Предыдущая публикация
Мы то, что мы есть.
Мысль и черта суммируются,
повторяют друг друга, раскрывая сложный портрет:
в лице проступают и красота, и уродство -
в зависимости от испытываемых человеком чувств https://www.youtube.com/watch?v=6KiQ_YrRj0M
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 604
Пойми любовь...
...ЕщёУравнивая радость встречи
Соленым привкусом потерь,
Мы старше на день каждый вечер,
Но утром - на рассвет мудрей.
В сплетенье слов, улыбок, взглядов
Бросая свое сердце вновь,
Мы все же остаемся рядом
На теле пыльных городов.
И я ловлю твои оттенки,
Размытым воздухом дыша.
Жизнь не нуждается в оценке,
Тогда, когда болит душа.
И рассыпая снова строки,
И молча глядя в облака,
Прости любовь, она
Пойми любовь...
Уравнивая радость встречи
Соленым привкусом потерь,
Мы старше на день каждый вечер,
Но утром - на рассвет мудрей.
В сплетенье слов, улыбок, взглядов
Бросая свое сердце вновь,
Мы все же остаемся рядом
На теле пыльных городов.
И я ловлю твои оттенки,
Размытым воздухом дыша.
Жизнь не нуждается в оценке,
Тогда, когда болит душа.
И рассыпая снова строки,
И молча глядя в облака,
Прости любовь, она жестока,
Пойми любовь, она права.
Аль Квотион
Осень - время поэтов и задумчивых женщин, время, когда кренится чаша весов и необузданная ярость жизни идёт на убыль. Осенью оседает пыль. Пыль переживаний, бьющих по оголенным нервам, пыль безумных идей и почти начатых свершений. Осенью остывает небо. И вместе с ним остывает звериный рык страсти, становясь тихой умиротворённой нежностью.
Аль Квотион
Собственница
Аль Квотион
Она бежит по снегу в легком платьице,
И прячет по карманам адреса,
Бежит от понедельника до пятницы,
А в воскресенье смотрит в небеса.
Смеется и баюкает все горести
На осторожно дышащей груди,
И вы ее надежды не оспорите,
И не поймете, что там позади
За этими ажурными предплечьями,
Исписанными строчками стихов,
За этой горькой верой в человечество,
И в человечность поздних женихов.
Ей можно только жить, взл
...ЕщёСобственница
Аль Квотион
Она бежит по снегу в легком платьице,
И прячет по карманам адреса,
Бежит от понедельника до пятницы,
А в воскресенье смотрит в небеса.
Смеется и баюкает все горести
На осторожно дышащей груди,
И вы ее надежды не оспорите,
И не поймете, что там позади
За этими ажурными предплечьями,
Исписанными строчками стихов,
За этой горькой верой в человечество,
И в человечность поздних женихов.
Ей можно только жить, взлетать на выдохе,
Плести волос растрепанную медь,
Бросать в утробу жизни свои вызовы,
Ей можно только плакать, только петь.
Держательница тихого достоинства,
Хозяйка ног изранено-босых,
Распущенных по ветру мыслей собственница
Владелица эмоций расписных.
Она, она… Она ведь просто девочка,
Тростиночка, снежинка по весне
В реальности осиротело певческой,
В оттаявшей к полудню белизне.
Беречь, беречь, сражаться и заботиться.
Любить, любить, хранить ее в себе,
И слушать, как душа ее колотится,
И слышать только небо, только свет.
тебе нечего будет сказать… Расскажи мне про ярко желтый кленовый лист,
найденный тобой под тонким покрывалом первого снега. Расскажи про огни
новогодних гирлянд и свою наивную светлую веру в чудо. Расскажи про лица
людей, меняющиеся с приходом холодов. Расскажи про смешных суетливых
воробьев, клюющих хлеб из твоих рук. Расскажи про таинственность свечей и
мягкость вечера. Расскажи про свои сны и про свои будни, про свои
радости и свои печали. Только не молчи, не умножай тяжелую тишину,
близкую к одиночеству.
Когда
тебе нечего будет сказать… Посмотри мне в глаза, нежно и тревожно.
Улыбнись растерянно, спрятав за уголками губ легкие тени грусти.
Ненавязчиво коснись тонкими пальцами моей руки, и я сделаю шаг,
разделяющий нас. И обниму тебя за плечи, прижму к себе и подарю кусочек
неба, укрывшийся в ровном биении сердца. Только не отводи взгляд, не
смотри упрямо в пол, кусая губы от безнадежности.
