Трусиха я, так многого боюсь:
Молчания, и долгих разговоров,
Смеяться громко, окунаться в грусть,
И мямлить, и сражаться до упора.
И тьмы ночной, и сильного огня,
И высоты, и дыр в земле провальных,
Калёных слов и «тени у плетня»,
И брани резкой, и речей похвальных.
Не ту дорогу выбрать я боюсь,
Равнины скучной и крутых обрывов,
Не понимая, бросить: «Ну, и пусть!»,
И льда в душе и яростных порывов.
Боюсь идти с болячками к врачу,
И к незнакомым без подарка в гости…
(а про большие страхи промолчу,
тогда их может и не будет вовсе)
И каждый раз приходится принять
Себя, как есть, погладить по головке,
Потом прикрикнуть, и заставить встать,
Как ни было бы страшно и неловко.
Ид
Пока мы живы, можно всё исправить,
Всё осознать, раскаяться, простить.
Врагам не мстить, любимым не лукавить,
Друзей, что оттолкнули, возвратить.
Пока мы живы, можно оглянуться,
Увидеть путь, с которого сошли.
От страшных снов очнувшись, оттолкнуться
От пропасти, к которой подошли.
Пока мы живы... Многие ль сумели
Остановить любимых, что ушли?
Мы их простить при жизни не успели,
И попросить прощенья не смогли...
Когда они уходят в тишину,
Туда, откуда точно нет возврата,
Порой хватает нескольких минут
Понять – о, Боже, как мы виноваты!
И фото – чёрно-белое кино.
Усталые глаза – знакомым взглядом.
Они уже простили нас давно
За то, что слишком редко были рядом,
За