Зеленая лампа

Этого человека художник Геннадий Добров увидел в 1974 году в доме инвалидов Великой Отечественной войны на Валааме. Художник специально приехал на этот остров, чтобы нарисовать портреты его обитателей. Ведь уже в середине 1970 годов война и особенно покалеченные ею люди казались молодежи чем-то далеким. А здесь жили ветераны. Кто-то был один, кто-то прямо здесь создал семью. Их кормили, лечили, при доме инвалидов был клуб, библиотека и даже танцплощадка. Впрочем, в 1974 году здесь уже давно не танцевали. Ветераны жили тихо, из имущества почти ничего не имели, радовались самыми простыми радостями, героями себя не считали, полагая, что исполнили свой долг перед Родиной. Кому-то хотелось бы пожить в городе, а кому-то тихая красота суровой природы Валаама, наоборот, была больше по сердцу. Добров приходил к ним каждый день, разговаривал, рисовал. Так и создал серию своих портретов. И вот однажды художник вошел в особую палату и увидел, что на кровати кто-то лежит. Занимал он так мало места, что Добров испугался. Человек не имел ни рук, ни ног. Он просто смотрел на художника задумчивыми светлыми глазами. И вдруг Добров понял, что этот инвалид выглядит так, как будто ему чуть больше 20 лет! Он удивился и стал расспрашивать медсестер об этом пациенте. Те сказали ему, что этот фронтовик не только лишился ног и рук, но он не говорит и ничего не слышит. Изредка что-то шепчет губами. Но за ним стараются ухаживать (действительно, в палате и на кровати было очень чисто), все жалеют его и относятся как к ребенку. А привезли его в интернат в 1949 году и (по словам Доброва) никто не знает, как его зовут. Подобрали санитары на поле боя, отправили в госпиталь, думали, что он не выживет, но он выжил и попал в этот дом инвалидов. Художник нарисовал его портрет, назвав его «Неизвестный солдат». И уже потом, когда опубликовал серию своих работ о ветеранах, живущих на Валааме, стал получать письма со всех уголков Советского Союза от родственников фронтовиков, пропавших без вести, которые узнали в «Неизвестном» своего отца, мужа, брата… А тот солдат тихо умер в том же 1974 году. Сколько ему точно было лет, никто не знал. В 1994 году на Валаам приехал из Киргизии Николай Григорьевич Волошин. Он утверждал, что узнал в портрете своего отца – красноармейца Григория Волошина. Он и поставил памятник неизвестному. Тогда же родственники обратились в архив Министерства обороны с просьбой внести изменения в документы. Они просили признать Григория Андреевича Волошина, 1910 года рождения, уроженца села Михайловка Кустанайской области Казахской ССР, призванного в Киргизской ССР, не пропавшим без вести в 1942 году, а умершим от естественных причин в 1974 году в Карелии. Но позже произошла путаница: кто-то из журналистов, пишущих о доме инвалидов на Валааме, стал называть «Неизвестного солдата» Героем Советского Союза и летчиком. Действительно, был такой летчик Григорий Андреевич Волошин 1922 года рождения. Он воевал в составе 813 истребительного авиаполка. 16 января 1945 г. в воздушном бою, спасая своего командира, протаранил Фокке-Вульф-190 и сам погиб. Тело его не нашли. Но памятник на Валаамской могиле поставили его тезке, совсем другому человеку. Жизнь людей, искалеченных войной, была трудной. Но они вели себя достойно. Не жаловались, не роптали, все лишения переносили стоически. Просто это лицо войны на самом деле было страшным. Сам художник так писал с Валаама своей жене: «Сейчас рисую второй портрет инвалида войны. Хожу в библиотеку, ищу в книгах ордена и медали, потому что свои он — этот типичный русский Иван — растерял, да роздал детям на игрушки. Вот где Русь несчастная! В чистом виде. Ангелы, а не люди, ни в ком, ни капли лжи, души нараспашку. Я уже двери закрываю на ключ в своей комнате изнутри. Приходят, рассказывают о себе. И наплачешься, и насмеешься с ними. А песни какие поют! Я таких и не слыхал никогда, самые окопные какие-то, и откуда они их берут?» Сейчас на Валааме в монастырские стены вернулись его насельники. Там проводят церковные службы. В том числе молятся и о защитниках этой земли в годы Великой Отечественной войны (воинах 168 стрелковой дивизии) и инвалидах, похороненных здесь. Монахи создали мемориал с именами погибших и умерших. Так что имена этих людей, защищавших свое Отечество, не забыты. И даже Григорий Волошин – предположительно тот самый неизвестный солдат, который в 64 года перед смертью выглядел как молодой человек, тоже не ушел в небытие.

Первый урок физики у семиклассников был по расписанию второго сентября. Ребята знали, что старый учитель – Николай Степанович, ушел на пенсию и всех интересовал вопрос – кто будет вместо него? После звонка все заняли места за партами и с нетерпеньем уставились на дверь. Наконец, она отворилась и в класс, торопливой походкой вошел невысокий, сухощавый, молодой мужчина, лет двадцати пяти с классным журналом в руках. Он встал за столом, внимательно оглядел класс. Взгляд его, за стеклами очков прямоугольной формы, показался ребятам строгим. Но учитель мягко улыбнулся и произнес первые слова: – Здравствуйте, мои ученики. Прошу садиться. – Сам он остался стоять. Ребят удивило необычное приветствие, как правило, их называли – дети, или – ребята, а тут – мои ученики. Девчонки принялись перешептываться, бросая на учителя заинтересованные взгляды. – Мое имя – Дмитрий Иванович, – продолжил он, – с вами я познакомлюсь в процессе занятий. Сегодня у нас первый урок физики, ознакомительный. Все, что вам необходимо усвоить по этой теме, вы легко найдете на страницах от третьей до седьмой вашего учебника. – А вы, что? Объяснять нам не будете? – Ошарашенно спросил Петька Самойлов. – Имя, Фамилия? – Коротко спросил учитель и получив ответ, доверительным тоном произнес: – Видите ли, Петр, - он так и назвал Петьку – Петр, чем привел в изумление весь класс! – Объяснить можно то, что человек не понял – это святая обязанность учителя. Но невозможно вести осмысленный диалог по теме, о которой вы не имеете представления. А потому – ознакомьтесь самостоятельно и подготовьте вопросы. На следующем уроке я вам изложу эту тему и разговор у нас будет уже более предметным. Сегодня у меня другая задача – я доведу до вас то, что вы должны знать и уметь, если хотите дружить с физикой. И не только с ней. И Дмитрий Иванович поведал им о необходимых условиях познания науки физики: – Запоминать накрепко значения постоянных физических величин по мере их изучения. Их много, и они будут сопровождать вас всю жизнь, поэтому их надо знать так же, как и основные формулы и законы физики. Желательно запомнить имена ученых, которые их открыли – это дань уважения великим людям. Знать определения физических величин и научиться давать определения самостоятельно! – Как это – самостоятельно? – выкрикнул с места Ленька Васильев. – Мы что – ученые, чтобы давать определения? – Имя, Фамилия? – взглянул на него учитель и услышав ответ, возразил: – Вы, Леонид, пока не ученые. Но вы – мыслящие люди и обладая необходимым минимумом знаний, можете всему дать определение. Я ответил на ваш вопрос? Кстати – дайте определение слову «вопрос». Что это по-вашему? Остальные – подключайтесь! В течение трех минут ребята пришли к мнению, что вопрос – это фраза, которую произносят с целью получения информации. – Неплохо! – Одобрил учитель. – Очень неплохо для начала! А теперь - определение к слову «ответ». Поиск определений настолько захватил ребят, что Дмитрий Иванович поручил на следующем уроке дать свое определение словам и понятиям, которые он предложил каждому. Школа, дорога, шкаф – все пошло в дело. Кому-то достались – грусть, веселье и даже улыбка. – Прошу вас об одном, – сказал по окончании урока Дмитрий Иванович, – не подглядывайте в интернет и в энциклопедические словари. Попробуйте найти определение сами, это – единственное условие. Пусть они будут неуклюжими, или не совсем точными – потом вместе поправим. Я могу надеяться на вашу порядочность? Разве можно было разочаровать такого человека - учителя не похожего на других? Уже на перемене ребята принялись искать определения, помогая друг другу и яростно споря. Максим должен был придумать определение понятию «доброта». Ничего в голову не приходило, как он ее не напрягал. – Это чувство? Или состояние человека? – шевелил он извилинами по дороге домой. Едва дождавшись возвращения отца с работы, он пристал к нему с тем же вопросом. – Откуда взялись такие философские темы? – удивился тот, выслушав сына. Пришлось рассказать о новом учителе физики и о полученном задании. – Мои ученики? Так он к вам обращается? А он не так прост, ваш новый учитель и далеко не глуп. – Хмыкнул отец. – Ну да! – возразил Максим. – Это же – физика! При чем тут доброта? – Он хочет научить вас мыслить на любые темы самостоятельно. И четко, лаконично излагать свои мысли. Жаль, у меня такого учителя в школе не было, завидую тебе, сын. И до чего ты додумался? – Ну-у-у, – замялся Максим, – доброта, это чувство человека. Хорошее чувство. – Согласен. – Кивнул отец. – Только давай будем называть это – качеством. Что у нас получается? – Доброта – это качество человека! – Радостно отбарабанил Максим. Звучало неплохо, даже солидно. – Теперь опиши, в чем оно выражается и считай, что с заданием справился. – Трудно, – вздохнул Максим. – Ничего не трудно, – возразил отец, – вспомни нашу маму, она ведь добрая? Опиши – какая она и объедини все в два – три предложения. Мама сегодня дежурит в больнице и будет дома только после восьми вечера. Папа взялся готовить ужин, пришлось Максиму додумывать определение самому. Он исписал два тетрадных листка, перечисляя мамины добродетели. Были там и забота о ближних, и спасение человеческих жизней в больнице, и помощь знакомым и даже незнакомым – всем, кто к ней обращался. Даже воскресные мамины блины с повидлом и сметаной не забыл! Определение получилось очень уж емким – по выражению отца. Но с его помощью они ужали его в несколько фраз: «Доброта – это качество человека, которое выражается в помощи, заботе и просто – в хорошем отношении к другим людям. Добрый человек никогда не требует того же в ответ». Едва он поставил точку, скрипнула дверь в прихожей – мама пришла! – Мужчины, я дома! – Зазвенел ее голос и в квартире сразу стало теплей и уютней. – Я не одна, со мной Семен, он будет жить с нами! – Какой такой Семен! – заворчал отец. – Не потерплю соперников! – и через секунду, уже совсем другим тоном: – Это и есть Семен? Семочка, добро пожаловать в наш шалаш! Удивленный Максим выскочил в коридор и увидел на руках у смеющейся мамы котенка, явно не породистого и даже не домашнего. Он испуганно поглядывал на отца с сыном и все теснее прижимался к маме. – Представляете, – рассказывала мама, – иду по больничному двору, а этот бедолага сидит у мусорного бака, даже запрыгнуть на него не может, чтобы найти себе покушать. Испуганный, голодный, грязный, никому не нужный... – У мамы даже голос дрогнул. Она помолчала. – Вот я и подумала – неужели трое взрослых людей не смогут помочь этой крошке обрести чуточку счастья? Вы не против? – Мы очень даже «за», правда, Максим? – улыбнулся папа и поцеловал маму в щечку. Отмытый, накормленный и обласканный Семка уснул рядом с Максимом, уткнувшись влажным носиком в плечо мальчика. В комнату тихо вошла мама. Она хотела выключить настольную лампу, но увидела исписанные листки. Внимательно прочитав их, она поняла, что это – о ней. Улыбнувшись, она осторожно склонилась к сыну и ласково его поцеловала: – Спасибо тебе, сыночек, мой маленький мужчина. – Максим даже не проснулся. Утром, собираясь в школу, Максим еще раз перечитал определение доброты, составленное вечером. Наморщив лоб, он пошевелил губами, взглянул на спящего Семку, зачеркнул написанное и принялся излагать заново. Вот, что у него получилось: «Доброта – это качество хорошего человека, которое выражается в бескорыстной заботе, помощи, хорошем отношении к людям и к другим животным». ... Ребята от посмеивались над определением доброты, остался серьезным лишь Дмитрий Иванович. Когда все успокоились, он окинул класс взглядом и сказал: - Максим прав, мои ученики. Люди – это тоже животные, но волей природы, мы стали разумней других, и это дало нам преимущество. Мы – старшие братья в семье животных, мы стали сильней других, а значит должны защищать братьев наших меньших, хотя бы тех, кто рядом с нами. – И обратившись к Максиму, заключил: - Прекрасное определение доброты, Максим. Ты хорошо поработал! Автор: Тагир Нурмухаметов

Из цикла "Каждый день праздник!.." ТРИ ВОЗРАСТА СЧАСТЬЯ... "Я был трижды женат и все три раза был по-своему счастлив!" - так однажды написал Сергей Довлатов и я сегодня могу, без колебаний, подписаться под каждым этим словом!.. Я тоже был женат трижды и все три моих брака приносили мне определенное счастье в том или ином возрасте!.. Первый мой брак был по молодости, как у всех... Второй случился во времена, как говорят, "Мужчины среднего возраста"... Ну, а третий... Третий раз я женился почти на финишной прямой, когда мне было за пятьдесят, долго я сомневался, раздумывал, переживал, но насмелился, рискнул и... Нисколько об этом не жалею!.. Тем более, что с высоты прожитых лет я могу спокойно и объективно оценить все мои предыдущие годы в браках, потому что... А потому что, друзья, что сегодня у нас с вами - День Пожилых Супругов!.. Есть, оказывается, такой праздник и мы, сегодняшние "женатики", заслужили его, как никто другой!.. ... Для меня образцом супружеской жизни - как и для многих из нас - был пример моих родителей... Мама была горячая, взрывная, отец был выдержанный, спокойный, зубами порой скрипел, но волю эмоциям не давал... Иногда, в подпитии, батя становился философом и частенько делился со мной некоторыми премудростями семейной жизни, много чего рассказывал мне, согласно моего возраста на момент беседы, но... Главную его заповедь я запомнил на всю свою жизнь!.. - Знаешь, Сашка, кто бы что ни говорил, ты запомни одно: семейная жизнь - это каждодневный труд, иногда каторжный, иногда весёлый, но труд, порой даже адский!.. ... Свой первый брак, по любви и согласию - свое Первое Семейное Счастье - я, молодой, здоровый, по хорошему наглый и уверенный в себе обалдуй, конечно, пытался выстраивать по примеру моих родителей, не учитывая своей молодой и дурной головушкой, что жена-то моя любимая воспитывалась совершенно в других условиях!.. Я постоянно гнул свою линию, доказывал, что надо делать так-то и так-то, типа, ложки должны лежать здесь, вилки здесь, стол должен стоять здесь, стулья здесь и все в том же духе, дурак дураком, короче!.. Ирина поначалу соглашалась, но потом, с годами, стала противиться, я опять гнул свое, она упиралась, крик, скандал, моя пьянка, ссора, примирение, потом опять все с начала, сколько нервов, здоровья и времени потрачено было из-за пустяков, мама дорогая!..... Когда до меня дошло, году где-то на десятом! - не без батиного участия - что жена, оказывается(!!!), тоже может иметь свою точку зрения, я успокоился и прекратились у нас с Ириной дурацкие ссоры и прожили мы с ней ровно двадцать лет, светлая ей память.. И сегодня я могу только догадываться, какая бы сейчас была Пожилая Супружеская Пара у нас с Ирой, не случись тогда этой страшной беды... ... Мое Второе Семейное Счастье случилось в сорок три года... Мужчина среднего возраста - так когда-то говорили о нас, уже не о полных дураках, но ещё и далеко не о мудрецах... И случилось это мое Второе Семейное Счастье каким-то стихийным образом, а потом бушевала эта наша супружеская стихия девять лет, наводя ужас на наших уже взрослых - ее и моих - детей, на наших соседей, на наших общих знакомых, друзей и коллег!.. Перед этим, после ухода из жизни Ирины, я целый год жил, как в дурмане, ничего не соображая, практически, "на автопилоте" работал, "на автопилоте" пил, "на автопилоте" существовал, как придется... И тут... У Гали - не задолго перед этим - случилось в жизни горе, у меня тоже самое, это нас объединило и сблизило, но... Прошел-пролетел наш первый, счастливейший, как я его окрестил - "Медовый год" - и началось!.. Ревность, пьянки, крики, скандалы, ночные войны и так далее и тому подобное!.. Я об этом уже писал, не буду повторяться, но.... Именно благодаря тому самому "медовому году" мы с Галей сегодня поддерживаем нормальные отношения и благодарим друг друга за то, что сумели тогда, в конце концов, опомниться и, чудом не наломав окончательных дров, вовремя расстаться!.. Так что: ни я, ни Галя, даже в самых сладких снах не можем сегодня представить нашу обоюдную Пожилую Супружескую Пару... Чур меня, как говорится!.. ... А сегодня я женат третьим браком, так случилось в возрасте на шестом десятке лет, в том самом - зрелом возрасте, как принято говорить... И сегодня со мной - мое Третье Семейное Счастье!.. Ну что сказать по этому поводу?.. Смею надеяться, что старость ко мне пришла не одна!.. С нею вместе пришла некоторая мудрость: порой уже трижды подумаешь, прежде чем ляпнуть первое, что пришло на ум, трижды себя сдержишь, чтобы ненароком не обидеть любимого человека первым попавшимся словом, трижды просчитаешь все ходы наперед, прежде чем принять решение!.. И как опять не вспомнить житейские "заповеди" моего отца?!. Помню, как говорил он мне уже в глубокой старости: - Ты знаешь, Сашка...Вот сейчас, в эти свои почти восемьдесят лет, я знаю, КАК надо жить, но... Но жить уже НЕКОГДА!.. Вот и я... Уже в статусе Пожилого Супруга я стараюсь беречь свою Последнюю Любовь, которая пришла ко мне на "финишной прямой" моей жизни, так бывает, оказывается, кто бы знал!.. И, опять же вспоминая слова моего отца, я в который раз убеждаюсь, что супружеская жизнь - это, действительно, каждодневный труд, непрерывный все двадцать четыре часа в сутки, но... Я готов сегодня трудиться в этом жизненном калейдоскопе каждый день и час!.. И что самое главное - мне очень хочется, чтобы этот труд не заканчивался, как можно дольше!. И ещё... Я мог бы здесь написать еще очень много чего про нашу с Ларисой жизнь, но... Я вспоминаю по этому поводу ещё одну заповедь моих родителей, теперь уже заповедь моей мамы: - Саша, запомни навсегда: счастье любит тишину!.. Так что... Тс-с-с-с-с-с... ... С Праздником всех Пожилых Супругов!.. Здоровья всем нам, счастья и взаимопонимания!.. ... ... ... Александр Волков...

Приятельница моя, светлейшая женщина сорока пяти годов, поддалась на уговоры однокурсников и поехала на встречу выпускников. Не заморачиваясь дорогими ресторациями, народ решил оттянуться на вечеринке «Дискотека -90-х». Потрясти там животами и оставшимися волосами. При одном условии — все будут в нарядах той незабвенной эпохи. Лосины, бананы, кофты «мальвина». Светлана Игоревна — финансовый аналитик, ко всему подходит обстоятельно, дискотека- тоже не повод делать все как попало, поэтому расстаралась на славу. Фигура (спасибо матери с отцом) до сих пор не отторгает ни лосин, ни люрексовых кофточек и не входит с ними в конфликт. Стройная, как бездомная собака ( завидую молча, да). По погоде к этому шику и блеску Игоревна присовокупила белую курточку и снегурочкины полусапожки. На голову водрузила роскошный капроновый «лошадиный хвост», лицо украсила хищными стрелами на веках «в уши», блесточки на щщечки натрусила и быстро шмыгнула в такси,чтобы соседи с перепугу милицию не вызвали. На встречу с юностью. И понеслось … И ночь седая, и вечер розовый, и толерантная не по времени «я люблю вас девочки, я люблю вас мальчики» и, конечно же «на белом-белом покрывале января». Народ в экстазе мордуется под зеркальным шаром, лосины трещат, люрекс парусами , всем хорошо и даже больше. (В сумочках у взрослых дядь и теть, в угоду реконструкции эпохи, бутылочки с крепкими спиртными напитками. Туалет-бар , все как на школьной дискотеке). И тут настает момент, когда деревья вновь становятся большими , машина времени под названием «Джэк Дэниэлс» включает маховики на все обороты, сопло Лаваля дымится, якоря летят в туман. Все. На дворе родненький 91-й годок. Все юны, безбашенны , и уже готовы стать участниками всевозможных гормонально-криминальных сводок. Кто-то решает уехать ночным в Питер и уезжает туда в плацкарте у туалета, кто-то понимает, что если вот прям щас он не попарится в бане, то тут ему и смерть — мчит в баню, а у кого-то , понятное дело начинает чесаться дикое сердце, которому два часа назад нужен был покой, а тут резко поменялась парадигма бытия и покоя резко расхотелось, а захотелось любви и счастия, пусть даже и ненадолго. Светлана моя не успела примкнуть ни к ленинградцам, ни к банщикам, ни к Ларисам Огудаловым. Судьба сама ее нашла и указала нужное направление. Перстом. (У судьбы есть перст, кто не знает вдруг). Перст оказался мужским и на нем было кольцо из белого металла с черным плоским камнем. Мущщина красиво танцевал поодаль и плавно водил руками в пространстве, как сен-сансовская лебедь. И перстом своим окольцованным зацепил Светланы Игоревны капроновый хвост, которым она не менее красиво трясла поодаль. И когда колечко с черным камнем лирически настроенного мужчины повстречалось с черным волосяным капроном неопределившейся в желаниях женщины произошло то, что и должно было произойти… Перстень, с чуть отошедшим зажимом типа «корнеровый каст» зацепился за приличный пук вороных волос, (а дело было в энергичном танце, напомню) и , чудом оставшаяся в пазах шейных позвонков глава Светланы Игоревны осталась без роскошного украшения. Хвост был вырван, натурально «с мясом», и лишь покореженные шпильки, торчащие из под кустика , стянутого для надежности аптечной резинкой, живых