Предыдущая публикация
Мой дед – Быков Иван Степанович родился в 1907 г в с.
Козьмино Ленского района Архангельской области. В августе 1941 года был призван в ряды Красной Армии Сыктывкарским ГВК На фронт его провожали дочь Нина десяти лет, сын Володя шести лет и супруга Агния Ивановна. Семья жила тогда в поселке Нижний Чов под Сыктывкаром и ожидала появления на свет еще одного ребенка. По воспоминаниям моей мамы, призывников построили в центре поселка, заиграл марш «Прощание славянки», всех посадили на подводы и повезли в Сыктывкар. Семья жила небогато. Отец оставил семье свой сухой паек, выданный на дорогу. К особой радости детей туда входила сгущенка...
Горвоенкомат тогда находился на пересечении улиц Коммунистическая и К. Маркса, теперь на месте этого дома находится мемориальный комплекс «Вечная слава» в честь воинов-сыктывкарцев, погибших в годы Великой Отечественной войны Железной дороги еще в городе не было и будущих воинов на пароходе везли в Котлас. Дедушка проезжал свои родные места, в которых не был несколько лет. Затем вместе со своими земляками прибыл в 33 запасной стрелковый полк в г. Архангельске, где вчерашних колхозников и рабочих обучали навыкам военного дела, впрочем, недолго – недели две, учиться времени уже не было, враг наступал на Петрозаводск.
… Первое боевое крещение Иван Степанович получил в боях за Петрозаводск. В конце сентября был ранен в руку так называемой кукушкой (этот круглый шрам от финской пули размером примерно 1,5 см я хорошо помню). Кукушка – это финский снайпер-смертник, использовавший позицию в кроне высоких деревьев. Сослуживцы деда обнаружили позицию этого стрелка, несколько раз выстрелили в него, а он не падает, залезли на дерево, а стрелок к дереву был привязан цепью. Потом был госпиталь в одном из городов в Сибири. После выписки из госпиталя дедушка был зачислен в один из сибирских полков. Немцы рвались к Москве…
– Дедушка, ты в Москве побывал!? – спрашиваю я.
– Побывал, но Москвы не видел. Нас на вокзале пересадили в метро и перевезли на другой конец города, защищать подступы к Москве– отвечал дед.
– А в плену был?
– Нет, Бог миловал.
– Ну, а когда тебе на войне было всего страшней? - не унималась я.
– Самое страшное на войне это рукопашный бой! Помню схватились мы с одним фрицем, здоровый оказался, сильный, рыжий такой, долго мы боролись, думал не одолею, кое как с ним справился. Но самое страшное было не это: уж очень отвратительно пахло у него изо рта! – смеялся дед, – мы пользовались в таком бою саперной лопаткой, хорошо ее затачивали, очень она выручала нас.
После отражения одной из атак немцев, дед решил погреть руки о ствол пулемета и тут же обжегся, настолько раскалился металл.
Но самые страшные бои были за Сталинград. Дед был опытным солдатом, как он говорил: «Прополз на брюхе от Москвы до Кенигсберга», но страшнее боев, чем в Сталинграде, он не видел. Взрывы и огонь были такой частоты и силы, казалось, что горит и громыхает небо и земля, все слилось в единой стене огня. Там, под Сталинградом дед впервые увидел наши «Катюши» в бою. Фашисты очень боялись наших «Катюш» это было новое, очень грозное оружие.
– А наши воины чего боялись, дедушка?
– Мы боялись немецких минометов, у миномета имелся ствол, очень похожий на трубу от самовара, туда заряжалась мина, которая при выстреле взрывалась в воздухе на высоте примерно 2 метра и осколками поражала бойцов, очень сильно они нам досаждали, – вздыхал дед.
Спина Ивана Степановича была вся в следах от ранений этими осколками от немецких мин, а те из них, которые не удалось извлечь на операционном столе навсегда остались с ним.
