И вот появился в моей жизни Павлик. У дворовых и у школьных ребят навсегда засело в памяти, что в нашей паре я был ведущим, а Павлик– ведомым.Это осталось с той поры, когда я «вводил Павлика в свет» – сперва во дворе, потом в школе, где он оказался на положении чужака.На самом деле душевное превосходство было на стороне Павлика. Моё долгое приятельство с Митей не могло пройти бесследно: я привык к известному моральному соглашательству, а прощение предательства немногим отличается от самого предательства.Павлик не признавал сделок с совестью, тут он становился беспощаден. Нам было лет по четырнадцать, когда я на своей шкуре испытал, насколько непримиримым может быть мягкий, покладистый Павлик.Я неплохо знал немецкий, домашних заданий никогда по этому предмету не готовил, но однажды настал и мой черёд, когда Елена Францевна ни с того ни с сего вызвала меня к доске, будто самого рядового ученика, и велела читать стихотворение.– Какое стихотворение? Меня же не было в школе, я болел.Она стала листать классный журнал.– Совершенно верно, ты отсутствовал, а спросить у товарищей, что задано, не догадался?И я нашёл выход.О домашних заданиях я спрашивал у Павлика, а он, наверное, забыл. Я так и сказал Елене Францевне с лёгкой усмешкой, призывая и её отнестись к случившемуся юмористически.– Встань! – приказала Павлику немка. – Это правда?Он молча наклонил голову, и я тут же понял, что это неправда.Как раз о немецком я его и не спрашивал.Елена Францевна, забыв обо мне, перенесла свой гнев на Павлика, а он слушал её, по обыкновению, молча, не оправдываясь и не огрызаясь.Когда, довольный и счастливый, я вернулся на своё место, Павлика не оказалось рядом. Я оглянулся: он сидел через проход позади меня, и у него были холодные, пустые глаза.– Ты чего это? Не стоит из-за этого дуться, ну покричит и забудет.Он молчал и глядел мимо меня. Какое ему дело до Елены Францевны, он и думать о ней забыл. Его предал друг. Спокойно, обыденно и публично, средь бела дня, ради грошовой выгоды предал человек, за которого он, не раздумывая, пошёл бы в огонь и в воду.Почти год держал он меня в отчуждении. Все мои попытки помириться так, «между прочим», успеха не имели. Ничего не получалось – Павлик не хотел этого. Не только потому, что презирал всякие обходные пути, мелкие уловки и хитрости – прибежище слабых душ, но и потому, что ему не нужен был тот человек, каким я вдруг раскрылся на уроке немецкого.
Юрий Нагибин. Мой первый друг, мой друг бесценный
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев