Степанида, местная старушка, сведущая в травах, поила ее различными отварами. Мама говорила, будто они помогают, и я ей верил. Как же было не верить? Мама моя никогда меня не обманывала и была для меня светом в оконце. Добрая, красивая, любящая! Мы жили вдвоем, никого у нас, кроме друг друга, не было.
Деревня наша к тому времени была уже почти совсем заброшенной, кроме нас, в ней жили одни старики. Вернее, все остальные жители давно разъехались кто куда. Нам же переезжать было некуда.
Хорошо, что деревенька располагалась неподалеку от трассы и, именно оттуда мы с мамой каждый день отправлялись на автобусе, она на работу в соседнее село, а я в школу.
Ночью у мамы поднялась высокая температура. Я проснулся от того, что она тяжело дышала, так, будто паровоз в старых фильмах про войну.
— Сынок, сыночек! — позвала мама, когда я подошел к ней. — Я должна тебе сказать...
— Что, мама, что?
— Тебе нужно к отцу, сыночек! К отцу...
Я испугался, услышав ее слова. Мой отец давно умер, я даже никогда не видел его. Подумав, что мама бредит, я схватил мамин мобильный телефон, небольшой, кнопочный, и выбежал на улицу. Бежать было далеко, почти до самой трассы. Только там, на высоком пригорке, можно было поймать сигнал сотовой связи, и то только в хорошую погоду. Мне повезло, ночь была ясная, луна освещала дорогу нереальным космическим сиянием. Я даже периодически оглядывался по сторонам, проверить, не прилетели ли к нам инопланетяне. Странное у меня было ощущение, как будто сегодняшняя ночь не самая обычная, судьбоносная, что ли.
Я дозвонился в скорую и бросился назад. Мама все так же лежала в постели и продолжала что-то шептать.
— Сережа, послушай меня...
Я наклонился к самому ее лицу.
— Мамочка, ты не переживай, сейчас врачи приедут и вылечат тебя!
— Сережа, разыщи своего отца. Там в комоде письма..., не отправленные. Там есть адрес. Может быть, твой отец и сейчас живет там же...
— Мама, но мой отец умер! — чуть не плача, проговорил я.
— Нет, Сережа! Мне пришлось всем так сказать. Стыдно было признаться, что он меня не любил.
— Как это?
Я не мог поверить в то, что мою маму кто-то мог не любить. А уж поверить в то, что она говорит мне, было вовсе невозможно. Я считал своего отца героем! Он спас на пожаре маленькую девочку, а сам погиб в огне! Я привык гордиться своим отцом и попросту не желал менять о нем своего мнения.
Скорая все не ехала. Жаропонижающие средства не помогали маме, температура только усиливалась. И вскоре мама впала в забытье. Я сидел рядом и держал ее за руку. Иногда возвращался мыслями к тому, что сказала мама о моем отце, о том, что он жив, но я гнал от себя эти мысли, они казались мне пустыми и сейчас совершенно неважными.
Только спустя три часа после моего звонка прибыли врачи и тут же забрали маму в больницу. К утру она умерла. Единственное разъяснение, что дал мне доктор, это то, что мама поздно обратились в больницу.
Оставшись один, я еще некоторое время игнорировал периодически всплывавшие в голове мысли об отце. Но потом как-то решился и, порывшись в комоде, все же отыскал письма, о которых говорила мама.
Все письма были написаны рукой моей мамы. Ни одно из них не было отправлено, на конвертах не было ни штампов, ни каких-либо других почтовых отметок. Маленькие аккуратные буковки, складывающиеся в слова, не объясняли ничего, что тогда случилось. Содержание писем было наполнено лишь словами любви и рассказами обо мне. Мать не таила зла на моего отца, она писала о том, что продолжает любить его.
Прочитав эти письма, я будто проникся такими же чувствами к человеку, которого так боготворила моя мать. Тогда я решил выполнить то, о чем говорила мама в ту ночь, и разыскать своего отца.
Он жил все там же, по тому же адресу, указанному на конвертах не отправленных писем мамы. И даже выглядел примерно так же, как на единственном фото, которое сохранилось у нас.
— Здравствуй! — я расплылся в широкой улыбке.
Едва я коснулся кнопки звонка, дверь распахнулась, и я сразу узнал его. Я не надеялся так быстро найти его и поэтому страшно обрадовался. Мужчина посмотрел на меня в упор, потом бросил взгляд на лестничную клетку и спросил:
— Ты кто?
