Газета «Ковровская неделя» N34, 3 мая 2024 года, стр. 23.
Далёкое-близкое
ЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА ГРОМАДНО
Документально
Подготовила Ольга Рождественская
Фото и цитаты из архива Алексея Иванова
(Санкт-Петербург)
В преддверии Светлого Христова Воскресения (5 мая) благодаря дневникам ковровчанина Владимира Введенского вновь переносимся на сто лет назад – чтобы узнать, как воспринимали и отмечали главный христианский праздник в период активной борьбы с религией. Старший сын Алексея и Раисы Введенских, переехавших с шестью детьми в Ковров из Тверской губернии, во время написания этих заметок был очень искренен и прост.
Записи не имеют адресата и вряд ли их автор мог предполагать, что через сто лет его дневники будут ценны. Но это именно так: ни один исторический труд не передает настроение былых времен столь точно, как впечатления живых его свидетелей. Удалось ли большевикам заменить веру в Бога на что-то иное? Этого вопроса Владимиру не задавали, но он дает на него ответ.
ПАСХА, 11 АПРЕЛЯ 1920 ГОДА
Вот и пасха! С утра день неопределенный, не то солнце, не то пасмурно. Принялись в облачение новых костюмов, которые сшила нам мама: по суконным брюкам и по блузе. Костюмы вышли удачные. С утра мама затопила печку, так как решила спечь по пирогу к чаю, потому чай был в ½ 12-го часа. Разговелись «Чем Бог послал». Небольшой куличик, фунтов на пять. Его разломили на 3 раза. Пасха фунтов из 2-х творогу и одно яйцо на всех. Пили суррогат кофе с молоком и сахаром, который берегли недели 3 после выдачи. После этого я стал читать «Из мира таинственного» соч. Битнера. Этой книгой я очень заинтересовался.
12 АПРЕЛЯ 1920 ГОДА
2-й день Пасхи! С утра и весь день погода как вчера: ветер, солнце глядит сквозь пыль, которой полон воздух. Утром читал то же. Пошли на обед. Перед обедом потолковал с С. Бормонтовым на тему читаемой книги. Плотно пообедали и пошли: я, Петряй и Герман Л. на колокольню. Виды не особенно хороши, так как в воздухе стоит туман от пыли. Разлив великолепен, воды прибавило больше прошлого года и еще прибавляет. Походили по реке. После этого пошли домой. Герман пошел ко мне. Едва мы сели пить чай в нашей комнате, как ко мне пришли гурьбой товарищи по школе: Герасимов, Тюлин, Жирнов и др. Они пришли звать нас играть в карты. Но я совершенно не знаю ни одной игры и ни разу не играл, тем более, в деньги. Предложил им поиграть в лото, но с малыми выигрышами, играть они не захотели. Побыв у меня с ½ часа, они отправились шататься. Я остался дома, и через ½ часа пошел к В. Шумову. С ним потолковал о книге, о товарищах. Поиграли в игры без денег. Когда стало темно, потолковали с его отцом о состоянии школы, учеников, коммун и т.д. Витя пошел меня проводить, по дороге с ним потолковали о политике. Я вообще считаю, что захват власти большевиками произошел посредством провокации и не является необходимостью времени.
1 МАЯ 1921 ГОДА
Сегодня двойной праздник: во-первых, Пасха и, во-вторых, 1-е мая. Утром встал в скверном настроении, ночью сильно болел палец, и, благодаря этому, все напоминалось, что играть на скрипке нельзя.
Утреннее «разговление» было довольно порядочное, за исключением окорока. Пили кофе с топленым молоком. После чая принялся рисовать портреты двух учителей, за долголетнюю службу которых будет чествоваться «юбилей». Я нашел новый способ рисования посредством растушевки натертым углем и мелом. Рисунок получается гораздо живее и интереснее, чем просто углем и мелом.
В 4 часа пообедали. После обеда пошел на долину. Там было гулянье, большевики справляли 1-е мая. Давали бесплатно ситро. Я выпил целую бутылку. Тут же занимался спорт, был оркестр духовой музыки и митинг. Я встретил группу ребят из 2-й ступени. Это: В. Шумова, Г. Люб., В. Герасимова, Ж. Тюрину, К. Борисову, М. Антохину. Я присоединился к ним. Подурили, от девчонок удрали, предоставив им одним идти домой.
Как пришел домой, попил чаю, поиграл 3-я пальцами на скрипке. Позанимался. Пошел к Вите, посидел у него, пошли на Московскую улицу (ул. Абельмана – ред.), там встретили опять из 2-й ступени. Погуляли. Придя домой, писал дневник, занимался.
15 АПРЕЛЯ 1922 ГОДА
Сейчас начался перезвон во всех церквах. Какое-то неизъяснимое миротворное чувство охватывает душу, хотя взгляды мои на Бога таковы, что все бы это не должно иметь место в человечестве, но врожденное чувство благоговения и связанные с ним воспоминания из детства заставляют почитать его. И даже частично как будто завидуешь тем людям, которые искренне с верой встречают его. Подумаешь иногда над религией и выводишь заключение, что ее значение для человечества громадно, настолько она сообразована с жизнью вообще, и уничтожение ее безусловно приносит громадный вред.
Опишу сегодняшний день, 15-е IV.
Утром долго валялся в постели. На дворе дул сильный ветер, капли дождя монотонно стучали по крыше и стеклам, в комнате было холодно. Но все же собрался с духом и выскочил из-под одеяла. До чая принялся стричь братишек, обстриг троих. После чая принялся за спекулятивные записи, хочу их прикрепить в конце дневника, дабы в будущем иметь более ясные воспоминания об спекуляции. Разбирался в чертежах. Ходил к Н. Селецкому за деталью машинной части (чертим мы подшипник Селлерса).
Н.С. взялся начертить его же ученику Поликарпову за 10 ф. муки и возится с ним с самых начал каникул.
16 АПРЕЛЯ 1922 ГОДА
Вчера я описал, собственно, предпасхальное настроение, сегодня же праздновалась именно Пасха, и день провел по пасхальному.
Первым делом, как проснулся, посмотрел в окно, какая погода. День обещал быть ясным, солнечным, это сразу создало хорошее настроение. Встал в 9 часов и нарядился в праздничный костюм. Т.к. разговение не предполагалось скоро, то я решил приняться за черчение. Успел вычертить до обеда все детали подшипника. Чертил с перерывами. За это же время разговлялись, причем это разговение не было особенно обильно: пасха и кулич были, правда, довольно скромные, и кулич – ячменный. Но все же закусили прилично.
Приходил Н. Селецкий. Почему-то после поездки я стал испытывать к нему какое-то антисимпатическое чувство. Его слишком самоуверенный тон очень неприятен. Ведь, как бы там ни было, я все же старше его на 2 года и действовать по его указаниям я не намерен.
Например, когда он критиковал мой чертеж, то пускал даже такие выражения, что у тебя все сплошь от начала до конца неверно и т.п.
После обеда пошел пройтись. Встретил Ш. Володина, прошелся с ним, потолковали. Он зашел ко мне, я переоделся, попили чаю и пошли опять. Зашли к Барсуковым. Толковали о состоянии землячества студентов. Вообще союз этот приходит в упадок. Члены, даже инициаторы, отказываются от работы. Теперь наметили создать инициативную группу. Завтра назначили собрание. Я пока, войдя в него, не знаю, буду ли вообще работать, т.к. работать вполне инициативно не хватит времени, а мало – не стоит.
От Барсуковых зашли к Ж. Гарднер, тоже посидели.
Сходил домой, опять переоделся. Ходили долго по улицам. Не знаю, почему, потому ли, что я слишком удалился от них в своих направлениях, но в ихней компании я чувствовал себя как-то ненормально. Да и сами они чувствуют себя как-то не по себе. Жалуются на скуку.
Разговор у них все больше серьезный, политико-экономического и социального характера, что только и являлось для меня интересным, но в то же время чувствуется, что это все слишком книжно.
7 АПРЕЛЯ 1923 ГОДА
Комсомольская пасха. (Так называли одно из мероприятий антирелигиозной пропаганды советской власти, которая активно велась с 1918 года, достигла пика к 30-м годам и смягчилась лишь с началом Великой Отечественной войны. – Прим. ред).
4 часа утра. Только что пришел из Клуба железнодорожников, где справляли комсомольскую пасху. Вечер заключался в следующем. Начался он в 10 часов. Сначала шли доклады об религии. Содержание их мне было слишком знакомо.
Первый докладчик построил свой доклад по Мальверу «Наука и Религия». Лично мне пришлось принять участие во 2-м отделении. Ставили оперетку на мотив «Иванов Павел». Нам пришлось играть в составе оркестра Нардома. Наверное, получу миллионов 25–30. Оперетка вышла прилично. После этого была декламация, номеров 10. Потом танцы. В общем, вечер прошел прилично, и можно было бы быть довольным, но все же чувствовалось как-то не по себе. Безусловно, в Бога я не верю, но такая постановка, когда одни в церкви, а другие танцуют, кажется ненормальной. Слишком это грубое издевательство над чувствами масс.
Я еще не могу дать себе ясного отчета, почему это так нужно, быть может, без этого можно было обойтись. Публика (товарищи) моего положения имели тоже не соответствующее настроение. На вечере были В. Дубасова, З. Зезева, Т. Бормонтова, Г. Любимов и др. У всех было тягостное чувство. Ведь на этом вечере каждый комсомолец должен был присутствовать, а не по желанию. Вот это насилие даже в своей среде портит настроение.
Вообще, с комсомолом у меня обстоит как-то неопределенно. Мне ужасно жалко того времени, которое убивается на собраниях. Я не нахожу в них смысла. Говорится на них то, что уже не ново».
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев