В декабре 1872 за Николаем Николаевичем прибыл корабль «Изумруд». Мореплаватели отдали русскому ученому воинские почести, встретив его громогласным троекратным «ура». Матросы и офицеры были поражены, когда бородатый отшельник сообщил им, что еще подумает возвращаться ли ему на родину. Последнюю ночь «Караан-тамо» провел в кругу туземцев. Когда «Изумруд» вместе с Николаем Николаевичем отплыл от острова, по всему Берегу Маклая зазвучали барумы — длинные папуасские барабаны.
После длительного плавания «Изумруд» остановился в гавани Манилы — столицы Филиппин. Русский ученый был наслышан о различных чудесах этих земель. 22 марта 1873 он, исчезнув из-под надзора команды «Изумруда» и отыскав в порту знающего проводника, отправился через Манильский залив в Лимайские горы. Там в глубоком лесу он встретил тех, кого давно хотел увидеть — бродячих чернокожих негритосов. По сравнению с ними Николай Николаевичем казался великаном, рост их не превышал 144 сантиметров. Поэтому их и прозвали «негритосами», что значит по-испански «маленькие негры». На самом же деле ни один антрополог того времени не знал к какой группе народов их отнести.
Изучая представителей этого племени, Маклай совершил очередное крупное открытие. Он установил, что негритосы не имеют ничего общего с неграми, а являются отдельным племенем папуасского происхождения.
«Изумруд» путешественник покинул в Гонконге, где, пересев на торговое судно, отправился на Яву. В яванской столице его ожидала первая слава.
О Маклае написали в колониальных газетах, и сам Джеймс Лаудон — генерал-губернатор Нидерландской Индии — пригласил русского исследователя в свою резиденцию неподалеку от горного города Богор. Гостеприимный Лаудон сделал все, чтобы Николай Николаевич мог работать и отдыхать. Резиденция яванского наместника была расположена в центре Ботанического сада, и семь месяцев русский ученый провел под сенью редчайших пальм и огромных орхидей. В это же время о Маклае впервые «заговорили» русские газеты. В богатой местной библиотеке путешественник видел номера «Санкт-Петербургских ведомостей», «Кронштадтского вестника», «Голоса» с заметками о нем.
Однако славы Маклай не любил, предпочитая все время посвящать научным занятиям. Подготовив ряд статей о первой поездке к папуасам, отважный путешественник начал готовиться к походу на берег Папуа-Ковиай, расположенный на западе Новой Гвинеи. Места эти европейцы посещать боялись, а малайцы утверждали, что жители этого берега страшные разбойники и людоеды. Однако Николай Николаевич не боялся подобных слухов и в конце 1873 года покинул Богор. На большой морской лодке с командой в шестнадцать человек он отплыл с Молуккских островов и успешно достиг берега Папуа-Ковиай. Здесь Маклай открыл проливы Софии и Елены, внес важные коррективы в старые карты побережья и без страха двинулся в глубь острова. В водах местных озер Маклай собрал уникальные коллекции раковин и отыскал новый вид губок. Также им были найдены выходы каменного угля и открыт новый мыс, получивший имя Лаудона.
После возвращения из этого похода в июне 1874 исследователь тяжело заболел. Лихорадка, невралгия, рожистое воспаление лица надолго приковали его к койке больницы в Амбоине. Здесь Николай Николаевич услышал рассказы о таинственных племенах «оран-утанов» (по-малайски «людей леса»), обитающих внутри Малаккского полуострова. Ни один ученый прежде не наблюдал живого орана. Простившись с Лаудоном, у которого Маклай восстанавливался после болезни, путешественник отправился на поиски диких оранов. Пятьдесят дней его отряд бродил по дебрям Джохора. Нередко путники шли по пояс в воде или плыли на лодках по затопленным лесам. Часто им попадались следы тигров, реки кишели крокодилами, огромные змеи пересекали дорогу. Первых оран-утанов ученый встретил в декабре 1874 года в лесах в верховье речки Палон. Они были темны кожей, невысоки, хорошо сложены и, как отметил Маклай, сильны не по росту. В оран-утанах Джохора Николай Николаевич признал остатки первобытных меланезийских племен, когда-то населявших всю Малакку. Ему удалось подружиться с ними и даже пожить в их жилищах, кроме того исследователь собрал образцы ядов из зубов змей и растительных соков, которыми ораны мазали свои стрелы.
В марте 1875 года он предпринял новый поход в глубь Малакки. Достигнув приморского города Пекана, ученый направился в тропические леса княжества Келантан. Скрипучая повозка, лодка и плот, а чаще всего собственные ноги несли путешественника в страну «лесных людей». В день он пешком проходил около сорока километров. В горных ущельях между княжествами Паханг, Тренгану и Келантан Николай Николаевич отыскал меланезийские племена Малакки — оран-сакаев и оран-семангов. Низкорослые пугливые чернокожие люди жили на деревьях. Все имущество их состояло из ножей и набедренных повязок. Они бродили по диким лесам и добывали камфору, которую обменивали у малайцев на ткани и ножи. Русский ученый установил, что в глубине полуострова живет пять чистых меланезийских племен, отметил места их обитания, изучил образ жизни, облик, язык и верования. Сто семьдесят семь дней Маклай пробыл на Малакке. Распрощавшись с «людьми леса», он вернулся в Богор к Лаудону.
Заканчивался 1875 год. Миклухо-Маклай даже не представлял, как выросла его популярность. С ним искали встречи самые именитые исследователи, портретами Николая Николаевича были украшены страницы «Живописного обозрения», «Нивы», «Иллюстрированной недели» и многих других отечественных изданий. Отечественные картографы нанесли на карту Новой Гвинеи гору Миклухо-Маклая. Но никто из них не знал, что знаменитый путешественник уже многие годы скитается без крова и занимает деньги, дабы совершать свои далекие и опасные походы.
Очень скоро стены дворца в Боторе стали для неутомимого путешественника тесными. Поблагодарив за все Джеймса Лаудона, Николай Николаевич на шхуне «Морская птица» отплыл из яванского портового города Черибон и в июне 1876 года прибыл на Берег Маклая. Все его старые знакомые оказались живы. Возвращение Тамо-руса стало праздником для папуасского народа. Старую хижину Маклая съели белые муравьи, и туземцы наперебой приглашали Николая Николаевича поселиться у них. Путешественник выбрал поселок под названием Бонгу. В его окрестностях корабельные плотники при помощи папуасов построили ученому новое жилье, на этот раз настоящий домик из прочного строевого леса.
Во время второго посещения Берега Маклая ученый окончательно сроднился с местным народом. Он в совершенстве выучил обычаи папуасов и их язык, строение общины и семьи. Сбылась его давняя мечта — он изучал зарождение человеческого общества, наблюдал человека в первобытном состоянии, со всеми его печалями и радостями. Маклай удостоверился в высокой нравственности туземцев, в их миролюбии, любви к семье и детям. А как антрополог, он убедился в том, что форма черепа не является решающим признаком расы.
В конце 1877 в залив Астролябия случайно заплыла английская шхуна. На ней Николай Николаевич решил отправиться в Сингапур, чтобы привести в порядок свои коллекции и написать статьи о сделанных открытиях. Также у него имелись мысли об учреждении в Океании особых станций международной защиты темнокожих племен. Однако в Сингапуре он опять заболел. Осмотревшие его врачи в буквальном смысле приказали ученому отправляться под целительные лучи солнца Австралии. Маклай не хотел умирать, еще слишком многого он не сделал в жизни. В июле 1878 русский зоолог появился в Сиднее, остановившись сначала у русского вице-консула, а затем у руководителя Австралийского музея Вильяма Маклея. Здесь он от яванских и сингапурских купцов узнал, что его долги превысили сумму в десять тысяч русских рублей. В качестве закладов Маклаю пришлось оставить им свои бесценные коллекций.
Несмотря на свою известность все письма Николая Николаевича с просьбами о помощи, посланные в Географическое общество, так и остались без ответа. Литературный заработок исследователя также был ничтожно мал.
Вскоре нищий ученый переехал жить в маленькую комнату при Австралийском музее. Там он, применяя новые методы, исследовал австралийских животных. На досуге Миклухо-Маклай предпочитал читать сочинения Ивана Тургенева. Книги своего любимого писателя он выписывал из России. На берегу местной бухты Ватсон-Бей неутомимый исследователь решил организовать Морскую зоологическую станцию. Он тревожил покой сановников и министров до тех пор, пока не выбил для станции участок земли, сам нарисовал чертежи зданий и руководил строительством. В конце концов, Морская зоологическая станция — гордость ученой Австралии — была открыта. После этого вечный скиталец Океании начал собираться в новую экспедицию. Деньги на этот раз ему выделил Вильям Маклей.
Рано утром 29 марта 1879 из порта Джексон вышла шхуна «Сади Ф. Келлер». За 1879-1880 год Маклай посетил Нову Каледонию, острова Адмиралтейства и Лифу, архипелаги Луб и Ниниго, архипелаг Луизиады, Соломоновы острова, острова Торресова пролива, южный берег Новой Гвинеи и восточный берег Австралии. Двести сорок дней путешественник провел на берегах неизученных островов и сто шестьдесят в плавании по морю. Научные открытия совершенные им в этой экспедиции были огромны. Впервые Маклай собственными глазами созерцал случаи людоедства, однако это его не устрашило — он спокойно бродил по поселениям людоедов, делая рисунки, проводя антропометрические измерения и составляя словари местных языков. В конце путешествия он сильно заболел. Приступы невралгии длились у ученого сутками. Возвратилась к нему и «денге» — мучительная лихорадка, от которой у Маклая распухали суставы пальцев. Болезни так его вымотали, что в 1880 году исследователь весил всего 42 килограмма. На острове Четверга путешественник уже не мог самостоятельно передвигаться. Однако чужие люди помогли ему, Миклухо-Маклай был доставлен в дом английского чиновника, где, несмотря на пессимистичные прогнозы, сумел поправиться.
Комментарии 2