волос торчали из ее так внезапно осиротевшей головы. Танцор Диско, у которого вдруг на пальце выросли вороные волосы , приобретению порадовался не сразу, в вихре лихого танца не до этого. А, заметив, начал , как попавший под тыщу вольт электрик ломаться телом и рукой, в надежде избавиться от страшной черной твари, возжелавшей покуситься на его ювелирное украшение и перст, украшенный им. Светлана Игоревна тоже со своей стороны предприняла некие действия, а как-то — упала от неожиданности и силы инерции на пол и совершив там несколько, казавшихся со стороны танцевальными, телодвижений (брэйк-дансом мало кого удивишь на таком мероприятии. Человек не падает — он танцует) подскочила к сен-сансовскому лебедю и начала отрывать свою сиротку-прическу от длани неловкого плясуна. Напряжение нарастало и под звуки душевырывающей композиции «Улица роз» хеви-металл-группы «Ария» Игоревна поднатужилась и рванула свою волосню со всем усердием. Ну конечно же она победила. Прическа, из «конского хвоста», правда за время битвы прошедшая несколько этапов преображения ,вернулась к своей хозяйке в виде набивки для матрасов, но кого это волновало в тот момент. Добро нажитое вернулось к хозяюшке — финансовому аналитику. Мущщина же, наоборот, получил более внушительный ущерб. «Корнеровый каст» растопырил свои зацепки и прекрасный черный-пречерный камень покинул гнездышко и осиротил колечко. Упал черный камушек на пол антрацитовый и сгинул, как и не было его. Мущщина огорчился. Посмотрел на палец с бескаменным колечком, потом на Игоревну и встал на колени, аккурат в кульминационном крике солиста Арии : «Я люблю и ненавижу тебяяя, воуовоуо!», как раз перед басовым соло, где душа рвется на тысячу бездомных котиков. Игоревна, не так давно вышедшая из сложной фигуры нижнего брэйка сообразила, что на колени мущщина опустился вынужденно, как и она в свое время , подчинившись законам физики. А она хоть и финансовый аналитик, но все ж баб (исправлено) женщина с душой и понятливая. Сообразила, что мущщина что-то ищет и поползла к нему навстречу, не жалея лосин. — Вам помочь?!, — проорала Игоревна , перекрывая басовое соло. — Помогла уже, спасибо!, — рявкнул в ответ мущщина. — Не ори на меня, растопырил пальцы на весь танцпол, чуть голову мне не оторвал!,- возопила обиженная тоном случайного собеседника Игоревна. — Волосы и зубы надо иметь свои в этом возрасте, — огрызнулся дядька, — размахалась тут своим помелом! Игоревна поняла, что помощь чуваку не требуется и ,встав с колен, отправилась в клозет поправлять непоправимое. Выбравшись из под магии зеркального шара, Игоревна продефилировала в дамскую комнат,у воинственно размахивая потрепанным хвостом из эко-капрона. Перст судьбы и тут не оставил женщину в покое и уверенно затолкнул ее в мужской туалет, где по странному стечению обстоятельств никого не было. Настенные писсуары ничуть не смутили Игоревну , решившую, что это биде. Она в три минуты расчесала свой истерзанный хвост, распрямила шпильки и опять превратилась в королеву-вамп. Тут- же вызвала такси , пора и честь знать, наплясалась до крови и, как водится, «на дорожку» , зашла в одну из кабинок. — …Серый, да я не знаю, что делать! Черт меня дернул надеть это кольцо, Саня, брат, приехал на один день, бросил его на столике… Да не гогочи ты, оно у нас «счастливым» считается, от деда по старшинству переходит… Сам ты придурок, хорош ржать, помоги ювелира найти. Саня утром улетает! Игоревна , затаившись в кабине, выслушала весь диалог до конца, секунду подумала, расправила морщины на лосинах и громко вышла из кабинки. — Я вам помогу, поехали, есть у меня хороший ювелир! — Мужик-страдалец уже успел пристроиться у настенного писсуара и категорически не обрадовался благой вести, которую принесла ему из кабинки Игоревна. — Женщина! Вы хоть отвернитесь что-ли, — простонал мужик, уже не могущий остановить процесс. — А, да, извините! А что вы делаете в женском туалете?!,- поддержала светскую беседу Игоревна, повернувшись спиной к пострадавшему. Мужик сумрачно посмотрел в грязную после кульбитов нижнего брейка спину сумасшедшей бабенки и вежливо молвил. — Ты иди на дверь с обратной стороны глянь и там меня подожди. — Гм… Перепутала… Это от нервов, извините… Следующие полчаса Светка разыскивала своего приятеля-ювелира, мужик тосковал поблизости. Выбор у него был небольшой, среди ночи найти не спящего мастера по ремонту колечек сыскать сложно. Светкин школьный дружбан, бриллиантовых дел мастер, не спал и готов был помочь с починкой, но оказалось, что ехать нужно за город. Далеко. Сто километров в сторону Калуги. — Едем?! — Едем… Выбора нет. Не знаю, то ли благодарить вас, то ли злиться… Нам же еще нужно к утреннему рейсу успеть потом в Шереметьево… Светлана в очередной раз возблагодарила Господа, что она не замужем. Одна морока эти вечно сомневающиеся мужики. Таксист, немало удивленный радикально изменившемуся маршруту, все же согласился отвезти пару неудачников , которые предложили просто сказочный гонорар за сложный маршрут от клуба до Калуги, а потом до Шереметьево. — Алексей, — на пятидесятом километре представился уже немного остывший мужчина. — Светлана… Игоревна… — Да уж после того, что между нами случилось, какая ты уже Игоревна.. Света ты, — и Алексей впервые улыбнулся. Хорошо улыбнулся. — И вот тут вот все. На пятидесятом километре Калужского шоссе Игоревна почувствовала себя очень неуютно. В грязной белой куртке, капроновом хвосте и сверкающих лосинах. Алексея нельзя было назвать красавцем, но улыбка… Улыбка была потрясающая и голос. От такого голоса хвосты с голов сами улетают, без механического воздействия. Оставшиеся пятьдесят километров он рассказывал Игоревне историю кольца, которое было сделано для его прадеда питерским ювелиром, еще до революции из редкого металла, с редким же камнем, абсолютно плоским, не подверженным ни царапинам, ни ударам. И передавали это кольцо старшему в роду. Кольцо носит его старший брат, ненадолго приехавший в Москву по делам и случайно , впопыхах, оставивший его столе. Дарить-терять-продавать кольцо по семейной легенде никак нельзя. Беда будет. — Я его примерил просто, не собирался в нем идти в клуб, да и в клуб не собирался, коллеги настояли, поддержать корпоративный дух. Поддержал.. В глубокой ночи, где-то под Калугой, огромный, как медведь ювелир вертел в громадных своих пальцах тяжело раненую семейную реликвию Алексея. Тяжело вздыхал, жевал губами, набирал воздуха, чтобы что-то сказать, не говорил, шумно выдыхал. — Светка, идите вы в баню. Да не зыркай ты так, у меня баня с вечера истоплена, горячая ещё. Пока я кумекать буду что и как — попаритесь. Алексей, подкинь там, для жару. Ямщика своего тоже зовите, пусть человек с дороги отогреется. А, да, Лех, там в предбаннике в холодильнике медовуха. Хороша. После бани — лучше и не надо. Баня, размером с хороший пятистенок проглотила троих странников. Мужчины подбросили дров, Игоревна, пока баня «доходила», порастрясла хозяйские запасы и в большом предбаннике, у камина накрыла стол. Напарившись, разлили по большим пивным кружкам медовухи . Хорошо пошла. Пенная, холодная, сладкая, чуть с горчинкой (из гречишного меда делали). — Готово!, — в предбанник вошел ювелир, — принимай работу! — Спасибо! Спасибо, Вы меня от верной смерти спасли!, — Алексей потянулся за кошельком. — Отставить !, — рявкнул золотых дел мастер,- Ей спасибо говори, не взялся бы для кого другого. Собирайтесь, а то Шереметьево вас не примет. Свет, сумку захвати, я там собрал кой-чего в дорогу вам. Чтоб веселее ехать было. Быстро собрались, прыгнули в машину и понеслись. Телефон Алексея разрывался от звонков брата, костерившего его на все лады. — Да брось ты оправдываться уже, успеем мы к самолету, — оборачивается таксист. Игоревна выуживает из сумки, собранной заботливым ювелиром запотевшую бутылку медовухи и бутылку «вишневки». Бутерброды с мясом и салом. Игоревна, не найдя в сумке стакана пьёт из горлышка «за знакомство, за встречу», закусывает. И в одно мгновение все исчезает. Темно. ***** Игоревна летит и летит по какому-то страшному чёрному тоннелю, пытается кричать, но пересохший рот не открывается и даже сип не срывается с ее обескровленных губ. Она пытается пошевелиться, но тщетно. Отдельно от тела она чувствует одну из своих рук, но определить — правая или левая, не может. Ладонь неопознанной руки обретает чувствительность и Игоревна ощущает тепло, потихоньку начинает шевелить бесчувственными еще, словно отмороженными пальцами, пальцы путаются в чем-то упруго-лохматом. Возвращается обоняние и в нос просачивается противный запах чего-то жарко-нутряного, знакомого, но неопределимого. Трагическая новость об Ольге Орловой из Японии Больной Билан подтвердил свой диагноз Очень просто отчистить старую сковороду — Так, - мозг Игоревны начинает функционировать вслед за конечностью, — танцы, кольцо, ювелир, баня, дорога в аэропорт… - Ааааааа, Божечка, миленький, за что? Авария!!! Мы попали в аварию!!! Господи, где я?! Я в реанимации или я умерла?! Судя по вони и шерсти под рукой- я уже в аду… Господи, прости меня, Господи, я не хочу в ад, я домой хочу!!! Аааааыыыыууу… И тут безмолвный крик переходит в настоящий, мирской сиплый вой. Игоревна распахивает глаза и начинает орать уже хорошим мужицким басом. В глаза ей смотрит черт. Настоящий бородатый черт. — Ооооу, сгинь, нечистая морда, я была хорошей девочкой! — тут до Игоревны доходит, что глаза-то уже вовсю смотрят, а руки с ногами вовсю шевелятся. Нечистым, ожидающим Игоревну у дверей ада, оказался ее любимый эрдель Мирон, которого сутки никто не выгуливал и который был готов прикинуться хоть кем, лишь бы его вывели на двор. Преддверием преисподней — прихожая в квартире Игоревны, где на «икеевском» коврике «Добро пожаловать» она мирно почивала, пока пес не разбудил ее. Постанывая и подвывая, Игоревна встала на четвереньки и неловкими скачками двинулась в сторону кухни. Рот изнутри превратился в муфельную печь, которую забыли отключить. Проползая мимо огромного, в полный рост, зеркала в прихожей Игоревна намеренно отвернулась, чтобы не умереть со страху уже по-настоящему. Беда настигла ее , когда она ценой невероятных усилий пыталась подтянуться на столешнице для того, чтобы принять вертикальное положение. Выведя подбородок в положение «на планку», Светлана нос к носу столкнулась со своим искаженным отражением в зеркальном металлическом чайнике. Крикнув чайкой , Игоревна ушла под стол. В углу, не узнающий свою добропорядочную хозяйку, присев и трясясь от ужаса, интеллигентная собака Мирон изливала из себя суточную лужу на ламинат цвета «морозная свежесть». На столешнице, подтянувшись с десятой попытки, Игоревна обнаружила записку: «Света, спасибо за ВСЁ «. «Все» было подчеркнуто двумя размашистыми линиями оставляло для