Все,что на сердце у меня

Я УБИТ ПОДО РЖЕВОМ Я убит подо Ржевом, В безыменном болоте, В пятой роте, на левом, При жестоком налете. Я не слышал разрыва, Я не видел той вспышки, — Точно в пропасть с обрыва — И ни дна ни покрышки. И во всем этом мире, До конца его дней, Ни петлички, ни лычки С гимнастерки моей. Я — где корни слепые Ищут корма во тьме; Я — где с облачком пыли Ходит рожь на холме; Я — где крик петушиный На заре по росе; Я — где ваши машины Воздух рвут на шоссе; Где травинку к травинке Речка травы прядет, — Там, куда на поминки Даже мать не придет. Летом горького года Я убит. Для меня — Ни известий, ни сводок После этого дня. Подсчитайте, живые, Сколько сроку назад Был на фронте впервые Назван вдруг Сталинград. Фронт горел, не стихая, Как на теле рубец. Я убит и не знаю, Наш ли Ржев наконец? Удержались ли наши Там, на Среднем Дону?.. Этот месяц был страшен, Было все на кону. Неужели до осени Был за ним уже Дон И хотя бы колесами К Волге вырвался он? Нет, неправда. Задачи Той не выиграл враг! Нет же, нет! А иначе Даже мертвому — как? И у мертвых, безгласных, Есть отрада одна: Мы за родину пали, Но она — спасена. Наши очи померкли, Пламень сердца погас, На земле на поверке Выкликают не нас. Мы — что кочка, что камень, Даже глуше, темней. Наша вечная память — Кто завидует ей? Нашим прахом по праву Овладел чернозем. Наша вечная слава — Невеселый резон. Нам свои боевые Не носить ордена. Вам — все это, живые. Нам — отрада одна: Что недаром боролись Мы за родину-мать. Пусть не слышен наш голос, — Вы должны его знать. Вы должны были, братья, Устоять, как стена, Ибо мертвых проклятье — Эта кара страшна. Это грозное право Нам навеки дано, — И за нами оно — Это горькое право. Летом, в сорок втором, Я зарыт без могилы. Всем, что было потом, Смерть меня обделила. Всем, что, может, давно Вам привычно и ясно, Но да будет оно С нашей верой согласно. Братья, может быть, вы И не Дон потеряли, И в тылу у Москвы За нее умирали. И в заволжской дали Спешно рыли окопы, И с боями дошли До предела Европы. Нам достаточно знать, Что была, несомненно, Та последняя пядь На дороге военной. Та последняя пядь, Что уж если оставить, То шагнувшую вспять Ногу некуда ставить. Та черта глубины, За которой вставало Из-за вашей спины Пламя кузниц Урала. И врага обратили Вы на запад, назад. Может быть, побратимы, И Смоленск уже взят? И врага вы громите На ином рубеже, Может быть, вы к границе Подступили уже! Может быть… Да исполнится Слово клятвы святой! — Ведь Берлин, если помните, Назван был под Москвой. Братья, ныне поправшие Крепость вражьей земли, Если б мертвые, павшие Хоть бы плакать могли! Если б залпы победные Нас, немых и глухих, Нас, что вечности преданы, Воскрешали на миг, — О, товарищи верные, Лишь тогда б на войне Ваше счастье безмерное Вы постигли вполне. В нем, том счастье, бесспорная Наша кровная часть, Наша, смертью оборванная, Вера, ненависть, страсть. Наше все! Не слукавили Мы в суровой борьбе, Все отдав, не оставили Ничего при себе. Все на вас перечислено Навсегда, не на срок. И живым не в упрек Этот голос ваш мыслимый. Братья, в этой войне Мы различья не знали: Те, что живы, что пали, — Были мы наравне. И никто перед нами Из живых не в долгу, Кто из рук наших знамя Подхватил на бегу, Чтоб за дело святое, За Советскую власть Так же, может быть, точно Шагом дальше упасть. Я убит подо Ржевом, Тот еще под Москвой. Где-то, воины, где вы, Кто остался живой? В городах миллионных, В селах, дома в семье? В боевых гарнизонах На не нашей земле? Ах, своя ли, чужая, Вся в цветах иль в снегу… Я вам жизнь завещаю, — Что я больше могу? Завещаю в той жизни Вам счастливыми быть И родимой отчизне С честью дальше служить. Горевать — горделиво, Не клонясь головой, Ликовать — не хвастливо В час победы самой. И беречь ее свято, Братья, счастье свое — В память воина-брата, Что погиб за нее. Александр Твардовский 1946 г.

Николай Рыбников, 60 год

Есть страшная статистика: из каждой сотни ребят моего поколения, ушедших на фронт, домой возвратились лишь трое… Я так ясно помню тех, кто не вернулся, и для меня слова «за того парня» звучат уж никак не отвлеченно… Анатолий Папанов, из интервью

Вот такая актриса! Софья Aверичевa родилaсь в Aмурской облaсти в семье геологa, рaно потерялa мaть, отец пропaдaл в экспедициях. В 14 лет онa пошлa нa зaвод, потом выучилaсь нa шaхтерa и гонялa нa золотые прииски. Однaжды в Aлдaне зaболелa aктрисa приезжей труппы. Софья ее зaменилa и произвелa фурор своей блестящей aктерской игрой. Онa стaлa игрaть по всей России и зaнялa место примы знaменитого Волковского теaтрa в Ярослaвле. Когдa нaчaлaсь Великaя Отечественнaя войнa Софья пошлa в рaзведку. Aверичевa учaствовaлa в сaмых дерзких вылaзкaх в тыл врaгa, не рaз былa рaненa. Дойдя до Берлинa, увенчaннaя множеством боевых нaгрaд, Aверичевa нaписaлa книгу "Дневник рaзведчицы". После войны онa продолжилa блистaть нa теaтрaльных подмосткaх России. Софья Aверичевa прожилa 101 год и ушлa их жизни 9 мaя 2015 годa, посмотрев в последний рaз Пaрaд Победы.