— Я Сережа, сын Любы.
— Какой Любы?
— Тихоновой, — немного опешил я.
— Не знаю таких.
Отец хотел уже закрыть дверь, но я поспешил объяснить ему:
— Подожди! Это было давно, ты мог забыть. Но у меня есть ваше фото.
Я достал фотографию, где отец обнимает смеющуюся маму и сунул ему под нос. Мужчина взял в руки карточку и улыбнулся.
— Какой же я был красавчик! — потом посмотрел на меня и протянул карточку обратно, — А девчонку, прости, не припомню.
Он закрыл дверь, а я некоторое время недоуменно крутил в руках старое фото. Затем я решительно нажал на кнопку звонка. Дверь снова распахнулась.
— Ну, чего тебе еще? Ко мне должны прийти с минуту на минуту. Женщина. Понимаешь ты?
Я кивнул и спешно заговорил, пока он снова не захлопнул дверь.
— Понимаешь, ты мой отец, а я твой сын! И я специально приехал к тебе из деревни. Мама умерла два месяца назад.
— Чего? Какой еще сын? У меня нет детей!
— Мама просто тебе не говорила. Но у меня есть ее письма к тебе, которые она не решилась отправить.
Хлопнула входная дверь внизу, и по лестнице зазвучали шаги.
— Слушай, мне сейчас некогда. Приходи потом, ладно?
— Хорошо, — пробормотал я и пошел вниз.
Навстречу мне поднималась ярко накрашенная женщина средних лет. Увидев меня, она улыбнулась, словно мы знакомы, и прошествовала мимо.
Я присел во дворе на детской площадке и стал наблюдать за входом. Часа через три та же женщина вышла из подъезда и, подождав для приличия еще минут пятнадцать, я снова поднялся в квартиру отца.
— Опять ты! — воскликнул отец, но на этот раз впустил меня в квартиру. — Миша, — представился он.
— Сережа.
Мы пожали друг другу руки.
— Так как, говоришь, звали твою маму?
— Люба. Тихонова Любовь Сергеевна.
Отец хмыкнул.
— Тебя, значит, в честь деда назвали?
— Да, в честь дедушки.
— Кофе будешь?
— А чай есть?
— Не знаю. Поищем.
Отец прошел на кухню, и я, скинув ботинки, проследовал за ним.
— Из деревни ты, значит, приехал? — спросил отец, роясь в кухонных шкафчиках.
— Да. Из Сидоровки Первомайского района. Мы там вместе с мамой жили.
— Давно?
— Да всю мою жизнь.
— И как же мы, по-твоему, с твоей матерью встречались, если я никогда в этой вашей Сидоровке не бывал?
— Мама два года в городе жила. Она хотела учиться, но с первого раза в институт не поступила.
— А ты что в городе планируешь делать?
Отец внимательно посмотрел на меня, как мне показалось, пытаясь найти между нами сходство. Я смущенно отвел глаза и проговорил:
— Я тоже хочу в институт поступать. На вечернее. Чтобы можно было еще и работать где-нибудь.
Такая мысль только что пришла мне в голову. На самом деле в планах у меня было поступить на очное отделение. В школе я учился неплохо, шансы поступить на бюджет у меня были, все учителя так говорили. К тому же, отправляясь к отцу, я несколько иначе представлял нашу встречу. Я наивно полагал, что отец будет мне рад и поможет устроиться в городе.
— Глупости какие! — между тем воскликнул отец. Он все-таки отыскал несколько пакетиков чая и, бросив один из них в кружку, залил кипятком. — Пять лет мучатся, чтобы потом похваляться перед другими своим высшим образованием. У меня все друзья, кто институт закончил, работают кто кем, но только не на той специальности, что указана в их дипломе. Нужно смотреть правде в глаза! Куда ты потом устроишься со своим дипломом?
Я пожал плечами.
— А что же тогда делать?
— Работать, мой друг! Ты за эти пять-шесть лет сможешь уже себе и на тачку заработать, и на хату какую-никакую. Будет на чем телочек возить, и куда их приводить тоже! — рассмеялся отец. — А с твоей учебой у тебя все силы будут только на нее и уходить. Считай, молодость зазря пройдет.
Я во все глаза смотрел на отца. О своей машине я даже мечтать не смел. К тому же я в красках представил описанную им жизнь, и мне она очень-очень понравилась!
Отец заметил блеск в моих глазах и, довольно ухмыльнувшись, добавил:
— Ладно, можешь спать в дальней комнате. Там раньше моя мамаша жила. Может, и ремонт поможешь сделать, все руки не доходят. А завтра, так и быть, покажу тебе, как настоящие мужики деньги зашибают!
Отец работал на стройке. Вернее, сам он не участвовал в основном процессе, он набирал бригады строителей и отделочников, получая с этого определенную прибыль. Отца все считали своим начальником, и на мою долю выпала некоторая часть отцовского авторитета.
Правда, тяжесть самой работы мне наше родство не облегчало. Работать приходилось много, но и платили мне очень хорошо. Мой молодой организм и крепкое здоровье помогали справляться с нагрузками и оставляли силы на кое-что еще.
— Серега! Бери от жизни все! — говорил отец. — Мужик обязан принести радость как можно большему количеству женщин. Это его первоочередная задача в мире! Так природа распорядилась. Самец должен всегда оставаться самцом! Я в твои годы не успевал считать свои победы.
Я очень быстро научился от него всему. Оказалось, не нужно прилагать особых усилий для того, чтобы найти очередную девчонку. Они сами вешались мне на шею, и буквально через несколько месяцев я сам уже не мог вспомнить имена всех тех, кто побывал в моей постели за это время.
Об институте я больше не помышлял. Отец оказался прав, такая жизнь мне очень даже нравилась. Я купил подержанную тачку. Девчонок стало еще больше. На свою квартиру денег пока не хватало. Я продолжал жить у отца, и по утрам мы с ним зачастую одновременно провожали у дверей своих ночных подружек.
А потом я встретил Вику, и все для меня переменилось.
— Ты что, сбрендил? — уставился на меня отец, когда я озвучил ему свои планы. — Какая женитьба? Это же добровольная кабала!
— Папа, я люблю Вику, неужели ты не понимаешь?!
— Ну и люби, кто тебе мешает? Или тебе нужно официальное разрешение? — рассмеялся отец. — Что-то я не заметил особого сопротивления со стороны этой молодой особы, когда она вчера стонала там у тебя в комнате.
— При чем тут это! Я хочу, чтоб между нами все было иначе! Хочу быть с ней рядом всегда! Просыпаться по утрам только рядом с ней, мне больше никто не нужен!
— Глупости! Это ты сейчас так рассуждаешь! А пройдет время и тебе самому надоест однообразие.
Я в упор посмотрел на отца.
— Ты поэтому не захотел жениться на моей маме?
С тех пор как я жил у него, мы ни разу не говорили о моей маме. Я нутром чувствовал, не стоит заговаривать о ней. Но сейчас этот вопрос почему-то очень взволновал меня, возможно потому, что я сам теперь испытал все то, о чем писала мама в своих не отправленных письмах.
Нежность по отношению к Вике захлестывала меня целиком, заставляла забыть обо всем, измениться самому. Мне хотелось быть ответственным, я жаждал свернуть горы ради нее. И еще я совершенно ясно осознал — именно это основная цель существования мужчины на земле, а не то, что пытался доказать мне отец.
— Я ни на ком никогда не планировал жениться! — пробурчал отец. — А твою мать я даже не помню! Мало ли деревенских дурочек цеплялось за меня в молодые годы!
— Моя мать не дурочка! — закричал я. — Ты и мизинца ее не стоишь!
В тот же день я съехал с квартиры отца. Деньги у меня были, и я попросту снял квартиру, поселившись там вместе с Викой. С работы уйти я не решился. Да и отец не прогонял меня из бригады, работником я был хорошим, приносил ему определенную прибыль.
Мы почти не разговаривали с отцом в то время, но на свадьбу, которая состоялась через некоторое время, я его все же пригласил. Никаких нравоучений отец больше не произносил, сказал только одно:
— Поздравляю! Хотя ты и лопух!
Вопреки прогнозам отца, семейная жизнь мне очень нравилась. Мне казалось, с каждым днем я влюблялся в свою молодую жену все больше и больше. Я изо всех сил старался быть хорошим семьянином, обеспечить семью, брал дополнительную работу, проводя на стройке порой чуть ли не целые сутки напролет.
