Предыдущая публикация
☕ Попугай, говорящий на Идиш
Серый жако с красным хвостом сидел на ветке и рассматривал большого белого какаду, которого его человек сегодня утром принёс от знакомых.
Не уживался он там. Вот товарищ и попросил забрать. Таким образом, у них теперь появился новый жилец, и Моня, так звали жако, собирался познакомиться, пока мужчина был на работе.
Он гордо прошел по одной из веток, которые человек прикрепил к стенке, и остановился напротив какаду. Тот крутил мансы. То есть яростно мотал головой с поднятым хохолком и, расправив крылья, делал вид, что он орёл.
- Простите меня за вопрос, конечно… - начал издалека Моня.
Но какаду ещё яростнее затрусил головой и прикинулся, что ничего не слышит.
- Я говорю, - повторил жако, пытаясь привлечь внимание. - Я говорю, вы не еврей случайно?
Какаду замер на секунду, потом труснул хохолком ещё пару раз и пробормотал в сторону:
- Ваз фар а идиот? Кент ир ништ зен мейн ноз?
- Так что ж ты тут мне понты кидаешь? - возмутился Моня. - Не мог сразу сказать, что ли? Я почему нервничать должен?
Какаду уставился на него левым глазом:
- С кем честь имею? - поинтересовался он.
- Вопросом на вопрос, - выдохнул Моня, совершенно успокаиваясь. - Наш-таки человек! Позвольте представиться, - шаркнул он правой лапкой по ветке, - хозяин зовёт меня – Красная попа, но на самом деле я - Моня.
- Очень приятно, - ответил какаду и, опять распушив хохолок, сказал:
- Сёма Гольдфарб.
- Ой! - обрадовался Моня, - А вы случайно не тех Гольдфарбов будете, которые в Кишенёве магазин животных держали?
- Вообще-то я из очень старой фамилии, - начал задаваться Сёма. - Но, таки да. Именно из тех самых. А позвольте поинтересоваться, вот эта мерзкая кошачья морда, которая под нами сидит… Он кто?
- Ой, - начал Моня. - Это очень печальная история. Я подозреваю, что он таки не из наших.
- А что так? - заинтересовался Сёма.
- А как же? - ответил Моня. - Во-первых, где это вы видели, чтобы кот евреем был? А во-вторых, кипу не носит!
Сёма задумался, а потом ответил:
- А может, ему ухи мешают? Как на такие ухи вы кипу наденете, а?
- Точно, - согласился Моня. - Вот, что значит умный человек, сразу сообразил. А давайте-ка мы проверим. Может, он таки из наших. Я вам скажу, что в холодильнике у хозяина есть банка с гефильте фиш. И если он будет их есть, то... Сами понимаете.
И они приступили к проверке.
Два попугая слетели на пол. Кот не ожидавший такого, испугался и на всякий случай залез под кровать, потому что носы, то есть, клювы у них были - будь здоров.
Какаду и жако очень долго открывали холодильник, но общими усилиями им таки это удалось. После чего они залезли на вторую полку снизу и таки сорвали крышку с банки. Потом какаду достал оттуда правой лапой рыбную котлетку и сбросил на пол.
Такого издевательства кот вынести не мог. Он вылетел из-под дивана с криком чайки, бросающейся на пулемёт, и, схватив котлетку, попытался опять спрятаться под диван, что, впрочем, ему не удалось, и тогда он проглотил её, не жуя. После чего посмотрел на какаду Сёму голодным взглядом, полным мольбы.
- Наш человек, - выдохнул Сёма и скинул на пол ещё одну котлетку.
Потом они с Моней вернулись на свои ветки.
- А кипу-то всё равно носить надо! - неодобрительно заметил какаду коту внизу.
Тот смотрел на сидевшего сверху попугая влюблённым взглядом и тихонько мурлыкал.
- А про человека нашего что вы скажете? - поинтересовался Сёма у Мони.
- Есть у меня серьёзные подозрения, - ответствовал Моня, - что он совершенно не еврей.
- Позор какой! - прикрыл правый глаз какаду. - Надо что-то с этим делать.
- Конечно, надо, - согласился жако Моня. - Нельзя же так - вся семья культурные люди, и один хозяин - черт знает что. Вон, даже кот наш, человек. А кипу не носит, потому что ухи мешают.
И они стали думать за хозяина…
*****
Утром следующего дня Боря сидел на работе в фирме совершенно разбитый. И мысли его гуляли черт-те где. А время то, между прочим, было самое что ни на есть горячее. То есть, сдача квартального отчета.
Начальник, Михаил Семёнович, высокий человек с окладистой седой бородой, долго смотрел на Борю через стеклянные двери. Потом вздохнул и нажал на кнопку коммутатора.
- Любочка, - сказал он секретарше. - Ну-ка вызовите мне этого балбеса Борю. Он что себе думает? Кто вместо него отчет сдавать будет?
Боря вошел в кабинет, ожидая справедливого разноса, и поэтому начал сразу оправдываться:
- Понимаете, Михаил Семёныч, они у меня холодильник научились открывать. Оттуда рыбные котлетки из банки достают и кота кормят. Не представляю, что теперь с этим делать. Не в клетках же их закрывать?
Михаил Семёнович выслушал сбивчивые объяснения невнимательности на работе и поправил кипу:
- Ну-ка, ну-ка, - сказал он. - садись, Боря на стульчик ,и расскажи мне всё по порядку. Кто научился холодильник открывать, почему они кота кормят и откуда у тебя там гефильте фиш?
Боря вздохнул и сел. Он начал рассказ. Через десять минут Михаил Семёнович вытирал слёзы лившиеся от смеха, и требовал от секретарши Любочки ещё чаю для них с Борей.
- Говоришь, они коту на голову натянули кусок ткани с дырками для ушей? Господи! Давно я так не смеялся.
Ещё через полчаса Боря был отпущен со строгим указанием закончить квартальный отчет и снять дома видео о развлечениях своих питомцев.
*****
А питомцы времени зря не теряли. Они решили вот что.
- Всё от того, - говорил жако Моня какаду Сёме, - что наш Боря не женат. Надо найти ему хорошую девочку, и она уже сама выяснит, еврей он или нет.
- А я вам говорю, - возражал ему Сёма, - что такое важное дело на самотёк пускать нельзя. Сперва надо его к раву.
За этими спорами проходило время. А у начальника Бориного, Михаила Семёновича значит, созрел план. Насмотревшись видео о домашних Бориных питомцах, и наслушавшись его рассказов, он сперва рассказал всё это жене…
Она поделилась с мамой и сестрой, а сестра всё объяснила Манечке, ну, то есть, дочке своей. Одной очень привлекательной особе лет тридцати.
Ну так вот, дамы и господа. Вызвал Михаил Семёныч Борю к себе и начал разговор издалека:
- А что, Боря? Ты вот так сам и собираешься жить в одиночестве со своими питомцами? Жрать гефильте фиш со своим котом на пару из баночки и прочие консервы? Или какие мысли, скажем, планы питаешь за жизнь? Ну, чтобы значит, лучше?
Боря присел на стул и уже собирался объяснить начальнику, что планов не имеет, но Михаил Семёныч взял что называется "быка за рога". Тем более, что жена его Софья Леопольдовна, строго настрого приказала:
- Ты там может кому и начальник, что мне очень сомнительно, но… если не сделаешь, как я скажу, - и она поднесла к носу Мусика как она называла мужа, очень увесистый кулак. И пообещала отлучить от всего съестного, а это был удар под дых.
И поэтому Мусик бросился в бой:
- Боря, послушайте меня, я человек глубоко и безнадёжно женатый. То есть, я хотел сказать, счастливо, разумеется, чего и вам от всего сердца… Прости меня, Господи…
И он прошептав молитву, закончил фразу:
- Желаю, а значит, вот…
И Михаил Семёнович вытащил из кармана пиджака фото Манечки и протянул его Боре.
- Очень хорошая девочка. Мы с Софочкой, чтоб она мне была жива-здорова, очень хорошо знаем её родителей. А сама она юрисконсульт в одной большой фирме. И характеру ангельского…
Мусик запнулся, и посмотрев наверх, и прошептав ещё одну молитву добавил:
- По крайне мере, мне так моя Софочка сказала, а не верить ей я не имею оснований, - сказал он Боре и тяжело вздохнул, вспомнив кулак перед носом и вкусности из холодильника, и добавил в сторону, - и смелости. Ну, Боря, как вам моя племянница Манечка?
Боря вздохнул тяжело и положил фото на стол изображением вниз.
- Что так? - спросил Михаил Семёнович. - Не вдохновляет внешность?
- Что вы? Что вы?! - запротестовал Боря. - Внешность - просто как у королевы красоты. Дело в другом…
- Ну так, смелее, Боречка, - напутствовал его начальник. - Расскажите мне. Может, вы женщин не любите? Так не стесняйтесь.
- Нет, нет, - смутился Боря. - Дело не в этом. Просто у меня, Михаил Семёнович, зарплата очень маленькая, и живу я в съёмной однушке вместе с моими животными. На что мне содержать такую женщину?
- О, - сказал Мусик, - а вы таки, Боречка, умнее, чем я думал! Но тут таки не вижу проблемы. Я вам открою один секрет - сердце у Манечки очень доброе, и она животных любит. А вы, шоб я таки так жил, вы совсем не нищий, не прибедняйтесь. Вы нас всех обманывали эти годы, и скрывали от нас настоящее сокровище…
- Что вы такое говорите? - изумился Боря. - Какое такое сокровище? Ничего я не скрываю. Тем более, у меня дома.
- И таки я настаиваю, - продолжал Мусик. - Я вас уверяю, что дома у вас есть настоящее сокровище, и в этот йом хамиши, а по-вашему, в пятницу, мы придём до вас всей нашей семьёй, чтобы познакомить с Манечкой.
- Ой! - испугался Боря. - Может, не надо всей семьёй? У меня есть нечего…
- Надо, Боря, надо, - сказал Мусик. - Раз моя Софочка сказала, значит надо.
Он снял с головы кипу и оглядываясь по сторонам встал, и подошел к Боре. После чего сказал ему на ухо:
- Боря, сделайте мне такое серьёзное одолжение. Я буду ваш должник. Вам один вечер потерпеть… Ведь моя Софочка отказы не принимает. Ну? По рукам?
- Ну, хорошо, - согласился Боря. - Пусть будет по-вашему. Есть у меня раздвижной стол. Но стульев столько нет.
И вот после работы в самый йом хамиши, а по-вашему, в пятницу вечером, в дверь маленькой студии позвонили и...
Сразу тихая квартирка наполнилась шумом, улыбками, криками и командами...
- Азой аз их лейбн, - простонал какаду по имени Сема. - Вот тебе на…
- Что? Что ты там вякнул?! - грозно надвинулась на него Софочка. - Да я сейчас из тебя суп сделаю!
Но тут вперёд вырвался Лев Моисеевич, бывший главный командир Первой конной армии, главный шпион и ловец самых крупных рыбов в мире.
Он схватил в охапку какаду Семочку и радостно крикнул:
- Тихо все! Всем стоять смирно!!! Наши в городе. Ах ти моя либа. С кем бы я ещё поговорил?
После чего водрузил попугая на место и стал им рассказывать про свои подвиги. Бабушка, Ханна Тевельевна, махнув рукой на старого болтуна, пошла с Софочкой расставлять стулья и разворачивать на столе принесённые угощения.
