День становится темнее
и темнее.
Гопота надвигается на город,
гогочущая, заляпанная кровью,
ошалевшая от детоубийств,
надвигается оголтелая гопота,
кромсает головы,
поникшие, безвольные головы.
И мою тоже,
мою такую юную голову тоже,
и мое сердце,
которое убаюкало в себе радость любви…
Выживший, на свою беду,
пересчитает убитых.
Он мое мертвое имя
запишет на скорую руку рядом с другими
в длинный список.
Ой, хоть бы он там не забыл указать
в этом длинном списке,
сколько мне было лет!
Хоть бы он там помянул,
как я был юн и полон сил,
как страшно мне тогда хотелось жить,
страшней и безумней,
чем был мой последний день.
Лейб Квитко, 1923
Из книги стихов "1919", описывающей погром в Умани
пер