И вот однажды, когда я вернулся домой среди ночи, я не обнаружил Вику в постели. Остаток ночи я безуспешно пытался дозвониться до жены и в итоге так и уснул на небольшом кухонном диванчике.
— Сережа, ты чего здесь лежишь? — разбудил меня голос жены.
Я вскочил на ноги и уставился на нее.
— Ты где была?
— У Маши, а что?
Я немного помолчал, пытаясь проснуться.
— А на звонки почему не отвечала?
— А ты звонил? — Вика достала из кармана телефон и, посмотрев на экран, пожала плечами, — Странно, я не слышала. Может быть, звук был отключен.
Мне было немного обидно, но Вика вела себя, как обычно, и вскоре я позабыл об этом инциденте.
Потом ситуация эта стала часто повторяться, только жена уже предупреждала меня о своем уходе. «Я сегодня у Маши», — писала Вика.
— Скажи, а почему ты ночуешь у подруги, а не дома? — спросил я как-то раз жену. Возвращаясь с работы, я так желал заключить ее в объятия, а вместо этого меня ждала пустая постель.
Вика в недоумении посмотрела на меня.
— Сережа, то, что я вышла замуж, не значит то, что я не могу видеться с подругами.
— Это конечно, но почему с ночевкой?
— Потому что мы с девочками привыкли веселиться допоздна. Ты же не хочешь, чтобы я одна добиралась по ночному городу до дома?
Ее объяснения были логичны, и я успокоился. Что я на самом деле? Нельзя слишком давить на Вику, у нее есть и своя жизнь.
В тот день мы праздновали день рождения Вики, гуляли большой компанией на даче у кого-то из ее друзей. Я немного выпил лишнего и отрубился на втором этаже. Проснулся среди ночи, голова гудела, и я отправился на кухню в поисках стакана воды. Я не сразу узнал в девушке, извивающейся прямо на полу в объятиях одного из гостей, свою жену. Успел подумать о том, что, видимо, этой парочке не досталось спального места.
Увидев меня, Вика отреагировала очень спокойно.
— Я сейчас поднимусь к тебе, Сережа.
— Зачем? — невпопад спросил я.
Вика пожала плечами, а я развернулся и вышел во двор. Там я присел на крыльцо и обхватил голову руками. Вскоре скрипнула дверь, и Вика остановилась напротив меня.
— Ты, что, расстроился? — спросила жена.
— Ты издеваешься? — я метнул на нее гневный взгляд. — Расстроиться можно, когда вовремя цемент не привезли. А то, что я сейчас увидел, вызывает несколько другие чувства.
Вика поежилась, на улице было довольно свежо.
— Давай утром все обсудим. Спать хочется.
— Что тут еще обсуждать?!
— Ну чего ты завелся? — повысила голос Вика. — Мне казалось, у тебя более широкие взгляды на жизнь. О твоем количестве подружек ходили настоящие легенды.
— Это другое! Это было до того, как мы поженились!
— Ой, брось! Не думал же ты, что всю жизнь будешь хранить мне верность?
— Вообще-то собирался! — хмыкнул я.
Вика закатила глаза.
— Ты, что, мысленно, еще не вернулся из своей деревни?! Здесь жизнь течет несколько иначе! Не нужно делать из мухи слона. Пойдем спать. Завтра поговорим.
— Нам не о чем с тобой разговаривать! Можешь считать меня хоть динозавром, но я не собираюсь жить по таким правилам. В таком случае было бы намного честнее вовсе не жениться и жить, как мой отец!
Я вскочил на ноги и вышел за ворота. Ни разу не оглянувшись, я пошел в направлении трассы, а там поймал попутку. Когда я добрался до дома, уже наступило утро. Ни секунды не сомневаясь, я собрал свои вещи. Оставил на столе необходимую сумму, что мы должны были внести за квартиру за текущий месяц, и сел в свою машину, припаркованную во дворе.
Шесть лет прошло с тех пор, как я приехал в этот город, и ни разу за это время я не был дома. Может быть, Вика права, и я вовсе не подхожу для такой жизни? Может быть, я слишком «деревенский»?
Я направился к выезду из города и, выехав на трассу, поехал в сторону нашей деревни. #опусы По мере того как я приближался к родным местам, настроение мое стремительно улучшалось. Я не знал, куда я еду и зачем, но на душе словно пели птицы.