Город горел. Сначала стояла жара, очень хотелось пить, но немцы не подпускали к реке, берег простреливался, воды не хватало. Воду добывали как могли в какой-то низинке или болотце, солдатам пришлось есть кашу вместе с осокой, запасаться арбузами на бахчах. Потом, когда наступила зима, в степи дул очень сильный ветер, шинели продувало насквозь, мороз, казалось, пробирал «до костей». А еще вот был какой случай. В левом нагрудном кармане гимнастерки дедушка носил упаковку лезвий для бритья, и в одном из боев пуля попала прямо в них, тогда эти лезвия спасли ему жизнь.
Потом Быков Иван Степанович в составе 927 стрелкового Краснознаменном ордена Александра Невского полка 251 дивизии освобождал Белоруссию – участвовал в операции «Багратион», она считается одной из крупнейших военных операций за всю историю человечества. В одном из боев мой дед оборонял стратегически важную высоту. Уничтожил из пулемета большое количество наступавших фашистов, наши подразделения удержали высоту. За образцовое выполнение боевой задачи командования и проявленные при этом доблесть и мужество Быкова Ивана Степановича командира отделения 1-ой лыжной роты наградили орденом Красного Знамени. Поздравлять бойцов и вручать награды на передовую приехало высокое начальство.
– Почему так долго не стрелял?- спросил генерал деда.
– Решил подпустить фашистов поближе, – ответил дед.
… Я теперь уже не помню, когда и где произошел вот этот случай, но хорошо запомнила рассказ. После очередного боя, в одной из воронок, расположенных на нейтральной территории, оказался один из бойцов. Он был ранен, передвигаться самостоятельно не мог, а лишь стонал и звал на помощь: «Братцы, помогите, братцы!» Нейтральную полосу немцы простреливали вдоль и поперек, все боялись ползти на выручку товарища. Иван Степанович, дождавшись темноты, пополз и вытащил раненого. По русскому обычаю в таком случае полагается спасителя своего поить водкой до гробовой доски. Спасенным оказался сибиряк, не знаю, напоил ли он деда водкой, но они стали друзьями и долго переписывались после войны.
Наступил 1945 год, мой дедушка встретил его в Восточной Пруссии. К этому времени он получил медаль «За боевые заслуги», имел 6 ранений. Победа в Восточно-Прусской операции далась Красной армии ценой больших боевых потерь. Вспоминая бои в Пруссии, Иван Степанович рассказывал о немецких ДОТах. ДОТ – это огневая точка, предназначенная для ведения боевых действий на длительный период, их постройка обычно велась из бетона или стали. Уничтожить фашистов, засевших там было очень сложно. ДОТы сильно препятствовали нашему наступлению. Наступление советских войск началось 13 января 1945 г. В одном из этих боев, под деревней Куттен 24 января, Иван Степанович был тяжело ранен, его засыпало землей, однополчане сочли товарища убитым, супруге в Сыктывкар полетела похоронка. Но дедушке повезло, его нашли санитары и отправили в госпиталь в г. Каунас, откуда он написал семье письмо, которое, к счастью, пришло раньше похоронки. Ранение оказалось тяжелым. Хирург, оперировавший деда, тогда сказал: «Ну ты, Быков, в рубашке родился!»
Вернулся Иван Степанович домой только осенью 1945 года. В Сыктывкаре в тот день выпал первый снег.
Я люблю своего дедушку, он был настоящий герой Великой Отечественной войны, как и подавляющее большинство других ее участников. Бережно храню его награды, разместила его в "Галлерее Славы" на портале "Память народа" (советую это сделать всем),
часто вспоминаю, как мы вдвоем ходили на рыбалку, за грибами, как он рассказывал мне сказки на ночь. Жил после войны Иван Степанович со своей супругой Быковой Агнией Ивановной в поселке Емваль под Сыктывкаром, в маленькой квартире без удобств, получал очень скромную пенсию по инвалидности, здоровья не было, большая часть его была оставлена на войне. Жалоб на здоровье или на что- то еще я никогда от него я не слышала, наоборот, любил меня посмешить, с удовольствием читал сатирический журнал «Крокодил», любил поэму «Василий Теркин» Твардовского. Умер дедушка в 1973 году, похоронен на старом Верхнечовском кладбище»
Следующая публикация
Комментарии 2