Когда
тебе ...ЕщёКогда
тебе нечего будет сказать… Расскажи мне про ярко желтый кленовый лист,
найденный тобой под тонким покрывалом первого снега. Расскажи про огни
новогодних гирлянд и свою наивную светлую веру в чудо. Расскажи про лица
людей, меняющиеся с приходом холодов. Расскажи про смешных суетливых
воробьев, клюющих хлеб из твоих рук. Расскажи про таинственность свечей и
мягкость вечера. Расскажи про свои сны и про свои будни, про свои
радости и свои печали. Только не молчи, не умножай тяжелую тишину,
близкую к одиночеству.
Когда
тебе нечего будет сказать… Посмотри мне в глаза, нежно и тревожно.
Улыбнись растерянно, спрятав за уголками губ легкие тени грусти.
Ненавязчиво коснись тонкими пальцами моей руки, и я сделаю шаг,
разделяющий нас. И обниму тебя за плечи, прижму к себе и подарю кусочек
неба, укрывшийся в ровном биении сердца. Только не отводи взгляд, не
смотри упрямо в пол, кусая губы от безнадежности.
Когда
тебе нечего будет сказать… Просто вспомни, что я всегда рядом с тобой. Я
в тебе: словами, мыслями, чувствами вплетаюсь в кружево твоей души. И
когда тебе нечего будет сказать, мы вместе придумаем новые слова.....
(Аль Квотион)
Ветра все сильнее беснуются,
И души оттенками поздними
Выходят на мятую улицу
Дышать своим горьким раскаяньем,
Кричать онемевшими взглядами
О том, что предательство Каина
В домах их растет анфиладами,
И ширится новыми вехами,
Пугая нечаянных ангелов.
И бьется так страшно под веками
Тоска, погребенная заживо.
Мы в месиве этой реальности
Хватаем руками последнее,
Мы бьемся рассудком о крайности,
Другим оставляя в наследие
Последний глоток неизбежного
Холодного острого воздуха,
На коже забытый в небрежности
След губ, нами выпитых досуха.
И так все быстрей, все отчаянней
В агонии жизни ты кружишься,
Пока не услышишь случайное:
«Не стой на ветру… Ты простудишься.»
Аль Квотион
Непримиримость в тягостном незнаньи.
Зачем тебе нужны мои стихи,
Мои смешные, детские стихи,
Их междустрочья легкое молчанье?
Зачем где вещность слов и бытия,
Материальность чувства, мысли, воли,
Искать неосязаемо меня,
Искать и вновь не находить меня,
Делясь на эхо самой первой боли?
Смотри, к ногам ложится новый снег.
И это всё. Так было и так будет.
Исчезнет мир, исчезнет человек,
Родится и исчезнет человек,
И ляжет снег в останки наших судеб.
Тогда замри и оглянись назад,
И улыбнись прощальному величью:
Идет сквозь мир последний снегопад,
Сквозь жизнь и смерть наш общий снегопад,
С ему присущим тихим безразличьем.
Аль Квотион
Осень
— в Душе человека. Как и весна, лето, любой сезон, любая погода. И
поэтому одному и тому же дождю кто-то с радостью и предчувствием
очищения подставит свои руки, а другой тяжело нахмурится, смахнет в
случайный ручей свою печаль и потуже затянет плащ. Погода в нас, а
дождь… он просто идёт. Лишённый оттенков Добра и Зла, радости и
печали, дождь идёт сквозь наши Души.
Аль Квотион
Ты знаешь… Все же я скучал».
И вспомнишь пыльный, нежный август,
Лица бледнеющий овал.
Ты спросишь: «Как ты? Смотришь в небо?»
А сам тогда — сожмешь кулак,
Чтоб не кричала память слепо,
Чтобы не больно, чтоб никак.
«Ты все такая же?"...- Конечно…
"Опять гуляешь под дождем ,
И ловишь радугу неспешно,
<p sc3333...ЕщёТы позвонишь и скажешь: «Здравствуй.Ты знаешь… Все же я скучал».
И вспомнишь пыльный, нежный август,
Лица бледнеющий овал.
Ты спросишь: «Как ты? Смотришь в небо?»
А сам тогда — сожмешь кулак,
Чтоб не кричала память слепо,
Чтобы не больно, чтоб никак.
«Ты все такая же?"...- Конечно…
"Опять гуляешь под дождем ,
И ловишь радугу неспешно,
И дышишь теплым сентябрем... ? "
Ты скажешь, спросишь, ты ответишь,
Спугнешь словами злую тишь,
Чтоб снова — вечность, вечер, встреча…
Когда-нибудь ты позвонишь… ------------- Аль Квотион
Аль Квотион
А ты читаешь, не умея не быть рядом хоть как-то...
И ложатся эти письма цветами садов, чернилами трепетной близости на белый бумажный мир, в котором мы не рядом,
но все же вместе.
Аль Квотион
Брось монету
Брось монету — любить, не любить?
...ЕщёБрось повыше — до самого солнца,
До каких-нибудь новых орбит,
Из которых она не вернется.
Из которых ее ангелок
Подберет и укажет вдруг пальцем,
Что соринкой в глазах моих Бог
Остается. Я плачу? Слезятся.
Остается. Осталось радеть
За секунды и быть как ворота:
Через них в мир приходит рассвет,
Через них протянулась аорта
Дара петь, дара ждать, дара жить,
Дара быть человеком. Запомни,
Не рублем дорожать — дорожить
Мокрым небом, песком и ладонью.
Или женщиной, стаявшей в луч
Внутригрудного чувства единства,
<s sbif
Брось монету
Брось монету — любить, не любить?
Брось повыше — до самого солнца,
До каких-нибудь новых орбит,
Из которых она не вернется.
Из которых ее ангелок
Подберет и укажет вдруг пальцем,
Что соринкой в глазах моих Бог
Остается. Я плачу? Слезятся.
Остается. Осталось радеть
За секунды и быть как ворота:
Через них в мир приходит рассвет,
Через них протянулась аорта
Дара петь, дара ждать, дара жить,
Дара быть человеком. Запомни,
Не рублем дорожать — дорожить
Мокрым небом, песком и ладонью.
Или женщиной, стаявшей в луч
Внутригрудного чувства единства,
Внутривенной разлуки (не мучь),
И великим ее материнством.
Дорожить, не пленя, не браня.
Мир прекрасен. Мир смертен. И в этом
Скрыта значимость каждого дня,
Каждой брошенной к солнцу монеты.
Аль Квотион
Есть в мире усталая женщина.
Обычная, сколько таких:
Трудящихся молча до вечера
В забытых краях областных,
Хранящих свое жизнелюбие
И веру в хороших людей
Сквозь дни, до нелепости грубые,
Сквозь гибельность всех этих дней.
На шее, почти что по-творчески,
Не крестик и не жемчуга —
Очки на затертой веревочке,
Два круглых окошка в века.
Она все о чем-то заботится
И как-то житейски проста:
Боится смертей, безработицы,
И любит лохматых собак.
Болезнями рвано искусана,
Да только об этом молчит,
Несет пять пакетов на мусорку
И силы находит — любить.
А руки — узлами и крючьями,
Но только вот в этих руках
Я спал. И они были лучшими,
И пахли, как пахнет душа.
Есть в мире уставшая женщина,
Обычная, сколько таких:
Земных, бытовых, переменчивых,
Стареющих, славных, живых,
Живущих вдали, за дубравами.
Их много. И все — стороной.
Но вот для меня она главная.
Ведь мамы не будет другой.
Аль Квотион
Одиноких видно по глазам
С отблесками позднего заката,
Обращенным прямо к небесам,
Забывающим уменье плакать.
По охрипшей голой немоте,
Сжатой побледневшими губами,
По упавшей в душу темноте,
По осколкам боли под ногами.
Я смотрю в их лица сквозь слова,
Я смотрю и что-то отвечаю,
Я пишу им, что любовь жива,
Что совсем легко — пешком до рая.
Я пишу, порой не веря сам,
Чувствуя, что сквозь седую стужу,
Одиноких видно по глазам,
Устремленным прямо в твою душу.
Аль Квотион
По порядкам лжи,
По перчаткам суток рассовывать
Все свои мечты,
По сердцам — чужих,
Откупаясь райскосадовыми
Увереньями: «Потерпи еще,
И воздастся, и все аукнется».
Но ты смотришь в пол -
Так твой взгляд тяжел,
Но в тебе на все дни — распутица.
Я хотел бы быть не в раю, а здесь,
Да с тобой, окуная в письменность
Виртуозных пальцев живую песнь,
И в ресницах — искорок бисерных.
