Предыдущая публикация
Сотрудник НКВД о том, как боролись с бандеровцами после войны
После Великой Отечественной войны с бандами бандеровцев продолжали воевать еще не один год. За время немецкой оккупации территории Западной Украины, там, еще в те времена, все было довольно хорошо подготовлено для дальнейшего ведения партизанской войны с Советской армией и отрядами НКВД. Бойцы запрещенной организации ОУН УПА горели желанием построить собственное государство, которое им обещал еще Гитлер, затем Бандера. Это была особая каста людей, пропитанных идеями национализма, которые либо сами воевали на стороне фашистов, либо имели таких родственников. После войны для борьбы с ними были отправлены целые отряды НКВД.
"Закончив Саратовское училище НКВД я был отправлен на территорию Западной Украины, воевать с местной повстанческой армией. Направили нас туда всем офицерским составом. Как правило мы, вчерашние курсанты, создавали силовое обеспечение операций местных оперативников по обнаружению схронов, а также блокированию участков не только в лесах, но селах, с целью поимки и уничтожения бандитов. В селах, как правило, операция могла закончиться быстро, если знали в какой дом идти. А вот в лесах могли сидеть целыми неделями и так никого и не поймать. Бывало еще выслеживаешь бандита, а оказывается, что это просто местный житель решил так с неугодным соседом расправиться, представить его бандеровцем, коим тот не является".
Виктор Владимирович Тупиков родился в поселке Красный Яр Сталинградской области в 1927 году. С началом войны был еще школьником, поэтому на фронт не попал, помогал выхаживать раненых в госпитале, под который была приспособлена местная школа. В 1944 году его призвали в армию, но на фронт он вновь не попал, взяли служить в войска НКВД. Ну а дальнейшую историю вы уже видели выше и сейчас ее продолжим.
"Вооружение у нас не было каким-то особым, такое же, как и у бандитов - автоматы, пулеметы и винтовки. Правда был один нюанс - у бандеровцев были еще и минометы, к нас такого не бывало. Но это было совсем не страшное оружие в их руках, потому как минометчики из них были так себе. Пользоваться минометами они совсем не умели, стреляли куда попало и никогда не попадали куда надо".
Для понимания того, насколько массовой была эта внутренняя война, вдумайтесь в следующие цифры. Только за январь и половину февраля, когда еще не закончилась Великая Отечественная, 1945 года войсками НКВД было проведено 1311 операций по ликвидации бандеровцев и их командиров. После того, как война закончилась и за них бандиты сменили тактику. Среди подразделений бандеровцев была разослана листовка о том что "следует свои операции проводить по ночам, одеваться в форму советской милиции и войск НКВД, говорить на русском языке, представляться вновь прибывшими из дальних регионов".
"Во Львовской области мы поступили в распоряжение местного полка МВД. У местных милиционеров была тут своя целая агентурная сеть, именно от них и приходили все сведения, на основании которых и планировали операции. Они ведь из местных, в основном, знали тут каждую собаку. Жили мы спокойно на квартирах у местного населения, в этом плане бояться нечего было. Это был город Самбор, тихий, спокойный, провинциальный. Если там и было какое-то националистическое подполье, то оно не подавало вида, с ними мы в основном в лесах сталкивались. Нападения на войска НКВД, в отличие от местного МВД на Западной Украине не было. В этом плане бандиты не решались открыто нападать. А вот отдельно взятых бойцов бывало похищали и затем очень жестко с ними поступали. Поэтому, как правило, мы всегда держались парами".
"У местных националистов были совсем большие проблемы с психикой. Как говорится, были идейные до мозга костей. Абсолютно всегда, когда в лесу их загонишь в угол где нибудь, они никогда не сдавались, оказывали яростное сопротивление. Таких случаев, чтобы сдались и вышли с поднятыми руками, можно по пальцам пересчитать, единицы. Но и мы с ними не особо церемонились, на самом деле, даже несмотря на то, что командование приветствовало именно их поимку в первую очередь. Ведь именно таким образом можно выйти на их верхушку, а затем накрыть и всех остальных. Но уж больно тяжело было их живыми брать, хотя, за каждого такого давали отпуск 10 суток".
"Очень часто за время службы, в процессе преследования бандитов, приходилось переходить в разных нелегальных местах границу с Польшей. Поляки тогда все понимали, пограничники ни слова против не говорили, порой даже сами помогали. Не было никакой вражды или конфликтов с ними".
В наши дни это очень сложно представить. Если ты сейчас перейдешь где-то границу с Польшей в неположенном месте, то будешь объявлен чуть-ли не международным преступником. Сейчас в Польше ко всему советскому относятся вот так, не иначе.
"Когда поступала информация о том, что в определенном доме возможно скрывается бандит, то солдаты НКВД оцепляли весь хутор. Дело в том, что из схрона могла быть организована хитрая система ходов и преступник мог уйти куда угодно. После оцепления по два человека заходили в каждый дом и проверяли все очень досконально. У каждого был длинный металлический щуп, которым поглубже проверяли сено или простые мешки. Часто бывало такое, что ткнешь щупом в мешок, а оттуда кто-то выскакивает".
"Часто входы в подземные схроны маскировали в самом доме, внутри. Заходишь с напарником в дом для проверки, смотришь, а там между комнатами свежевыкрашенный порог. Ясное дело, что там вход в схрон. Почти всегда было такое, что оторвешь порог, а там лестница далеко вниз уходит. Крикнешь туда, есть кто или нет, в ответ - всегда тишина. Но это совсем не значит, что там никого нет, почти всегда там кто-то был. Поэтому мы всегда бросали туда сначала дымовую гранату, а затем закрывали ход. Через минуту оттуда либо стрельба доносится, либо кашель и стук снизу. Если стрельба, значит внизу уже брать некого, сами себя ликвидировали. Редко кто поднимался наверх. Каждый раз обязательно после всего спускались вниз проверять, есть кто еще или нет. Бывало спустишься вниз, а там целая типография, размером почти с дом, что наверху. Но это еще ничего, самыми просторными были лесные схроны. Те вообще состояли из нескольких помещений и были очень хорошо замаскированы".
