Молитвы на каждый день

А ПОТОМ Я УМЕР. НОЧЬЮ. ТИХО. ВО СНЕ... Из детства я почти ничего не помнил. Только вот одно. Вечер, наверно, ночь. Я должен спать, а не сплю. Мы с мамой живем в однушке на метро Аэропорт. Моя часть комнаты – отгорожена стенкой – стенка из лакированного темно-коричневого шкафа. Когда его нижняя дверка чуть приоткрыта, то она отражает телевизор, который включен в маминой части комнаты. Мне смотреть телевизор нельзя, но чуть приоткрыв лакированную дверцу шкафа, я смотрю его отражение. Ночь. Работает телевизор. У нас всегда работал телевизор. Я смотрю его отражение в чуть приоткрытой дверце. А мама не смотрит, она здесь, у меня в половинке, за секретером. Пишет. Лампа освещает её лицо. Мама красивая, молодая. Она делает переводы с немецкого. Подрабатывает. Мы с ней вдвоем только. Папы у нас нет. Мама подрабатывает, чтобы меня кормить. А больше из детства я ничего не помнил. Не знаю, почему. Потом я стал взрослый. Взрослым я был много десятилетий. И никогда не вспоминал детство. У меня и детских фотографий не было особенно, а на телекамеру тогда не снимали. Хотя одна фотография была – лежала в ящике. На ней мне лет пять, наверно. Или четыре. Рубашка в бело-голубую клеточку. Челка пострижена ровно, но маминой рукой забрана в сторону – мама всегда мне поправляла челку. Открывала лоб. Всегда. Это в каком-то ресторане. Мама много работала с немцами. И, когда они приезжали, мы ходили в ресторан. На фотографии я очень радостный. Передо мной тарелка. Я, задрав руки вверх, хлопаю в ладоши. Слева от меня какая-то немка – её я не помню. А справа – мама, она смотрит на меня немного строго. После только один раз за всю длинную взрослую жизнь я спросил у мамы про эту фотографию. Что на ней? Почему она так строго на меня смотрит? Мама ответила, что я тут разошелся, меня забавляло, что мой немецкий сверстник не может понять моей простой фразы «Меня звать Боря. А тебя как?» И я повторял ее много-много раз. А он не понимал. Я говорил громко. На наш столик стали оборачиваться. Это было очень давно. Это было так давно, что как будто бы этого не было. Я стал взрослый. И никогда не вспоминал ту комнату на метро Аэропорт. А потом я умер. Не знаю, почему. Ночью, тихо. Во сне. С утра мы с женой собирались в «Ашан». А я умер. Не знаю, почему. Сначала как будто ничего не поменялось. Потом длинный коридор со светом – ослепительным светом в конце. Все так, как я про это читал, когда был живой. Я много про это читал. Вот понесло по коридору. Страха совсем не было. Не знаю, почему. Хотя я был совсем один. Ангела-Хранителя я не видел. Хотя читал, что он должен быть рядом. Может и был, но я не видел. Меня несло к свету. К Свету. И все осветилось. Свет стал комнатой. Просторной. С большим окном. Тихо. Выключенный телевизор, сложенный диван, чеканка на стене. Часть комнаты отгорожена шкафом. Прохожу в ту половинку. Маленькая кровать застелена ватным одеялом, сажусь на её край. Лакированный шкаф отражает меня. А нижняя дверка приоткрыта. И она отражает телевизор. Выключенный телевизор. А потом я увидел его. За секретером. Ноги не доставали до пола. Рубашка в бело-голубую клеточку. И челка, забранная набок. Он сказал: — Меня звать Боря. А тебя как? — Боря. — Я тебя ждал. — Долго? — Всю твою жизнь. Из детства я почти ничего не помнил. Я почти ничего не помнил из времени, когда не было греха. Когда была только мама. Я посмотрел на лакированную дверцу шкафа. Побежало отражение. Телевизор включился? Посмотреть на экран мне было нельзя – только на это отражение. Ясно-ясно, на лакированном квадрате бежало всё то, чего я… не сделал, когда был живой. Тысячи «прости», которых я не сказал… Я увидел себя храбрым – там, где в жизни струсил. Честным – там, где соврал. Чистым – там, где блудил. Любящим – там, где раздражился. Соболезнующим – там, где осудил. Простым – там, где рисовался. Промолчавшим – там, где слепо «отстаивал собственное Я». Щедрым – там, где искал своей выгоды. Лакированная дверца отражала людей, которых я хорошо помнил, которые жили рядом со мной. Которых я касался каждый день. И я увидел, что не знал их болей. Эти боли открылись мне только сейчас на этом экране. Я совсем не знал этих своих близких людей. Я совсем не интересовался ими. Я увидел слабых, которым была нужна моя сила, но они её не получили. Тех, кого я мог спасти и не решился. Я увидел себя весёлым и легким – там, где был унылым и подавленным. Подавленным от того, что сам же делал в жизни. Или не делал… Я увидел, как радуюсь за тех, кому в жизни завидовал. Как искренне рад их успехам и победам. Я увидел, как уступил в споре, в котором, пока жил, так и не уступил. Не знаю, почему. Я увидел, как не прошел мимо драки, влез, получил, но разнял – хотя в жизни я тогда опустил глаза и прибавил шагу. Я увидел её – маму моих детей. И увидел, как она любила меня и молилась за меня. Как я мог привыкнуть к ней, как мог раздражаться на неё? Не принимать того, что и было больше всего её красотой? Как я мог так изуродовать наши отношения? Как я мог своими же руками порвать нашу связь, почти уничтожить семью? Куда меня несло? Зачем?… Я увидел время, которое у меня на самом деле было, хотя казалось, что его никогда не хватает. Я видел себя тем, кем я не сумел быть. Я видел себя мужественным, отцом, очень молодым, очень верным, очень сильным. Очень счастливым. Я видел свою жизнь глазами того, кто её только начинал, кто когда-то смотрел в отражение этой лакированной дверцы – как в далекое будущее. Ведь «теле-визор» — это показывающий издалека. Смотрел взглядом и сердцем, не знающим греха, а значит и не знающим беды. И не знающим смерти. Разве могла иначе сложится жизнь такого сердца?! Она могла быть только такой, какой её показывала дверца. Почему же на самом деле так не было? #Притчи@ot_unosti Я посмотрел на него. На того, кто мне вручил себя. Кто мне поручил себя. Он сам не мог сделать того, чего хотела мама, когда ночами подрабатывала за этим секретером на то, чтобы он стал Человеком. Он поручил это мне. Что мне ответить теперь ему? Как я распорядился всем тем, что мне было отдано со всей нежностью, со всей его горячей верой и детской беззащитностью? Что я сотворил с тобой?! Что я сотворил со своей жизнью? Что я наделал? Я спросил: — Как мне теперь быть? Он спрыгнул со стула у секретера. Бежевые сандали с расстегнутым ремешком зашаркали по паркету. Он подошел ко мне. И только изо всех своих детских сил обнял мою голову. Что он мог мне сказать? Он только вытирал мои слезы. Не давая ни одной упасть на пол. Он только ловил мои слезы. Детская рука гладила мои волосы. Я вжимался в него, задыхаясь от слез, не в силах выговорить беспомощное «прости, прости меня… прости меня, если сможешь, прости меня, пожалуйста»… А потом всё осветилось. Борис Корчевников

