В День Победы стоит вспомнить, какой ценой она далась нашим воинам. Редакция «Края Смоленского» готовит к публикации воспоминания лейтенанта Валентина Васильевича Солодова, служившего в 129-й стрелковой дивизии, сражавшейся в 1941 году на Смоленщине. Приведу фрагмент воспоминаний В.В. Солодова, в которых идет речь о боях в районе Ярцева в середине июля 1941 года:
«…К исходу второго дня боя от батальона осталось человек восемнадцать. Главным образом, командиры и политруки. Огонь немцев был так интенсивен, что невозможно было понять, с какой стороны по нам стреляют. Багрово-красное солнце закатывалось за горизонт, В воздухе высоко стояла, поднятая вихрем огня пыль и черные султаны взрывов артснарядов. Огонь немцев не стихал, и к вечеру нас осталось четыре человека. Когда трое, не выдержав, побежали влево к лесистому оврагу, я отчаянно закричал им:
– Куда же вы бежите?! Товарищи, не бросайте меня!
Сделав попытку вернуться назад на мой крик, они, тем не менее, бросились в заросли оврага, подгоняемые серией разрывов. Отчаяние овладело мной. Плача горькими от обиды слезами, я поднялся во весь рост и, опираясь на СВТ, как на костыль, побрел вслед за ними к оврагу, примерившись с дикой мыслью, пусть меня лучше сейчас сразу убьет.
Не выдержали на этот раз, сдали нервы. Взрыв вражеского снаряда оборвал мои мысли. Я ощутил мощный бросок в небо. Как будто меня кто-то со страшной силой, взяв повыше щиколоток, подбросил высоко вверх. На какое-то мгновение с высоты я увидел себя сидящим на дымовом облаке, а вдалеке разрывы, город Ярцево, расположенный в низине. Я не чувствовал ни боли, ни страха. В голове мелькнула мысль: как бог Саваоф. Но почему подо мной не белые облака, как на иконах, а черные? Затем померкло сознание. Пришел в себя от того, что по моему лицу били холодные, редкие и тяжелые капли дождя, а мое тело, лежащее в луже с раскинутыми при падении руками и ногами, сотрясал озноб от холода и нестерпимой головной боли. Непрерывно судорогами перекашивалось лицо.
И снова война неумолимо поставила очередной вопрос: у кого я? У своих или у чужих? Близился рассвет, шел тихий редкий дождь и стояла удивительная тишина. Ни шума, ни выстрелов. Мертвая тишина. Где немцы? Где наши? С трудом поднявшись на колени из лужи, преодолевая сильнейшую головную боль, я стал в темноте искать вокруг себя винтовку. Она почему-то лежала с открытым затвором. Обтерев об мокрую гимнастерку затвор, я дослал патрон в патронник, ползком пробрался к кустам дубовой поросли оврага. Сев на землю под кустами дубняка, я остро почувствовал голод, ведь я не ел уже третьи сутки. Под дубняком я нашел редкие кустики малины, спелыми ягодами которых я пытался утолить голод. Надо сориентироваться, где наши, где немцы. Начало светать. Внизу, метрах в двухстах вдоль железнодорожного полотна проходило шоссе, по которому, лязгая гусеницами, прошли танки. Надо быть осторожным. Вот к Ярцево по железной дороге идет небольшой состав. Паровоз и четырнадцать вагонов. От прямого попадания снаряда с первого выстрела котел паровоза взорвался, а два человека бригады паровоза побежали по голому торфянику, прочь от состава.
Немецкие танкисты открыли огонь по убегающим и стреляли до тех пор, видимо потешаясь, пока одного не убили, а другой ползком, между кочками торфяника пробираясь по болоту, удалился более чем на километр.
Я тем временем ждал, когда начнется где-нибудь перестрелка, чтобы сориентироваться, где же свои. Временами меня била сильная дрожь от мокрой одежды, покрывавшей мое тело, и пронизывали приступы боли от контузии во всем теле и голове. Но вот со стороны Военного городка начала бить всего одна наша пушка. При этом снаряды падали на территории совхоза. Стало быть, немцы в совхозе, совсем рядом, они в вершине этого оврага.
Стало совсем светло и хорошо видно вокруг. Позади на шоссе никакого движения. На железной дороге лишь вагоны с разбитым паровозом. На противоположной стороне оврага я услышал какой-то шорох, а затем движение в кустах. Я насторожился, вскинув винтовку. Из кустов появился ствол ручного пулемета, а затем голова в каске, осторожно оглядевшая овраг в обе стороны, и я услышал, как он тихо сказал:
– Товарищ сержант, там, впереди, никого нет.
Это были свои, но когда я окликнул их, голова скрылась, не желая больше показываться. Мне пришлось самому по их требованию выйти из дубняка на край оврага, чтобы показаться им. Они подошли ко мне, двое уцелевших в предыдущих боях людей. Я спросил, откуда они. Ответили, что были на левом фланге, что от роты, также никого не осталось. Пулемет стреляет только одиночными выстрелами, а немцы сидят во ржи в окопе и жрут консервы, веселые и довольные, и у них минометы и автоматы.
– Сколько немцев? – спросил я.
– Много. Вся рожь ими забита.
Надо было уходить. Я объяснил им, что надо идти на Ярцево. Там могут уже быть немцы, поэтому будем идти, соблюдая такой порядок: один будет идти впереди, а двое в случае нападения на него, поддержат огнем и прикроют для отхода. Так двигаясь осторожно, меняясь, от укрытия к укрытию, мы пришли в Ярцево.
Ярцево было оставлено жителями, и дома, и дворы были пустыми. Немцев видно не было. Решив обсушиться, я зашел в один из домов, оставив солдата в кустах с пулеметом у калитки и приказал ему вести наблюдение за улицей в обе стороны и при появлении немцев не стрелять, а немедленно доложить мне, пригрозив, что если он не выдержит и выстрелит, я выстрелю в него. Затопив дровами печь, я снял всю одежду и стал ее просушивать. Хотя местами и подпалил свое обмундирование, но зато быстро высушил.
Сержант исчез в городе в поисках чего-либо съестного. Всем мы были зверски голодны. Вскоре он возвратился, неся на плечах большой молочный бидон. Он живо стал рассказывать, что он местный и пошел на сырзавод, который здесь неподалеку.
– А на сырзаводе, лейтенант, комедия, – сказал он. – Как это называется, такая высокая стена? – спросил он.
– Брандмауэр, – ответил я.
– Вот! По ту сторону немцы тащат головки сыра, а по эту сторону наши бойцы сметану из бидонов. Вот и я схватил бидон, и дай бог ноги! Теперь поедим.
К тому времени я уже обсушился, оделся, и мы утоляли город жирной сметаной без хлеба, черпая ее руками из бидона, предварительно засучив до локтя рукава. Это была первая еда за последние несколько дней…»
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 1