одинокой женщины большой простор для раздумий . Трое суток отходила Игоревна от внутреннего позора, а потом все подзабылось и уладилось. Иногда она вспоминала обаятельного и улыбчивого Алексея, но это было все так, несерьёзно и немного стыдно. ***** Через полгода Игоревну повысили и перевели в главное управление анализировать финансы уже на более высоком уровне. На приём к генеральному директору планово вызвали ещё нескольких ведущих специалистов, с которыми Игоревна в приемной ожидала аудиенции. Директор, как это и водится у начальствующих — задерживался. Через полчаса ожиданий она вышла "на минутку попудрить щёчки". Место для припудривания находилось в конце коридора, куда Игоревна и рванула, чтобы не пропустить приезд генерального. Быстро заскочила в открытую дверь, закрылась изнутри. — Женщина, это мужской туалет! Женский напротив! У навесного писсуара стоял Алексей… — Игоревна!!! Ты?!! Ааааа!!!! Стой! Стой, я сказал!!! Не уходи!!! Игоревна , вырвав ручку «с мясом», одним прыжком перескочила в «дамский зал», забыв зачем она туда шла. — Светка, открывай! Открывай, я сказал! У меня пять минут, люди ждут!!! В голове Игоревны огненными всполохами метались слова записки «спасибо за Всё» , сердце тарабанило перфоратором, вышибая ребра. — Игоревна, я сейчас дверь выломаю, выходи! , — тихо прошипел в дверной косяк Алексей. — Сломает, — уныло подумала Светка, и вышла... — Свет, ты как здесь очутилась?! Свет, ты только не убегай, я тебя прошу. У меня встреча сейчас , минут на тридцать, не больше, ты подожди в приемной, секретарь тебе чай, кофе подаст. Не уходи, Свет, ладно? Алексей волок неупирающуюся Игоревну прямиком в кабинет генерального. — Добрый день всем, извините, задержался, дела. Катя, вот эту даму отпоить чаем и не отпускать, пока я не закончу. — Алексей Ильич, эта, гм, дама — наш новый руководитель аналитического отдела Светлана Игоревна, вряд ли она раньше вас освободится, — улыбается секретарь. ***** Игоревна и Ильич вот уже как полгода живут вместе. Страшную историю о том, как же они все-таки добрались до аэропорта, поведал брат Алексея, приличный и серьезный человек. За сорок минут до его вылета в аэропорт ворвались два очень пьяных и очень грязных человека. Один из человеков нес в руках конский хвост, размахивая им, как знаменем, второй человек пил из пластиковой бутылки мутную жёлтую жидкость и вкусно заедал ее хлебом с салом. Эти грязные весельчаки вручили Александру кольцо и умчались «продолжать банкет». Со слов Алексея по дороге «на банкет» у него отключилось сознание и что было дальше, он не помнит. Игоревну, как мы уже знаем, вырубило еще в машине, где-то под Калугой. История записки открылась позже, когда через восемь месяцев после этих судьбоносных событий к Светке явился таксист и вернул ей долг в пятьдесят тысяч рублей, которые она в беспамятстве ему любезно заняла, благополучно забыв об этом. А человек, мало того, что в письменной форме поблагодарил, так еще и деньги вернул. Честный парень. Благодаря ему и стало известно, что Светка с Алексеем после аэропорта благополучно уснули в машине и он их развез по адресам. Как ему удалось вызнать эти адреса у катастрофически пьяных людей — Бог весть, но на то он и таксист. Это его работа. Кольцо, как рассказал ювелир, было копеечным и гроша ломаного не стоило в базарный день. Не захотел огорчать ни Игоревну, ни хозяина кольца, приехавших за сто верст чинить семейную реликвию. То ли прадеда кто-то обманул, то ли прадед всем сказок наплёл о дороговизне кольца-— неизвестно. Но факт остается фактом — Алексею и Игоревне без этого кольца никогда бы не встретиться. А, да, ещё же капроновый хвост и дискотека 90-х, точно! А это вечные ценности, пока мы живы, конечно @ Ульяна Меньшикова

Сейчас расскажу про самое страшное. Знаете ли вы, что старые женщины – остаются Женщинами? А старые мужчины – Мужчинами? Полуживой–полумертвый пациент, которого переводят из реанимации и обратно, с парализованной половиной тела, и перетыканой капельницами другой половиной, почувствовав, что простыня сползла и оголила гениталии – парализованной рукой ухитряется прикрыть срамное, как раньше говорили, место. Казалось бы – ну не по фигу ли, когда вообще непонятно, на каком он свете? НЕТ. Женщина с одной грудью, в полуотключке, привезли на рентген и оголили– и не открывая глаз, она тянется ладонью прикрыть сосок оставшейся груди. А когда её руку ловят и выпрямляют– отворачивается лицо от врача.. Сегодня утром кормила мужчину. Одна половина парализована. В какой-то момент он вдруг стремительно рванулся с кровати. Я спрашиваю:«Вы куда собрались-то?» Он говорит:«В туалет надо!» Я говорю:«Так на Вас памперс надет, зачем беспокоиться? Просто расслабьтесь.» Он, едва выговаривая слова перекошенным ртом, смотрит на меня со слезами:«Стыд-то какой..» Ну я его оставила наедине, главное что тарелку каши всю съел. Другой пациент, с очень отрывочным восприятием реальности, снова и снова сгибает руку с капельницей, естественно протыкает вену, приходится искать новое место. Медсестра в отчаяньи, ей уже некуда колоть. Я над ним зависла и говорю: «Не шевелите рукой! Лежите и не шевелите вообще! Вы проткнули себе все вены, больше некуда колоть!» – и держу его руку, чтобы медсестра поставила катетер. А он смотрит на меня не отрываясь, и второй рукой, уже перебинтованной вдоль и поперёк после его выходок, тянется очень с трудом к моему лицу, к самому лицу. Я слегка отодвинулась, но смотрю ему прямо в глаза и повторяю:«Не шевелите рукой!» Сестра мне говорит:«Ты с кем разговариваешь?Тебя нет для него!» А я держу руку и смотрю ему в голубые глаза. А он смотрит в мои. Сестра поставила катетер и говорит мне проверяй, я уже не могу это видеть.» Я пришла через 5 минут– лежит, рука вытянута. Пришла через 15– лежит рука. Через 20 пришла– лекарство закончилось,он лежит, рука вытянута.Я говорю:«Вот молодец какой, все прокапали! Лежи так, сейчас снимем, не шевели рукой.» А он повернул ко мне голову и так смотрит на меня, что я чувствую, что я не просто Есть для него – а что он все понял, и ему не вены свои жалко – а он изо всех сил постарался выполнить то, о чем я его попросила. Он героически держал руку прямой, потому что я очень об этом просила. Если человек лишён возможности изъявлять свои чувства– это вовсе не значит, что чувств у него нет. Не надейтесь, что в старости нет желаний, что паралитикам все равно, что Альцгеймер превращает в овощ– то именно и страшно, что–нет. Уменьшаются и исчезают возможности, но не потребности. Если в вашей семье есть старенькие или тяжело больные, не-ходячие люди – не стыдитесь лишний раз погладить их по руке, по голове, по лицу, нежно обнять, сказать сокровенные слова любви и признательность. Даже если выглядит так, что человек совсем не реагирует на внешний мир- это только иллюзия. В любви и нежности нуждаются абсолютно все живые. И даже полу живые. И даже полумертвые. И я вас совсем удивлю – и мёртвые тоже нуждаются в любви, уважении и бережности. Я знаю мальчика, который держал за руку дедушку после смерти до приезда скорой. Он потом не рыдал на похоронах – он был спокоен и светел, потому что сумел выразить всю свою любовь и преданность, и конечно его связь с дедом уже никогда не прервется. Это очень успешный человек, который, кстати, звонит своей пожилой маме всякий раз, когда идёт в магазин – что купить для неё. лично. для неё. Теперь вы знаете самое страшное: старость не отменяет ни чувств, ни потребностей, ни стыда. Ничего не отменяет. Берегите близких.. ©Андриана Юдина

КОРОЛЕВА БЕЗ ТРОННОГО ЗАЛА. Было всё как всегда у нас, чинно, Ты нагая лежала, как Ева, У меня появилась причина, Чтоб прижаться к тебе, под бок левый. Сколько слов ты красивых сказала, Когда пили с лимоном мы чай, Королева, без тронного зала, Ты покрепче меня обнимай. Меня тянет к тебе, ты же знаешь, Запах тела, как нежный жасмин, О любви до утра всё расскажешь, Что на свете такой, я один. Поцелуи, дыханье чуть сбито, Вновь и вновь, повторяем сначала, Ты прекрасна, моя Афродита, Не беда, что без тронного зала. Ночь любви, нам рукой помахала, Не жалея, что не было сна, Королева без тронного зала, Утром снова на кухне, жена. И отбросив свой титул подальше, Мне готовила кофе, омлет, Или манную сладкую кашу, От Величества скромный привет. Королева, моя королева, Преклоняюсь за всё пред тобой, Скорпиончик ты мой, или Дева, Без тебя ж, я ни шагу ногой. Королева без тронного зала, Самый близкий, родной человек, Королевство своё променяла, Чтоб женой быть моею, навек. #ВалерийШторм

Аннушка. Часть 26 Судьба ещё та затейница, так повернёт, вывернет наизнанку, что перепутаешь небо и землю местами. Долгое время Макар не мог связаться с родными, ибо сначала, сразу после суда, попал он на строительство секретного завода где-то под землей (он и сам не знал где он находится), и на долгих пять лет был изолирован от общества якобы для сохранения тайны. Начало истории  Писать письма было запрещено, а иной возможности подать весточку, не было. Работа под землёй была тяжелой, изнурительной. Погибших никто не считал, вывозили десятками и пригоняли новые партии людей. Выжил он чудом, благодаря своей хватке и умению приспосабливаться, работал на подъёмнике, отвечая за спуск и приём людей под землю. Позже, когда строительство завода было закончено был отправлен на север, к истокам реки Вишеры, за город Красновишерск, на заготовку леса. Это был лагерь на более пяти тысяч человек заключенных. На территории находилось три десятка бараков, сколоченных из сборных щитовых деталей. Каждый барак — по 50 и более метров длиной, в них в два яруса нары, две печки из бочек. Когда печи топили, в бараке собирался удушливый смрад и вонь от долгое время не мытых человеческих тел, с потолка капала вода, стены зимой покрывались инеем, летом плесневели. Люди, возвращались с работы мокрыми (снег, дождь, пот в жару), не успевали обсушиться и мокрыми же шли на работу на следующий день. В каждом бараке находилось до 500 человек. Ютились, как кильки в бочке. Нормы выработки для осужденных были непосильными. Их делали такими, чтобы меньше кормить людей, ведь за переработку давали «премию», чуть больше хлеба, чем положено. Мошка, комары изъедали лица людей, тяжелые бревна, которые грузили вручную, выворачивали суставы. Большинство заключенных норму не вытягивали, и получали по 300 г хлеба в день, к супу из ячневой крупы, сваренному с треской. На таком питании и изнурительном труде заключенные ежедневно умирали от разных заболеваний. В годы войны и этот паек урезали, мотивируя тем, что продукты нужны фронту. Макар не раз видел, как трупы складывали у специально отведенного барака, потом их грузили на сани или телегу, которые волокли все те же заключенные, вывозили в карьер, где их заваливали трактором. За одну такую «ходку» могли вывезти от двух до трех сотен человек. Долгое время он боялся оказаться в этом карьере, но потом пришло равнодушие, он смирился и покорно ждал своей смерти. Но судьба, затейница, всё заставляла и заставляла его жить. Однажды весной, во время войны, в лагерь вовремя не завезли продукты: снег был очень глубокий и набрался водой — на санях не проедешь. Те продукты, что остались, достались охране, а заключенных кормить было не чем. В отряде были разные люди, попавшие сюда порою по надуманным причинам, за украденную горсть зерна, не в том месте рассказанный анекдот или негативные слова, в сердцах сказанные про власть. Был среди заключенных и учитель ботаники, с котором крепко подружился Макар, Хан Вячеслав Михайлович, «японский шпион». Начитанный, много знающий, именно благодаря ему выжили тогда заключенные, под его руководством они варили осиновую кору и ели. Тем и спаслись, а сотни других так и остались, безымянными в местном карьере. После того, как срок его закончился, Макар, привыкший к лагерной жизни растерялся, куда податься? В Курган? К жене и сыну? Живы ли они? И нужен ли он там? Оставался только один человек, который примет его в любом случае, Анна, нежная, добрая, безотказная, милосердная Анна в далёком Елошном. -Мам, у тебя не дом, а караван –сарай, - ругалась на Анну Настя, которую муж, отправившийся в поездку подбросил по пути к матери, - забыла, как он отказал нам в помощи, когда мы за папу приехали просить? Анна молчала. Умение прощать не каждому даётся. Да и что скажешь Насте, ведь когда увидела она этого сгорбленного, будто изнутри иссохшего Макара, сердце дрогнуло. Приняла. Не могла она поступить иначе, не в её это было характере. -Надолго он в Елошном? –спросила дочь, уминая пирожки с глубяной, запивая их молоком. -Не знаю, Настя, некуда ему пойти, единственная я одна и осталася,-ответила она, наблюдая в покрытое морозными узорами окно, как гость аккуратно складывает расколотые дрова в поленницу. -Ну здрасте, а Зина на что? И Вовка, сын между прочим его, родной, мог бы и помочь отцу. -Ты знаешь Аполлинарий и Зина квартиру получили совсем недавно, а Вовка работает и собирается жениться, представляешь? Да чего я тебе пересказываю, сама прочитай письмо-то. Я вот думаю надо весточку им дать, что Макар вернулся, как считаешь? -Вернусь в Лебяжье, отправлю телеграмму, адрес-то есть-ответила Настя, просматривая глазами письмо. -Может успеют, приедут,-тихо сказала Анна, -недолго осталось ему на этом белом свете жить, болезнь, словно ржа изнутри ест, поздно он приехал, ой, как поздно, уже и не исправить ничего. -Что и Нюра помочь не в силах? - Настя хоть и злилась на гостя, за то, что отказал им в помощи с отцом, но была отходчива, особенно когда речь шла о скорой смерти. -А,-махнула рукой Анна, -лечить, только продлять его мучения, мы можем только облегчить будущие боли, большего нам не дано. -А дядя Макар знает, ну, о болезни своей? -Поэтому и приехал в Елошное, помирать, дочка, всякому страшно, особливо в одиночестве на чужой земле. -Мамочка моя, прошу тебя, а ты живи долго-долго ! -взмолилась Настя, прижимаясь к ней. -Дольше своего века никто не живёт, доня, уж сколь на роду написано столь и проживу, внучку-то пошто не привезла? -Да куда ж её, Антип бегом-бегом скомандовал, я и собралась по-быстрому. Иришу чуть позже привезу, летом, просится к тебе, говорит у бабы Ани в Елошном лучше, чем где бы то ни было. -А то как же, у нас здесь и воздух особенный. Твой-то как? -Ты знаешь всё хорошо, но иногда сядет и в одну точку смотрит, не шевелится, будто и не со мной вовсе, а там в концлагере. Потом встрепенется, обнимет, а я и рада, вернулся всё тот же Антип, балагурит, улыбается. Ой, совсем забыла, месяц назад гость к нам приезжал, Иван, тот самый с кем Антипушка из лагеря бежал, да проверку СМЕРШа проходил. Приехал, всё чин-чинарём, встретили как родного. Ну подвыпили мужички чуть-чуть, я рядом скусся, подать там чего, добавить, а он голову на стол уронил и расплакался, как ребенок. Не нашёл он своих-то, жена молодая, дитё малое сгинули, как не бывало, уж он и писал, и ездил везде, а так и не нашёл никого, словно и не бывало их на белом свете. Так представляешь, больше так и не женился, хотя сколько их вокруг, молодых и вдовых? Не успокоюсь, говорит, пока хотя бы могилки их не найду! -Вот что война, проклятая наделала, аукается и аукается людям, покоя не даёт! -вздохнула Анна, -иди зови Макара к столу, никуда не денутся поленья эти, ребятёшки вместо игры сложат. Настя вышла во двор, Макар, закрыв глаза, отдыхал на пне, подставляя лицо скудному зимнему солнцу. Слабая улыбка, похожая на улыбку ребёнка блуждала по его лицу. Женщина остановилась, не решаясь подойти. Она вдруг ясно поняла, почему мать приняла гостя, ведь прощение – это прежде всего подарок самому себе. Когда человек прощает, он избавляется от груза гнева, обиды, которые он нёс в себе. А тащить их, холить и лелеять ох, как тяжело! Зато простив и сбросив их со своих плеч, свободной птицей взлетишь и лёгкость небывалую ощутишь! -Дядя Макар, идёмте чай пить, мама приглашает- тихо сказала она, стараясь не напугать его и хрупкое чувство прощения, которое только что появилось в её душе. К весне Макар ослаб и слёг. Анна заваривали сильные травы, стараясь облегчить его страдания и с грустью наблюдая за тем, как ускользает меж пальцев его жизнь. Он много спал и не просил ничего особенного у Анны, но она знала, мечтал увидеть перед смертью жену и сына. Настя, как и обещала матери отправила в Ленинград телеграмму, но ответа они так и не дождались. -Что поделать,-размышляла Анна,-не всегда в новой жизни есть место старому. Но всё же, увидеться с Зиной и сыном Макар успел. Они приехали внезапно, постучавшись в дом Анны поздно вечером. Находившийся в полузабытьи Макар очнулся, приехавших узнал и слёзы радости показались на его глазах. О чём они говорили всю ночь? Никто не знает, но утром Анна, зайдя в комнату, увидела прикорнувшую у кровати Зину и Владимира, уснувшего с другой её стороны. Она перевела взгляд на Макара и ахнула, болезни словно не бывало. Лицо расправилось, посвежело, и та же улыбка была на его лице. Макару больше не было больно, он был уже там, где ждали его родители и брат. Она закрыла своей рукой глаза покойному и поцеловала его в лоб, желая его душе легкого пути на тот свет. Похоронили Макара на елошенском кладбище, рядом с братом и хоть не приняты были уже причеты по покойным, Анна не удержалась, вспомнила юность, завела знакомое: Да уж пройдёт-то зима лютая, Да и стают снеги белые, Придёт весна красная… Крепился Владимир, хоть и помнил он отца смутно, но родная кровь не водица, не скрывала слёз Зина. Всё было хорошо в её судьбе, подрастала дочь, муж в ней души не чаял, пасынок сделал её бабушкой и сын запоговарил о женитьбе, а гляди ж ты, глаза на мокром месте и в груди словно пустота образовалась. -Не поминай лихом, Макарушка, и прости нас за всё -шепнула она и бросила горсть мокрой земли на крышку гроба. Тихая, спокойная, даже немножко сонная жизнь пришла в Елошное. В стране совершались великие дела, осваивалась целина и строились новые заводы, появлялись электростанции, выпускались трактора и машины, а здесь, в небольшом селе за Уралом время как будто остановилось. Люди работали, рожали детей, пионеры помогали ветеранам войны, на поля выезжали агитбригады, но что-то значимое и большое проносилось как будто где-то там, далеко. Хотя нововведения пришли и за Урал, взять к примеру, электрификацию. В былое уходили керосиновые лампы, а кое где и лучины, яркими искрами загорелись в деревенских домах лампочки Ильича. Многие старики считали их бесовскими и плевались, запрещая проводить электричество в дом, остальные же принимали самое живое участие в копке ям под столбы, натяжке проводов. Разговоров то было, спорили мужики на конных дворах о пользе электричества, иногда до хрипоты и драк дело доходило. А потом в Елошное привезли дизельный генератор и установили его в специальном, для него построенном, здании. В домах елошенцев выключателей не было и когда вечером во всех домах вспыхнули под потолками лампочки многие испугались от неожиданности. А попривыкнув не могли не нарадоваться ведь по сравнению с керосиновыми лампами свет электрических ламп, был как солнце. Хотя кое-кому яркий свет пришелся не по душе, Тамарка, например, враз разглядела в своей избе и прелый пол в углу и мокриц под лоханкой с помоями. -На черта мне ваш свет сдался! -ругалась она дочь и зятя, придирчивым взглядов осматривая дом, при керосиновой-то лампе иные изъяны и не видны были, -пожару наделать хочешь? Избу спалить решили? -Что ты, мама-отвечала ей Лиза, выкручивая лампочку полотенцем, -разве от электричества бывают пожары? Да и огонь-то в нём не зажигательный, а так для виду только! -Да и генератор работать будет только до 12 ночи, - вторил жене Вася, - пусть молодежь потанцует в клубе. -Всё бы пели да плясали, вот спалите избу, будете с голыми ж@пами в сарае жить,-продолжала торощиться Тамара, но бунканье её никто не слушал, молодость главенствовала, брала своё. В целом же в селе электроэнергию подавали только в дома, клуб, кантору и на одну из ферм. Смагин добился и из района привезли первую доильную установку, «Елочку». Когда её в первый раз включили, и она загудела, доярки, а следом за ними и коровы, испугавшись, кинулись бежать. Доярки долго почем зря костерили председателя, но через неделю все: и люди и животные привыкли, а первые ещё и поняли преимущества электроэнергии. В Елошном, по гудению дойки, стали время определять, если вечером она заработала, значит время уже 5 часов. Розовощекое солнце желтым блином катилось по небу, согревая апрельскую землю своим теплом. В доме Анны собралась большая семья, приехали Настя с Антипом и дочерью, пришли Вася и Лиза с сыновьями и маленькой дочкой, Нюра, правда без мужа, уехавшего на совещание, здесь же были Анечка и Андрей. Повод для общего сбора был выбран радостный, переезд, новенький дом, ждал свою хозяйку, Анну. Он сверкал свежими, обтесанными брёвнами и крышей, блестевшей на солнце. Теплый, просторный, с традиционной русской печью на уютной кухне и двумя небольшими комнатами, чтобы внуки, жившие при ней, чувствовали себя комфортно. Дом был трудом всех членов семьи, занимавшихся его строительством каждую свободную минуту. Не остался в стороне и Смагин, председатель колхоза и по совместительству муж Нюры, подсобил материалами и рабочими. Анна нарадоваться не могла, родительский дом пришёл в полную негодность и держался только на честном слове. Близкие повитухи как раз собрались на улице, вынося из старого дома пожитки и складывая их в тракторную телегу, когда репродуктор, висевший на столбе странно хрюкнул, зашипел и заговорил голосом Левитана: «Говорит Москва, работают все радиостанции Советского Союза…», все, привыкнув к тому, что диктор сообщал самые важные новости, напряглись. Шестидесяти четырёхлетняя Анна схватилась рукой за забор, а Тамарка, тащившаяся по улице в сторону магазина не удержалась на ногах и осела в колкий и твердый сугроб на обочине. -Передаем сообщение ТАСС о первом в мире полете человека в космическое пространство! 12 апреля 1961 г. в Советском Союзе выведен на орбиту вокруг Земли первый в мире космический корабль-спутник "Восток" с человеком на борту. Пилотом-космонавтом космического корабля-спутника "Восток" является гражданин Союза Советских Социалистических Республик летчик майор ГАГАРИН Юрий Алексеевич. Первыми на слова диктора отреагировали семнадцатилетняя Анечка и пятнадцатилетний Андрей. -Ура! Ура!!!- закричали они, заскакав по снегу, как молодые жеребята, впервые выпущенные на солнце. Захлопали двери домов, елошенцы выскакивали на улицу кто в чём был, держа в руках кто что: лопату, метлу, кастрюлю. Новость, такая шокирующая и не совсем понятная, застала всех врасплох. Всеобщей радость, слёзы, объятия. С криками: «Ура-а-а-а!» вверх летело всё, что было в руках у людей. Все очень шумно начали обсуждать событие: «Человек в космосе! Первый космонавт наш! Советский!!!». На маленькую Лидочку, пятилетнюю дочь Лизы и Васи никто не обращал внимания. Она прихватила небрежно брошенный на куче вещей сломанный зонт и отважно отправилась к старой, деревянной лестнице, прислонённой к стене сарая, чтобы всем показать, кто здесь настоящий космонавт. Перекладины на лестнице были не по-детски высокими, но она упорно карабкалась, таща за собой зонт, с помощью которого она хотела спрыгнуть вниз. Увидела её Тамарка, успевшая подняться на ноги и сердито отряхивающая себя от снега. -Куды зенки пялите? Ребенка угробить хотите? - закричала она, показывая на внучку, которая вылезла уже на крышу. -Лидочка,- всполошились женщины, заохали, Лиза бросилась к лестнице, но Анна быстро заткнула всех: -Замолчите немедленно! Напугаете! –знала она, что у стены сарая под подтаявшим снегом лежит не убранная с осени борона. -Деточка,- спокойно обратилась она к ребенку, задрав голову, -ты чего на крыше забыла? -Баба Аня, смотри, я космонавт! –гордо ответила та. -Космонавт, отличный космонавт! –согласилась Анна, наблюдая, как Антип и Андрей ползут на крышу сарая, с другой стороны. -Ты вот, что, внученька, меня подожди, я тоже космонавтов быть хочу! - отвлекала она девочку от прыжка. -Нет, ты старая,-ответила внучка, пытаясь раскрыть зонт. -А я конфет с собой возьму и пряников,-соблазняла Анна, -вкууусные,-говорила она, мысленно поторапливая мужиков, не решивших встать в полный рост на худой крыше и передвигавшихся по ней на коленях. -Тогда ползи сюда, - согласилась Лидочка, зорко следя за тем, как бабушка ставит ногу в калошах на первую ступеньку, -ты вот так руками делай,-подсказала она бабушке, поднимающейся по гнилой лестнице. К счастью Антип и Андрей подоспели раньше и подхватив несносную девчонку спустили её на землю и помогли спуститься Анне. Огорчённая тем, что полет в космос не удался, Лидочка горько разревелась, приговаривая, «космонавтов хочу быть», а взрослые, наоборот почему-то облегченно рассмеялись, обнимая и целуя её. Всё такая же недовольная Тамарка покопатила себе дальше, бункая под нос, не видя, как Антип рубит старую лестницу, чтобы больше ни у кого не возникло желания «стать космонавтом». Вечером в новом доме Анны собрались все домочадцы, пришли односельчане. На двух сдвинутых вместе столах стояла привычная еда: варенная картошка, соленья, квашенная капуста, грибы, блины в большом количестве, булочки и пироги, был нарезан пышный хлеб, в плошках желтел мёд и разные варенья, имелось варенное кусками мясо и порезанное тончайшими ломтиками прозрачное сало. Радостные улыбки, смех, объятия, большой семье было тепло и уютно всем вместе. -Ну, за нашу космонавтку! –произнес первый тост Антип и все зашевелились, рассмеявшись и глядя на Лидочку, сидевшую возле бабушки. Та обняла девочку и прижала к себе. -А я всё равно стану космонавткой! –упрямо шепнула она Анне. -Будешь, конечно будешь, детка, на-ко пирожку, подкрепись. Искрилось и сверкало семейное застолье, приветственными криками и рюмкой встретили они вернувшегося с совещания мужа Нюры, привезшего с собой колбасы колечками и сыра. -Поздравляю вас, ребята! -Смагин широко улыбался, -и с полётом в космос и с новосельем и,- он сделал небольшую паузу, -и с тем, что по итогам сегодняшнего совещания была дала высокая оценка работы нашего колхоза! Ура, товарищи! Ура! -Ура! – тонко звенели рюмки, -ура! –пел граммофон, -ура! –кивала луна с высокого, угольно-черного неба. Шумело в этот вечер Елошное, праздновали люди великое свершение, первый полёт человека в космос, испытывали гордость за свою страну, со слезами на глазах вспоминали ушедших и сгинувших в горниле страшной войны, которым было не дано, узнать об этом дне. Спала крепким сном в новой комнате, под лоскутным одеялом, маленькая Лидочка, летала она во сне меж звезд, раскинув руки парила над землёй, а навстречу ей летели конфеты и пряники, обещанные бабушкой. Хорошие настали времена, благостные, зализывала страна раны, нанесенные войной, постепенно возвращаясь к мирной жизни, поэтому со спокойной душой ушла Анна на покой, прекратив врачевать, перестала она вздрагивать от ночных кошмаров и стуков в окно, когда прибегали взволнованные родители, приглашая её к занедужившему ребёнку. Многие односельчане, те, что помоложе, начали лечиться у врачей, в больницах, а с детскими корчегой или коликами принимала Нюра. Та и вовсе, растворившись в муже, управляла семейным кораблем, пытаясь ненавязчиво руководить и Смагиным. Тот, будучи твердолобым, попытки эти пресекал, но иной раз к жене, разбирающейся в людях, прислушивался. Держал, как говорят ухо востро. Именно Нюра подсказала ему о необходимости детского сада в селе, заставила выделить помещение под уголок отдыха доярок, да обратить внимание на обветшавший клуб. В одном они никак не могли сойтись, камнем преткновения стала Анечка, дочь Нюры, воспитанная бабушкой. Смагин ругался с женой, требовал, чтобы ребёнок жил с ними, но женщина, ещё хорошо помнившая военное безмужье не хотела его делить не с кем. Нет, девочке не было отказано от дома, и она часто забегала к матери в гости, но особой любви к ней Нюра не испытывала, зато хватало её с лихвой, от Анны. Та внучку баловала, передавая ей свои знания, но с горечью замечала, что не было у девушки интереса к ведовским делам. Отмахивалась она от её наставлений, убегая в клуб, на танцы. А после окончания школы и вовсе уехала из села, поступив на акушерку в медицинское училище, аж в Курган, видать всё же семя, брошенное Анной, дало ростки. Осталась она с Андреем, которому также не нашлось места в родительском доме. Пока была жива Лукерья Демьяновна он купался в любви сразу двух бабушек, заменивших ему отца и мать. Он не осуждал Васю, своего отца, но и простить так и не смог, сохраняя дистанцию в их отношениях. Вырос он высоким, в мать, плотным, косая сажень в плечах, занимался спортом, готовясь к армии и уже заглядывался на девчонок. Чем старше становилась Анна, тем больше вокруг неё было смертей. Уходили ровесники и люди помоложе, особенно те, кто подорвал здоровье своё в окопах войны и тяжком труде. Вот и очередь Тамары подошла, которая слегла, враз обезножив, и больше уже не встала. В больницу увезти себя она не дала, считая всех врачей убийцами, осталась в собственном доме, требуя к себе ежеминутного внимания. Даже болезнь не изменила женщину, желчью изливалась она на родных, гоняя их туда-сюда. Вот и сегодняшняя ночь была не из легких, страшные боли пришли к Тамаре, выкручивали кости, раскалёнными иглами впивались в её тело. В миг ставшие мокрыми простыня и одеяло, душили, прилипая к телу. -Лизка, -беспрестанно звала она дочь, крутясь на постели, -воды! -хрипела иссохшим ртом, но живительная влага скатывалась с её подбородка, не попадая в рот, словно сам дьявол не давал женщина напиться. Измученная дочь, не спавшая уже несколько ночей, послала мужа за Нюрой, но та, не раз страдавшая от острого языка больной, в помощи отказала. -Что же делать, Вася? -плакала Лиза, сидя на кухне и слыша материнский вой из комнаты,-как же ей помочь? Фельдшер таблетки выдала, но они не помогают совсем, ведь какой уже час кричит! -Если кто и может помочь, то это моя мать. Это она знает травки, способные унять любую боль, дойду до неё. -Куда? Ночь на дворе, дождёмся утра как-нибудь-остановила она мужа, -но громкий крик матери, полный боли, прервал её речь. -Нет, так продолжаться не может! –возмутился Вася,-это невыносимо! Ты понимаешь, что я должен высыпаться? Какой день уже сижу возле старой клячи, а на работу я как завтра пойду? Опять неспавший? -Очень просто, подумала про себя, злясь на мужа, Лиза,-тоже мне работа, книжки в библиотеке выдавать, не переломишься! - но вслух сказала: -Я до тетки Анны дойду всё-таки, в лоб не подаст, но может совет какой-никакой даст. Ты домой иди, приляг, молочка теплого с медом выпей, может так уснёшь? -предложила она, лихорадочно одеваясь, -должно же хоть что-нибудь маме помочь! Анна не спала, лежала на кровати, глядя на кроваво-красную луну, перемещавшуюся по небу. -Чья-то смертушка ходит, - подумала она, и вздрогнула, услышав тихий стук в окно. -Мама Аня, - раздался голос невестки,-откройте, это я Лиза. Женщина, кряхтя села на кровати, с трудом поднялась, похромала к двери. -Что случилось у вас, Лиза? -спросила она, распахивая дверь. -Маме совсем худо, криком исходит, прошу тебя, помоги! -взмолилась гостья. -Ох, грехи наши тяжкие, ну заходи, коли пришла, обождать придётся, пока соберусь. Анна, переодевшись, прихватила свою сумку, повязала на голову теплый платок. -Пошли потихоньку, хоть и дрянной человек твоя мать, но всё же человек, значит без помощи остаться не должна. При свете керосиновой лампы Тамара выглядела ужасно, мокрая от пота, с седыми волосами, прилипшими к голове, с безумными глазами, измученная от боли. Анна, увидев больную засуетилась, достала травы и настои, начала колдовать над снадобьями, а когда Тамара, выпившая их, успокоилась, приказала Лизе: -Васю зови, хватит ему подушку давить, знаю-знаю, что бессовестно дома дрыхнет он, постель смени, да исподнее на матери, я пока на кухне подожду, пристала, пока до вас шли. Через полчаса розовая от того, что боль ушла Тамарка спала на чистой постели. -Посижу покуда у вас, -сказала Анна невестке и пришедшему сыну,- действие настоя недолгое, закончится быстро, а там поглядим. Чаю хоть предложите мне или у вас как-то иначе гостей привечают? Лиза ойкнула и схватив пустое ведро умчалась в розовеющее утро на колодец за водой. -Чего зыркаешь на меня? Брылы-то отвесил, - обратилась Анна к Васе, - всё не выспался? –сказала она сурово, -изнежила тебя жена - то, погляди, пузо отрастил, сиськи, как у бабы! Хорошо живёшь, горя не знаш, к матери на могилу, когда заглядывал? О сыне родном, Андрее, когда последний раз вспоминал? -Оттого и не захожу,-огрызнулся сын,-что ты только поучать горазда, как не зайду, то это не то, то-то, а я за, между прочим, ветеран войны, почётный житель села! А от названной матери слова ласкового не слыхал, одни попрёки! -И не услышишь! Коли дальше так жить намерен, будто все тебе обязаны и должны! Ить ни копейки ребёнку не дал, всё в себя валишь! Лидка-то где? -спросила на без перехода. -К соседям отправили,- мрачно ответил Вася, недовольный тем, что высказала ему Анна. -И хорошо, что отправили, ни к чему ей видеть подобное. Подошедшая Лиза зажгла примус, поставив закопченный чайник, заглянула к матери, та лежала, открыв глаза. -Проснулась мамка-то-сказала она Анне, помогая ей встать с табурета. -Проснулась и хорошо, оставьте нас одних,-попросила гостья, -переговорить с Тамарой нужно. Она кивнула Лизе и Васе на входную дверь, сама прошла в комнату больной. -Так и знала, что без тебя здесь не обошлось, -зло встретила её Тамара, не чувствующая больше боли. -И тебе здравствуй, Тамара,-спокойно откликнулась Анна, -вижу полегче тебе, стало быть пришло время поговорить. -Буду я ещё со всякими тут разговаривать,-буркнула больная,-больно надо! -Не хочешь, не разговаривай, только кончился твой век, уходишь ты, нынче смертушку твою видала, уж в Елошном она, бродит, тебя ищет. Ничего не попишешь, все там будем, кто раньше, кто позже. -Ещё посмотрим кто вперед уберётся, ты сама-то на ладан дышишь. -Не буду спорить, у каждого человека свой век, вот у тебя он закончился, правда есть чутка время, слишнилось, значит надо с родными пообщаться, попросить прощения у тех, кого обидела. -Нет таких! –с вызовом ответила Тамарка, -не грешна, не балована, жила как все не то, что некоторые, которые добренькими прикидываются только! -Тебе бы о собственной душе подумать, - покачала головой Анна, а ты всё на других киваешь, пойду я, пожалуй, не в силах я помочь тем, кто сами себе помочь не желают. -А ну, стой! -выкрикнула вслед, развернувшейся к выходу Анне, Тамарка,- добренькая, да? Так знай, добренькая, что это я твоего Сёмку посадила, я, я, я, я, я! Выкусила? Вот тебе! А- то добренькая какая нашлась! О душе она человеческой печётся! Тебя судьба по голове кувалдой бьёт, а ты знай себе, улыбаешься! Ненавижу я тебя! Чтоб ты и твой род передохли все! -Всё сказала? – спросила её гостья, которую заметно потряхивало от волнения, -счастливо оставаться! –сказала она, выходя из комнаты. Во дворе, увидев Лизу и Васю, строго настрого наказала: -В дом больной ходить не вздумайте! Тамара не меньше суток спать будет, разбудите, боли вернутся, больше никто не поможет! Уходите, рабочий день начинается, по темноте домой возвращайтесь, там уж видно будет. Идите, кому сказала! Я чуток во дворе постою, покараулю. Послушные невестка и сын, радостные от того, что освободили их от присмотра, ушли на работу, а Анна, глядя на дом прошептала: -Это тебе за Сёмушку,- и сгорбившись похромала со двора. Поначалу, когда действие трав ещё продолжалось, больная строила планы, думала о том, чем бы ещё напакостить ненавистной Аньке, но по мере разрастания боли, мысли эти отошли на второй план. Боль, словно змея, вкручивалась в её тело, вгрызалась и ела изнутри. Жаром палило щеки, не хватало дыхания. В ужасе Тамарка звала людей, но никого не оказалось возле неё в смертный час. Никто не держал её за руку, не оплакивал и не просил не уходить. Одна, совершено одна, с болью, страхом и пониманием того, что это конец, жизнь окончена. Женщина выла и кричала от боли, страшна была её смерть, как наказание за неблаговидные поступки, что она совершала при жизни. Вернувшиеся вечером Лиза и Вася лишь нашли холодный труп женщины с немыслимой гримасой ужаса на лице. Мало кто оплакивал и жалел Тамару, многим в селе она причинила боль и лишь Лиза всплакнула разок, когда опускали гроб матери в могилу и тут же забыла, увлеченная вихрем жизненных перемен. Вскоре могилка её обросла травой, чуть позже, после смерти Лизы, слилась с землей, словно и не жил на свете человек. Не осталось после Тамарки, ни следа, ни памяти, ибо каждому воздастся по делам его. Продолжение #аннушкаоттандем

Макар рос без мамы. Сколько себя помнил, они жили с папой вдвоём. Иногда приезжала бабушка, мама отца. Она натянуто улыбалась Макару, дарила ему одни и те же шоколадки, ругала папу. Говорила, что он взвалил на себя непосильную ношу, она предупреждала, не послушался, и теперь никому не нужен с ребёнком… Папа обрывал её, говорил, чтобы не вмешивалась, и недвусмысленно указывал на дверь. И бабушка уезжала, поджав губы. - Она не любит меня? – спрашивал Макар, чутко улавливая своим детским сердечком бабушкино отношение к себе. - Не выдумывай, бабушка хорошая, просто переживает за нас. Она до садика сидела с тобой, между прочим. Но Макар этого не помнил. Что он помнил, так это то, как отец водил его в сад. Макар приходил самым первым и маялся от скуки до прихода остальных детей. Наблюдал, как мамы целовали их и напоследок махали ручкой. Папа так никогда не делал. А Макару хотелось, чтобы он хоть раз обнял его и тоже помахал ему. Папа у Макара был строгим, не позволял по утрам валяться в постели. Макар поднимался и с закрытыми глазами одевался. А если начинал хныкать, смотрел так, что желание ныть сразу пропадало. Папа шёл, широко шагая, крепко держа ручку Макара в своей крупной шершавой руке. Макар бежал, еле успевая переставлять короткие ножки. Когда Макар спрашивал о маме, папа менялся в лице. Он сам решил или кто-то сказал ему, что мама уехала далеко. Папа смотрел мимо Макара и молчал. Когда расспросы становились настойчивыми, грубо обрывал сына. Тогда настроение Макара надолго портилось, он замыкался в себе или ревел, отчего папа злился ещё сильнее. - Ты мужик или сопливая девчонка? Тогда не реви. Макар предпочитал не испытывать судьбу, и перестал спрашивать о маме. Папа его никогда не бил, но ему иногда казалось, что мог бы и ударить, и отлупить, когда злился на него. Видел решимость в его глазах. Став постарше, Макар видел, с каким интересом мамы детей поглядывали на его папу. Улыбались, говорили что-то типа: «А нашего папу, Леночка, не заставишь забрать тебя из садика». Они шли домой. Макар снова бежал рядом, рассказывая папе о самом важном, что случилось в саду, заглядывая в его хмурое лицо. Но тот не слушал, не реагировал на слова. И Макар замолкал обиженно. У кого-то не было отца, была только мама, и дети, в общем-то, не страдали от их отсутствия. А у Макара не было мамы, но он почему-то страдал. Все, что он понял тогда о жизни. В первый класс его тоже отвёл папа. Вот только встречать не пришёл. Макар оделся, как всегда по-солдатски быстро, долго стоял на крыльце школы, высматривая его. Он мог и сам дойти до дома, но учительница сказала ждать своих родителей. И он ждал. Бабушка одного одноклассника проводила его до подъезда. Так и ходил с ней первые два года. Макару иногда нравилось, что у него нет мамы. Мамы многое запрещали его одноклассникам, не пускали одних на улицу. Макар был предоставлен сам себе, мог делать, что хочет, к зависти других мальчишек. И все-таки ему до слёз хотелось, чтобы приехала мама, обняла его, сказала что-то нежное, чмокнула в щёку… - А меня сегодня классная наказала, - сказал как-то Макар. - За что? - Я подрался с Сашкой, ну… ударил его книгой разок. Но он первым начал, - горячась, оправдывался Макар. - Нужно учиться договариваться. Ты же не маленький. Бить надо за дело, - веско поучал тец. - За какое дело можно бить? - Ну, если кто серьёзно обидит или первым ударит, нападёт. Тогда нужно давать сдачу и не бояться, даже если силы неравные. Уступишь раз, будут бить всегда, посчитают слабаком. Понял? Макар слушал уроки отца и наматывал на ус. С третьего класса он звал его отцом, по-взрослому. Однажды Макар упал на катке и сильно расшиб колено, порезался коньком. Кровь проступила через штанину, капала на лёд. Отец до самого дома нёс его на руках. Макар крепко обнимал его за шею, вдыхал его запах, самый лучший на свете, как ему казалось. И любил в эту минуту бесконечно. Потом отец прижёг зелёнкой ссадину и дул на коленку. Макар вспоминал этот момент, как едва ли не единственное проявление нежности отца к нему. Тогда он простил ему все обиды. Отец не занимался с Макаром, но многому его научил. Можно сказать, всему. Макару он казался огромным, красивым и сильным, и он старался во всём подражать ему. - Мама не любит меня, если не приезжает? - спросил как-то за ужином, ковыряя вилкой макароны по-флотски. - Забудь. Нет у тебя матери. Как забыть то, чего никогда не видел? - Но не ты же меня родил? – с детской непосредственностью резонно заметил Макар. - Вырастешь, поймёшь. Ешь, пока не остыло. - И поморщился, как от боли. В седьмом классе Макар облазил всю квартиру в поисках снимков, вещей мамы. Ничего. На редких фотографиях, в основном из садика, он был один. Нашёл несколько не очень качественных снимков с отцом. И никаких женских штучек, кроме фартука. Он затолкал вопросы подальше в голову, до поры до времени. Отец учил, что проблемы с ребятами нужно решать самому. И очень удивлялся, когда учительница вызывала его в школу, писала послания: «Подрался на уроке с Жуковым, сорвал урок…» «Сбежал с математики…» «Отказался писать сочинения на тему «Образ матери в русской литературе…» Отца заинтересовал только сорванный урок. - Почему подрался? До перемены не мог подождать? - За дело. Жуков обзывался, спрашивал, куда Макар телят гонял, - пробубнил Макар. - Почему на уроке? Разборки нужно устраивать на перемене, один на один. Или у тебя проблемы с одноклассниками? - Не у меня, а у них проблемы, - с вызовом отвечал Макар. - Хорошо. Махать кулаками напрасно не надо. Язык тебе на что? Учись договариваться. Некогда мне заниматься ерундой, в школу не пойду. Сам натворил, сам и разбирайся. - Как? Если он урод… - А если он применит тяжёлую артиллерию в лице родителей, тебе, да и мне не поздоровится. Тебе оно надо? - Да как договариваться, если он обзывается и гадости говорит? Про маму, что она нас бросила, – добавил он тихо, опустив голову. - Про маму? Из-за неё вообще не стоит драться. Она всё равно не узнает и не оценит. С такими нужно действовать их же методами. У каждого человека есть слабости, которые трогают, как тебя слова о маме. Наблюдай, слушай, ищи. Понял? Макар ничего не понял, но стал присматриваться к одноклассникам. И если его задирали, он тут же грозился всем рассказать сокровенную тайну противника. И тот ретировался. Постепенно от Макара отстали. Он перерос многих одноклассников. Такой сдачи отвесит, мало не покажется. Дрался Макар отчаянно. Учительнице надоело ждать отца в школе, и она сама пришла к ним домой. В начальной школе классная у Макара была молодая и симпатичная. Он часто представлял её своей мамой. Она бы отцу тоже понравился, но в школу его заманить не получалось. А в девятом классе у них классной стала учительница математики. Они звали её единицей. Тощая, она всегда носила одинаковые тесные костюмы с прямыми юбками ниже колен. Лишь на Новый год и 8 Марта она снимала чёрный костюм и надевала бледно-голубой. Кофточки носила под самое горло, а волосы гладко зачёсывала и закалывала на затылке в маленькую кичку. Когда она снимала с длинного носа очки, то они болтались на шнурке на тощей груди. Такую маму Макар не хотел. Они с отцом разговаривали на кухне за закрытой дверью. Макар слышал не всё. Учительница волновалась, говорила на повышенных тонах, что он не занимается сыном, что тот растёт хулиганом, а мог бы хорошо учиться… - Я неоднократно приглашала вас в школу, но у вас, видимо, есть дела поважнее сына, - визгливо отчеканила она. - Я деньги зарабатываю, а учить его должны вы, для этого он ходит в школу. Разве нет? – спокойно ответил отец. Учительница в ответ горячилась, говорила быстро и неразборчиво. Отец что-то тихо ей объяснял, после чего она с криком: «Ну, знаете ли!» выскочила из кухни, чуть не ударив дверью не успевшего отскочить Макара. Отец проводил её и вернулся к сыну. - Всё слышал? - Почти, - пролепетал тот. - Очень хорошо. Значит, повторять не буду. Не хочешь учиться, твое дело. Метла в руки, мешок на плечи и вперёд. Своим детям сам объяснять будешь, почему их отец пьяница и лодырь. Или возьмёшься за ум и будешь учиться, чтобы детям не было стыдно за отца. Понял? Чего ж не понять. Стало стыдно. Лучше бы ругал и угрожал, чем так спокойно нарисовал его будущее. Макар сделал выводы и стал учиться. Больше учительница не приходила, хотя замечания в дневник по-прежнему писала. Макару её было жалко, когда она после уроков пыталась сама с ним поговорить. К старшим классам он стал похож на отца – немногословным и угрюмым. К нему не приставали одноклассники, побаивались. Учёбу он подтянул, и ЕГЭ сдал вполне прилично. Думал, отец спросит его про баллы. Он нехотя ответил бы, что по баллам он третий в классе, вместе с зубрилой Катей Скворцовой. Но отец не спросил, а Макар гордо промолчал. - У нас через два дня выпускной, пап. - И что? - Мне в школьной форме идти или в костюме? Я вырос из него сильно. - Новый костюм нужен? - Да. - Хорошо, завтра купим. – Вот и весь разговор. В магазине взгляды их снова не сошлись. Макар хотел белый костюм, как у Ваньки. Да ещё черную рубашку в придачу. - Куда ты потом его наденешь? Как невеста на свадьбе будешь. Лучше такой. – И отец снял вешалку с тёмно-синим костюмом. - Он взрослый слишком. - А ты ещё маленький? Тогда что мы тут делаем? Костюм они купили. Отец после вручения аттестатов сразу ушёл, бросив Макару, чтобы не пил много и не слишком поздно возвращался домой. У Макара прямо руки зачесались сделать всё наоборот. Но ничего не вышло. Пузыри от шампанского упорно лезли из ушей и носа, от вина ему вообще стало плохо. Никакого удовольствия. Макар сам отнёс документы в университет на факультет информационных технологий. И поступил. Впервые услышал от отца: «Молодец». Вот бы раньше сказал, когда Макар так нуждался в его поддержке и одобрении. Вообще Макару часто казалось, что отцу он безразличен. Думал, лучше бы в детдом сдал, чем так относиться к нему. Потом Макар влюбился, и весь мир преобразился, даже отец. - Пап, а почему ты не женился? Мама тебя обидела сильно? - Он знал, что заходит на опасную зону, но всё же спросил. - Она предала меня, обманула. Не доверяй женщинам. Все они… Однажды приехала бабушка в гости. - Ну что, так и живёшь бирюком? Послушался бы меня, не женился бы на этой… Сейчас семья была бы… Скоро один останешься. Макару сказал? Нет? Я так и знала. Прямо мать Тереза. - Мам, не лезь, – отмахнулся отец. - Я и не лезу. Сиди тут один… - И она уехала. А Макар мучился вопросом, что отец должен ему сказать? Про маму? Почему матерью Терезой обозвала отца? Любопытство распирало, но Макар вопросов не задавал. После третьего курса он сказал, что женится. - Не рано? - Она ждёт ребёнка. Я переведусь на заочное, буду работать. Отец криво усмехнулся. И Макару захотелось его ударить, размазать ухмылку по лицу. Но он, конечно, этого не сделал. Свадьбу сыграли скромную. Отец передал денег, сколько сказали родители невесты, и пришёл на свадьбу гостем. Когда ему предложили сказать тост, он встал с фужером и сказал: - Будь мужиком. И всё. - Я с пелёнок мужик, - пробурчал под нос Макар. Лена накрыла его руку своей тоненькой нежной ладошкой, встала и сказала, что благодарна отцу мужа, что он так хорошо воспитал его. И отец улыбнулся ей. Впервые в жизни! Приехав через две недели после свадьбы к отцу, Макар заметил, как тот сдал, постарел. Заметил на рубашке пятно, мятые брюки, отросшую щетину. Ничего подобного Макар не замечал раньше. Отец всегда выглядел аккуратным и подтянутым. - Пап, ты хоть к нам приезжай. Что ты тут один? - Всё в порядке у меня, - отмахнулся он. Макар часто задавался вопросом, любил ли он отца? А отец его? Слов таких отец не говорил, но заботился о нём, как мог. Разве это не любовь? И не находил ответа. Однажды, когда Лена родила дочку, Макар приехал к отцу с бутылкой коньяка. Выпили. - Я сам отец теперь. Расскажи про маму, ты обещал, – пристал он к отцу. Тот в упор посмотрел на Макара, налил ещё коньяку, выпил, крякнул и сказал: - Я её сильно любил. На руках носил. А она… Она мне изменила с моим другом. Шашни с ним крутила за моей спиной. Я узнал, когда встретились с ним у роддома. Он назвал меня рогоносцем и сказал, что ты не мой сын. Я врезал ему, сломал нос. Потом, когда твою маму с тобой выписали из роддома, прямо спросил её об этом. Она начал юлить. Я всё понял, выгнал её. Да. Не смотри на меня так. Не смог простить. Она ушла, а через два месяца привезла тебя и твои вещи. Сказала, что ты ей не нужен. Я хотел сдать тебя в детский дом. Прости. Какая из меня нянька? Приехала мать, посоветовала сделать тест на отцовство. Я не сделал, не знаю, почему. Боялся, что ты, и правда, окажешься чужим. Матери сказал, что сделал, что ты мой сын. Она согласилась сидеть с тобой. Тебе кажется, что я недостаточно любил тебя? Я и сам не знаю. Всю душу она сожгла мне. Ни разу не написала, не приехала. Стерва. – Отец снова выпил, потом сжал рюмку в руке, и она треснула. Макар перевязал ему руку, как когда-то он ему коленку. Ехал домой и думал, кто он ему, отец или чужой дядя, пожалевший чужого ребёнка? Вырастил, и неплохим, надо сказать, человеком он стал. Макар пытался поставить себя не место отца. Сделал бы он тест? Смог бы сдать дочку в детский дом, если бы не был уверен, что она его? Ответа на эти вопросы Макар не находил. Да, отец не был ласковым, не говорил слов любви. Но любовь - это не только слова, но и дела. Отец не женился больше, может, боялся, что другая женщина не полюбит Макара? Или ждал запутавшуюся жену? После того разговора между отцом и сыном треснула плотина. Они больше не выясняли отношений. Зачем? Но отец, приехав к ним один раз, стал приезжать часто, гордо гулял по парку с коляской. - Он мой отец и точка. Я точно знаю. Мы ведь похожи, правда? – спрашивал у жены. - А маму ты не хочешь найти? - Нет. Она меня не искала, и я не буду. Пусть живёт, как хочет, надеюсь, что счастлива. Ни разу не приехала, не посмотрела на меня, не приласкала. Выбросила из жизни, как котёнка. Бог ей судья. У меня есть отец. Он вырастил меня. Сам, представляешь? Не уверен, смог бы я так. И воспитал меня не хуже мамы. Теперь моя очередь заботиться о нём, - волнуясь, сказал Макар. - В моём классе у многих парней не было отцов. Один спился, другой сидит... Мне повезло, можно сказать. Да что там, повезло! И Макар больше не задавался вопросом, родной отец у него или нет. Решил, что роднее не бывает. Автор: Живые страницы

-Ты чего такой грустный с прогулки вернулся, мелкий? – большой рыжий кот смотрел на притихшего маленького ротвейлера... -Дядя Бась, а правда говорят, что я вам не родной? – тихонько спросил тот. - ЧТО? Как это не родной? А какой?! -Ну, говорят, что я на вас не похож, вы вон рыжий весь, хозяйка наша блондинка, хозяин шатен, а я…черный. Я не похож ни на одного из вас, приемыш, - вздохнул Гриша. -Как это приемыш? Кто тебе такую глупость сказал? - Ворона сказала, говорит, вы жили все вместе, а потом меня подобрали. - Не слушай этого помоечного петуха, тоже мне, неродной. Да ты вылитый наш. Мы же тебя долго выбирали, мешок денег за тебя отвалили. Ты наш. -Правда? – с надеждой посмотрел на кота Гриша. - Конечно правда, только ты это, не задавайся. В этой квартире главный я, потом наша хозяйка, потом Сашка, муж ейный, а потом уже ты. -После тараканов? – спросил щенок, вспоминая, что кот ему говорил, когда он только сюда приехал. - Не, тараканов у нас нет, поэтому сразу, после Сашки. И вообще, глянь в зеркало. Видишь? -Что? -Что, что, ты ж моя копия. -Где? -Ну, вон, смотри, глаза такие же хитрющие, мордень наглая, клянчишь еду грамотно – это в меня. Спать любишь на боку – это в Настю. Ну и дурной ты – это в Сашку. Короче, ты вылитый наш. Иди давай, лапы мой. А то пришел тут, грязюку развел, это тоже в Сашку. Лобастый щенок радостно убежал в ванну. -Ну, ворона, я тебе все перья выщипаю, - подумал кот. -Это ж надо дитёнку такое сказать. Я что зря его всему учил? Моя это собака, моя. Кто его облизывал, когда ему хвост купировали? Я! Кто его по ночам успокаивал, когда он по мамке скучал? Я! Кто ему свой любимый мячик отдал после того, как он его обслюнявил? Я! А все почему? Потому что он наш! Рыжий кот пошел проверить, как моют щенка, а то знает он этих хозяев, или пенкой в глаза попадут, или не высушат ребенка до конца. Ребёнки они такие, за ними следить надо. Ну и порадоваться, что не тебя моют...)) Автор: Олег_Бондаренко

КАК Я СЧАСТЛИВ, ЧТО ТЫ СО МНОЙ РЯДОМ. Ты, моё утро, ветерок и свежесть, Святая грешница, любимая моя, Дарю тебе любовь свою и нежность, И утренние трели соловья. Я для тебя лишь, соберу все росы, Улыбку с поцелуем пополам, И в капельках жемчужных, букет розы, Я приклонившись, положу к ногам. Тебя я буду нежно целовать, Мне радостно с тобою и тревожно, Любя, твою подушку поправлять, Губами губ касаясь осторожно. Лишь для тебя, зажгу я в небе звёзды, Слова любви тихонечко шептать, В стихах своих, а может даже в прозе, К другим планетам будем улетать. Я счастлив, что живу с тобой на свете, В мечтах своих и мыслях, лишь с тобой, Вдвоём встречаем у окна рассветы, И видим в небе месяц молодой. Я радуюсь, твоим влюблённым взглядом, В который раз, вновь буду повторять, Спасибо милая, что я с тобою рядом, И что могу любимой называть. #ВалерийШторм