✝️Уникальная и очень редкая икона... Слева направо: Праведная Елизавета с младенцем Иоанном Крестителем; Дева Мария посередине с Младенцем Иисусом; И праведная Саломея с Иоанном Богословом. Все они были родственниками. 🍃 «Доброчадие». 1809 год. Тверь.

ГРЕХ ОТЦА Одного офицера-дворянина за растрату казённых денег сослали на каторгу в Сибирь, лишив всех гражданских прав и состояния. В Сибирь переселилась и его жена с дочерью и прозябала там в нищете. Ещё в детстве дочь офицера дала обет: когда она вырастет, то подаст прошение императору о помиловании отца. И чтобы подать это прошение, девушка в 17 лет пошла пешком из Сибири в Петербург. В своё время эта история была довольно известной, о ней много писали в газетах, изумляясь подвигу девушки, которая ради спасения отца идёт пешком через тайгу. Дочь каторжанина вскоре стала знаменитой. Её подвозили теперь на лошадях и привечали, а в Петербурге сразу представили императору. – За что был осуждён ваш отец? – спросил государь. – Простите, Ваше Величество, но я ничего об этом не знаю. – Как не знаете? – Но ведь Господь учит нас почитать родителей и не дело детей знать о грехах отцов. И государь тут же начертал на прошении: «Помиловать!» – сказав, что отец, воспитавший такую дочь, достоин милости Божьей.