Мусик, подгоняемый увещеваниями своей жены Софочки, суетился вовсю и мешал всем, кому только получалось, пытаясь секретно налить себе сто грамм коньяку.
Мама Манечки, Магда Анатольевна, дородная и весьма авторитетная дама во всех сразу областях, как она думала, принялась устраивать место для зажигания шабатных свечей.
И при этом переругивалась с Софочкой, с которой они любили друг друга, как и полагается сёстрам - не на жизнь, а насмерть.
Кот, который никогда в жизни таких запахов даже представить себе не мог, мотался у всех под ногами. И наплевав на угрозы Софочки и Магдочки, пытался стянуть любимый гефилльте фиш. За что сперва от бабушки получил затрещину, а потом таки целых две котлетки.
- Настоящий еврейский кот, - прослезилась бабушка. - Чтоб он нам всем был жив здоров. Ну, и мы все тоже…
И только Манечка и Боря были предоставлены сами себе. И как-то так оказалось, что они сели рядышком на маленький диванчик и стали разговаривать ни о чем. Боря рассказывал Манечке, как у него появились его питомцы, а Манечка смеялась.
Софочка толкала в бок Магдочку и глазами показывала ей на пару.
А когда сели за стол, и Мусик, то есть, простите меня дамы и господа, Михаил Семёнович, поправив кипу, встал, и все встали, и он прочёл молитву, и свечи горели, и все сели, и приступили к ужину, Софочка не сдержалась и спросила:
- Боря, вы таки нам и не рассказали, где же и кто ваши папа и мама?
Мусик хотел толкнуть её под столом, но получил тычок в бок первым.
- Детдомовский я, - вздохнул Боря. - Нет у меня родителей…
И Манечка вдруг почувствовала, как у неё в груди что-то дёрнулось и заплакало. И она посмотрела на Борю глазами, полными слёз.
- Вот моя семья, - продолжал Боря, показывая на жако по имени Моня, какаду Сёму и кота, который тёрся о ноги бабушки.
- А, я что вам говорил?! - вдруг проснулся Михаил Семёнович, которому всё-таки удалось незаметно пропустить двести грамм коньячку.
- Я же говорил вам - у него дома сокровище есть.
И он указал пальцем на Борю. И тут дедушка, бывший главный командир Первой конной и шпион по призванию, махнул рукой, опрокинув при этом котлету с тарелки бабушки.
- Завтра! Завтра идём всей семьёй в синагогу к одному моему знакомому раву. Мы как есть ему всё расскажем, и он скажет, что делать!
И тут за столом занялся спор, переходящий в еду, питьё, и так по кругу. Все одновременно кричали, ругались, целовались, смеялись и вспоминали всё хорошее, ну и немножко всё остальное…
А Манечка сжимала ладонь Боречки. И он набравшись смелости, вдруг спросил, но не Манечку, а ейную бабушку, Ханну Тевельевну:
- А скажите, пожалуйста. Что это такое - быть евреем? Это как?
Бабушка задумалась на минуту, и за столом наступила тишина.
- Так это же просто, - ответила она Боре. - Это, когда ты свой гефильте фиш отдаёшь другому.
И при этих словах кот, наглая морда, запрыгнул бабушке на колени и попытался стащить у неё из тарелки кусок мяса. За что и был немедленно сурово поглажен и накормлен, а дедушка налил всем коньячку и сказал:
- Встали все и выпили! За нас. За здоровье. За шабат. И за Манечку и Боречку!
И даже строгие Софочка и Магдочка ничего не сказали. И тогда жако по имени Моня сказал какаду Сёме:
- Сёма, я таки вам скажу, как я вас очень уважаю. С Борей мы уже всё решили. Но вот этот кот мне таки покоя не даёт. Он таки еврей или как?
И они засмеялись...
____________________
Олег Бондаренко
Следующая публикация
Комментарии 1