"Бабушка, покорившая мир" "— К 30-летию Победы, в 1975 году, проводился большой международный фотоконкурс в честь этого события. Требования были очень жесткие — не разрешалось ретушировать, доводить фотографии, надо было просто посылать то, что есть. Участников было очень много — более 700, и из самых разных стран мира — СССР, Америки, Аргентины, Германии… Я на заводе сфотографировал бабушку возле нашего обелиска. Всей редакцией мы придумали снимку название: «Неутешное горе». И отправил его в Москву. Вдруг мне приходит пакет, в котором сообщается, что мой снимок занял второе место на этом конкурсе! Первое присудили очень известному фотографу Дмитрию Бальтерманцу, который работал в «Огоньке», а второе мне — никому не известному парню из Сибири! Вот это был восторг! Потом эту фотографию ставили у себя очень многие издания. Но самый большой резонанс был, когда она вышла в журнале «Работница». Ко мне повалили письма читателей. Кто-то узнал свою родственницу, кто-то увидел на обелиске знакомую фамилию и просил узнать — не его ли это родственник, сын, брат, муж… Я сделал большую хорошую фотографию обелиска, где были четко видны все фамилии, и отправил ответы с указанием, что если в годы войны ваши родные работали на нашем заводе, то вы можете получить об этом информацию. Если нет — то следует искать в другом месте. И все равно потом приходили письма с благодарностью — спасибо, что откликнулись на просьбу…" Фотограф Михаил Аистов Новосибирск

Выйти в поле, да завыть, Но не станет легче. Молодым парням бы жить, Только ставим свечи. Много ль в жизни видел он? Мамина надежда. Только вопль, да тихий стон, Не бывать как прежде. Словно стаи воронья, Душу исклевали. Героически погиб, Но высотку взяли. С фотографии глаза, В мир большой смотрели. Сколько ваших душ ребята, В вечность улетели... Сколько мам, сестёр, родных... В миг осиротели. Им вся жизнь теперь в надрыв, В их душе метели. Лишь один вопрос - За что? Разве он повинен? Остаётся только выть, Матери о сыне. Не нужны награды, Почести, медали. На всегда отняли от неё покой. Каждой маме в мире, Лучше нет отрады, Когда мама знает, Сын её живой. Раиса Бобер

Специально для всех, кто интересуется судьбой этой удивительной женщины, гости таежной отшельницы Агафьи Лыковой записали ее поздравление со светлым праздником. Самые главные слова: - Сподоби, Господи… всем верующим во Христа!

Стоит мальчик лет девяти на обочине у трассы. Продает грибы. Подъезжаем. Покупаю лисички. Интересуюсь: - А что же ты один торгуешь? Себе, небось, на телефон зарабатываешь? - Не, уже есть. Я - на скейборд деньги зарабатываю. Мы с мамкой вдвоем грибы собираем. Только она солонушки - грузди да рыжики. Они лучше зимой идут в соленом виде. Она вот сейчас дома - варит их да солит. А я продаю лисички - а зачем они еще нужны? Ни посолить, ни пожарить. Невкусный гриб. А городские любят. - А отец грибами не интересуется? - Не до этого ему. Он по строительству. Да еще к дому веранду пристраивает. Он с нами только за клюквой ездит. - И как торговля идет? Покупают? - А то. Вон сегодня товару на две тысячи. Это мало - городские за выходные весь лес выгребают. Хорошо, что у нас наши места есть. Если пораньше встать - много можно набрать. Я вон мамке уже десять тысяч вчера отдал, и себе оставил. Хороший скейборд куплю. - А шоколадку тебе можно подарить? Просто так? - Просто так можно. Я сестре отнесу. Ей пять лет - она любит. Спасибо, тетенька. Мой муж качает головой, дескать, и что хорошего? Ребенка лишили детства. По лесам таскают, грибы заставляют собирать и продавать. А я вспоминаю двенадцатилетнего внука соседей, который уткнется в айфон и не замечает, что бабка таскает лейки с водой - теплицу поливает. А потом истерики деду устраивает - велосипед не тот купили, надо было какой-то горный на широких шинах. И у кого детство-то украли, согласны? из инета

— Ну, здравствуй, — шепчет май, — Какие планы? — Влюбляться в жизнь, и в каждый день недели, Доверить свою душу океану, Смотреть на звёзды, нежиться в постели. — И это всё? — Не всё, желаний много: Хотелось бы побыть цветущим садом, Укрыться от проблем, прогнать тревоги, Ещё мне важно, чтобы ты был рядом. — Поверь, я рядом каждую минуту. — И помогаешь выстоять? — Конечно. Верь внутреннему свету и уюту, Всё остальное слишком быстротечно. — А если серый ливень мне приснится? Танцуй под грохот ливней до рассвета, Пусть легкости тебя научат птицы. — А дальше что? — А дальше будет лето. Алеся Синеглазая