"Доставалось и семьям бандитов и их пособников. Таких, как правило, выселяли в Сибирь, Казахстан или на Дольний Восток. Муж в банде воюет, по схронам прячется, а его семья уже уехала в Сибирь. Бывало и такое, потому как те тоже были сильно против советской власти настроены, да и сами могли состоять в подполье. Времени на сборы не давали практически никакого, разрешали брать узелок с вещами и продукты в дорогу. Первое время правда те пытались тащить с собой матрасы, подушки, одеяла. Но, конвойный в поезд с таким не пускал, все оставляли на перроне, где уже дежурили местные, в надежде поживиться халявным барахлом".
Для понимания того, насколько массовой была эта внутренняя война, вдумайтесь в следующие цифры. Только за январь и половину февраля, когда еще не закончилась Великая Отечественная, 1945 года войсками НКВД было проведено 1311 операций по ликвидации бандеровцев и их командиров. После того, как война закончилась и за них бандиты сменили тактику. Среди подразделений бандеровцев была разослана листовка о том что "следует свои операции проводить по ночам, одеваться в форму советской милиции и войск НКВД, говорить на русском языке, представляться вновь прибывшими из дальних регионов".
"Во Львовской области мы поступили в распоряжение местного полка МВД. У местных милиционеров была тут своя целая агентурная сеть, именно от них и приходили все сведения, на основании которых и планировали операции. Они ведь из местных, в основном, знали тут каждую собаку. Жили мы спокойно на квартирах у местного населения, в этом плане бояться нечего было. Это был город Самбор, тихий, спокойный, провинциальный. Если там и было какое-то националистическое подполье, то оно не подавало вида, с ними мы в основном в лесах сталкивались. Нападения на войска НКВД, в отличие от местного МВД на Западной Украине не было. В этом плане бандиты не решались открыто нападать. А вот отдельно взятых бойцов бывало похищали и затем очень жестко с ними поступали. Поэтому, как правило, мы всегда держались парами".
"У местных националистов были совсем большие проблемы с психикой. Как говорится, были идейные до мозга костей. Абсолютно всегда, когда в лесу их загонишь в угол где нибудь, они никогда не сдавались, оказывали яростное сопротивление. Таких случаев, чтобы сдались и вышли с поднятыми руками, можно по пальцам пересчитать, единицы. Но и мы с ними не особо церемонились, на самом деле, даже несмотря на то, что командование приветствовало именно их поимку в первую очередь. Ведь именно таким образом можно выйти на их верхушку, а затем накрыть и всех остальных. Но уж больно тяжело было их живыми брать, хотя, за каждого такого давали отпуск 10 суток".
"Очень часто за время службы, в процессе преследования бандитов, приходилось переходить в разных нелегальных местах границу с Польшей. Поляки тогда все понимали, пограничники ни слова против не говорили, порой даже сами помогали. Не было никакой вражды или конфликтов с ними".
В наши дни это очень сложно представить. Если ты сейчас перейдешь где-то границу с Польшей в неположенном месте, то будешь объявлен чуть-ли не международным преступником. Сейчас в Польше ко всему советскому относятся вот так, не иначе.
"Когда поступала информация о том, что в определенном доме возможно скрывается бандит, то солдаты НКВД оцепляли весь хутор. Дело в том, что из схрона могла быть организована хитрая система ходов и преступник мог уйти куда угодно. После оцепления по два человека заходили в каждый дом и проверяли все очень досконально. У каждого был длинный металлический щуп, которым поглубже проверяли сено или простые мешки. Часто бывало такое, что ткнешь щупом в мешок, а оттуда кто-то выскакивает".
"Часто входы в подземные схроны маскировали в самом доме, внутри. Заходишь с напарником в дом для проверки, смотришь, а там между комнатами свежевыкрашенный порог. Ясное дело, что там вход в схрон. Почти всегда было такое, что оторвешь порог, а там лестница далеко вниз уходит. Крикнешь туда, есть кто или нет, в ответ - всегда тишина. Но это совсем не значит, что там никого нет, почти всегда там кто-то был. Поэтому мы всегда бросали туда сначала дымовую гранату, а затем закрывали ход. Через минуту оттуда либо стрельба доносится, либо кашель и стук снизу. Если стрельба, значит внизу уже брать некого, сами себя ликвидировали. Редко кто поднимался наверх. Каждый раз обязательно после всего спускались вниз проверять, есть кто еще или нет. Бывало спустишься вниз, а там целая типография, размером почти с дом, что наверху. Но это еще ничего, самыми просторными были лесные схроны. Те вообще состояли из нескольких помещений и были очень хорошо замаскированы".
"Доставалось и семьям бандитов и их пособников. Таких, как правило, выселяли в Сибирь, Казахстан или на Дольний Восток. Муж в банде воюет, по схронам прячется, а его семья уже уехала в Сибирь. Бывало и такое, потому как те тоже были сильно против советской власти настроены, да и сами могли состоять в подполье. Времени на сборы не давали практически никакого, разрешали брать узелок с вещами и продукты в дорогу. Первое время правда те пытались тащить с собой матрасы, подушки, одеяла. Но, конвойный в поезд с таким не пускал, все оставляли на перроне, где уже дежурили местные, в надежде поживиться халявным барахлом".
Следующая публикация
Комментарии 1