Святитель Нектарий долго болел тяжелой формой рака и скрывал свою болезнь. За два месяца перед кончиной епископа положили в третьеразрядную палату для умирающих. Еще два месяца он провел в муках. А в день Архистратига Михаила и всех Небесных Сил (21 ноября) Бог призвал его к Себе. Чудеса начали происходить уже в больнице. Вместе со святым в палате лежал парализованный человек, и когда св. Нектарий умер, перед тем, как обмыть его тело, с него сняли рубашку и переложили на лежавшего рядом парализованного. Тот тут же встал, исцеленный. Сразу после кончины тело святого начало мироточить. Когда гроб привезли на Эгину, весь остров вышел проводить своего святого. Люди, несшие его гроб, заметили, что их одежда и руки благоухают. Всего через сорок один год митрополит Нектарий был причислен к лику святых Греческой Церковью. Сегодня в Греции говорят: «Нет ничего неисцелимого для святого Нектария». В России память святителя Нектария Эгинского празднуется 22 ноября. Святитель Нектарий моли Господа о нас! _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ Почитание святителя Нектария Эгинского (1846-1920) в Церквях Востока (Константинопольской, Элладской, Иерусалимской) сравнимо с почитанием в России преподобного Серафима Саровского. О нем написаны книги, а в 2021 году вышел фильм «Человек Божий», снятый американским режиссером сербского происхождения Еленой Попович. Сам скончавшийся от мучительной формы рака, святитель особенно известен помощью онкологическим больным.

🙌✨️Раньше люди вообще всю Псалтирь наизусть знали. И Евангелие. Знаете, как они хорошо на сердце ложатся. Вот, 50-й псалом знаешь? 49-й учи. Потом 48-й… – и т.д. Здорово! Идешь – псалмы читаешь. Ангелы радуются, летят. Нечисть вся врассыпную разбегается. И ничего плохого ни в твоей жизни, ни в жизни твоих детей, ни внуков не случается. — Иеродиакон Илиодор (Гайриянц). 🤝 Поделитесь записью, если считаете её важной!

Молитва Святому мученику Лонгину Сотнику, иже при Кресте Господни при глазных болезнях и слепоте Тропарь, глас 4-й: Мученик Твой, Господи, Лонгин, во страдании своем венец прият нетленный от Тебе, Бога нашего: имеяй бо крепость Твою, мучителей низложи, сокруши и демонов немощныя дерзости, Того молитвами спаси души наша. Кондак, глас 4-й: Весело возрадовася Церковь, в память днесь приснопамятнаго страдальца Лонгина, взывающи: Ты моя держава, Христе, и утверждение. Молитва: О, святый мучениче Лонгине! Пилатом повелено тебе было с воинами стать на страже при Кресте Господа Иисуса. Ты же, недуговав очима и изцелев от капли крови Господа, капнувшей тебе в очи, обрел и духовное прозрение и, видя чудеса, при распятии Господа происходившие, и трус, и солнечное затмение, и мертвых из гробов воскресение, исповедал явно Иисуса Христа Сыном Божиим. И с кустодиею у гроба Господня находясь, и Воскресение Христово в трепете зря, сребренники, даваемые синедрионом за сокрытие воскресения, ты отверг и, Христа проповедав, во главу усечен быв. И по усечении главы вдове некой, очима неугодовавшей, во сне явившись, и ей, обретшей честную главу твою, прозрение даровал еси. Молим тя, святый мучениче Христов Лонгине, болящим очима яви скорую помощь твою и исцели их, дабы, освободившись от недуга своего, не захотели они видеть ничего, распаляющаго сластолюбие, но к созерцанию духовной красоты устремились, славя Бога. Аминь.

Рассказы и притчи. В ДОМЕ одних богатых людей перестали молиться перед едой. Однажды к ним в гости пришел священник. Стол накрыли очень изысканно, достали самые лучшие яства и подали лучшее питье. Семья села за стол. Все смотрели на священника и думали, что он помолится перед едой. Но священник сказал: - Отец семейства должен молиться за столом, ведь он первый молитвенник в семье. Наступило неприятное молчание, потому что в этой семье никто не молился. Отец откашлялся и сказал: - Знаете, дорогой отче, мы не молимся, потому что в молитве перед едой всегда повторяется одно и то же. Молитвы по привычке - это пустая болтовня. Эти повторения каждый день, каждый год, поэтому мы больше не молимся. Священник удивленно посмотрел на всех, но тут семилетняя девочка сказала: - Папа, неужели мне не нужно больше каждое утро приходить к тебе и говорить "доброе утро"? (Из серии книг "101 притча")