Я хотел сейчас, пока мир мне люб,
Чтобы ты была мной украдена,
Я напился бы из колодцев губ,
Да колодцы эти отравлены.
Я хотел.
Да время шипит в ушах
И бросает нас оземь, в стороны,
Ни достать, ни взять, далеко душа,
у любви все платье оборвано.
Только знаешь…
Найду.
Под разбойный свист
Заберу из условий загнанных.
Ты в руках моих — самый белый лист
Со стихами последних ангелов.
Аль Квотион
Осыпает иглы дождей,
Это время платы — не ойкнуть
Из квартирных блочных одежд.
Ты все веришь, но тень былого
Уже встала зверьем на след,
Уже нюхом хватает слово,
Замурованное в паркет.
Ведь однажды и ты, как щелок,
Разъедая себя под голь,
Раззевая бесстыдно горло,
Чтобы выкричать эту боль,
Вдруг узнаешь, что в небе — сосны,
И их хвоя острее стрел.
Это значит, что слишком поздно,
Это значит, что я отпел.
Да пойми же, жизнь — не love story,
Мы потеряны в будущем, все.
Впрочем, нет.
Пожалуй, не стоит.
Просто
Улыбайся
Во сне.
Аль Квотион
Если греет рубаху жизнь,
Неужели я переплетом букв
Потерялся среди чужих?
И любил легко — как легла рука,
Не читая в лице оскал,
И ходил по небу цветы искать,
Да все бывшее растерял.
Неужели песни мои зазря
Растревожили в людях лад,
Раззвенели рай, разметали рябь,
И как свечки сердца горят.
Неужели так? Неужели такт
Новых рифм не спасет уже?
Вот и новый акт. Наступает мрак.
Не забудь в себе звезды сжечь.
Обязательно выспись правильно,
Потому что, как на показ,
Обезглавленный, обезангельный
Новый день наступает в нас.
Аль Квотион
Спелых глаз, зарящих свет -
В них, как книга, перелистан
Мир, как песня перепет.
Мир твой весь передорожен:
Самолеты, поезда.
И бежит звезда по коже,
И сгорает та звезда
Мелким светом, метким словом
На салфетке городов,
Из которых ты срисован
По подобию мостов -
Перекинулся до неба,
Но одной ногой в пыли.
Впрочем, ждет уже троллейбус.
Уезжай. Иди. Беги
Дальше, дальше по больному
Миру, сжавшемуся в вид.
У тебя сейчас нет дома,
Потому что нет любви.
Аль Квотион
Легла на нас к концу недели,
А мы все так же что-то ждем,
Но так же дом с тобой не делим.
Мне кажется, нас больше нет.
И кто-то жуткий наши лица
Несет — как образ, как портрет
Или как льдинки в рукавицах.
Мне кажется, что снится все.
Я, господи, хочу проснуться!
Но кто-то в ночь меня несет
Для неких страшных реконструкций.
Прости, любимая, прости.
Пропой всем телом воскресенье!
Но здесь суббота. Мы без сил.
И время медленно пустеет.
Аль Квотион
Ты открыла в себе блокнот,
Потому что веришь — стихами легче
Просиять, когда в днях темно.
А я знаю твердо — ямбом бьются звезды,
Их осколки гремят в груди,
Разрезая в легких последний воздух,
Наряжая хребет в мундир
Запоздалой правды, вокзальной грусти.
И не свет, а скорее свод
Эта легкость слова в тебя опустит.
Эта легкость слова убьет.
Ты надела тучи. Заря-плацебо
В поволоке кристальных глаз.
Но когда наступит новое небо,
Пусть оно будет выше нас.
Аль Квоти
А внутри тебя что-то танцует,
Что-то плачет в дежурном стремлении быть,
Протекая сквозь кожу по струйке.
От двудушных времен ты оставил одно -
Веру в то, что рассвет — это знамя,
Для людей, кому стало однажды темно,
Кто себя исписал, как пергамент.
Скоро поезд придет. Скорый поезд к черте,
За которой вселенная шире,
За которой, теряясь в большой черноте,
Жизнь становится лишь сувениром.
Надышись на дорогу, сложи все ветра
В чашу вдоха. Свобода какая…
Вот и поезд прижался к перрону. Пора.
Вот и поезд. Пора. Не прощаясь.
Ты распустишь из сердца болящую зябь
Слов, как будто отдаренных свыше,
Очень тихо, воздушно, почти для себя
И еще для кого-то, кто слышит.
Аль Квотион