Дом наш за время моего отсутствия пришел в полную негодность. Видимо, еще прошлой зимой, что выдалась крайне снежной, в доме обвалилась крыша. Первым делом я пошел на могилу матери и долго-долго сидел там, ни о чем особо не думая. Пару раз хотелось заплакать, обняв руками деревянный крест, но я сдержался. Нельзя, чтобы мама видела, во что я превратился, живя рядом с отцом.
Ночь я провел в машине, а рано утром в моей голове уже был готов план дальнейших действий. Я поехал прямиком в располагавшийся неподалеку поселок, там, где учился в школе и где можно было спокойно устроиться на работу. Денег у меня оставалось не так много, но их хватило на первое время. Жизнь на селе не такая дорогая, как в городе, к тому же я быстро нашел применение полученным на стройке навыкам. В поселке тоже было немало строящихся объектов, в основном под индивидуальное жилье, но платили там ничуть не хуже.
— Серега, толковый ты парень и целеустремленный. Отчего не стал учиться дальше, — спросил как-то наш прораб Сан Саныч, наблюдая за моей работой.
— Так уж вышло, — усмехнулся я. Вспоминать обстоятельства моей жизни в городе мне не хотелось. Недавно я получил развод, и больше меня с той жизнью ничего не связывало.
— В соседнем городке есть филиал архитектурного института. Отучился бы заочно? Без отрыва от производства, так сказать.
— Для чего это мне?
— Что за странный вопрос? Ты парень молодой, у тебя все впереди. Ты что же, собираешься всю жизнь цемент месить?
Вечером, лежа на диване в снятом мною жилище, которое представляло собой одну третью часть дома-барака, я изучил всю информацию по поступлению в архитектурный институт. А на следующий день поделился своими мыслями с Сан Санычем.
— Вот и молодец! Правильно мыслишь, Сергей! — похлопал меня по плечу прораб.
Осенью я поступил в архитектурный. Учиться было страсть как интересно! Моя жизнь будто полностью изменилась, казалось, именно этого я и хотел всегда!
Я уже учился на третьем курсе, когда в наш филиал пришла новый преподаватель, Екатерина Александровна. Под взглядом ее карих глаз учиться было намного сложнее, но еще сложнее стало жить от сессии до сессии. Ночами меня сводил с ума ее образ, а днем, думая о ней, я зачастую делал что-то невпопад.
— Серега! Что с тобой? — спросил прораб. — Ты же мне так весь раствор испортишь!
— Ой, прости, Сан Саныч, задумался.
— Вижу, — усмехнулся начальник. — Слушай, как там моя дочка? В коллектив вливается, не обижает ее никто, не в курсе?
— Какая дочка?
— Катя. Екатерина Александровна, в вашем институте преподает теперь.
Я покраснел как рак. Минуту назад, мешая раствор, я как раз мысленно обнимал дочь прораба, и теперь мне было ужасно стыдно смотреть в его глаза. Особенно когда Сан Саныч, словно обо всем догадавшись, сказал:
— Ты присмотри за ней, не давай никому в обиду.
Еще почти полгода я не решался признаться Кате в своих все возрастающих чувствах, а когда наконец попытался пригласить ее на свидание, понес откровенную чушь. Наверное, за то время, что я успел провести в деревне, я разучился общаться с девушками. Да и общался ли я когда-нибудь с настоящими девушками? С такими, с которыми хочется просто идти по полю, держась за руки и не думая о том, где тут ближайший стог сена.
Катя далеко не сразу согласилась пойти со мной на свидание, что тоже приводило меня в некоторое замешательство, раньше я не ведал, что такое отказ. Лишь когда я уже перешел на последний курс, Екатерина Александровна как-то раз приняла мое предложение поужинать вместе.
Потом, когда мы уже были женаты, Катя говорила, что долгое время не могла разглядеть меня настоящего.
— Каждый раз, когда ты пытался позвать меня куда-нибудь, у тебя было такое выражение лица, будто ты вышел на охоту, а я твоя жертва. Я все никак не могла совместить воедино две твоих личности, лучшего моего студента Сергея и того нагловатого, напыщенного павлина, что не в силах сдержать свой пыл.
— Я исправлюсь, Кать, честное слово! — серьезно проговорил я, глядя прямо в глаза своей жены. — Просто мне не повезло с учителем, что преподавал мне науку о любви.
Автор - Юферева С.
Следующая публикация
Нет комментариев