От почтовой тройки до электронной почты

Почтовая служба на Руси была введена после того, как монгольские ханы установили свое владычество в ней. На существовавших тогда дорогах через равные отрезки пути были устроены станции-ямы, где гонец мог поменять лошадей, чтобы двигаться без остановок. На содержание дорог и станций-ямов ханские баскаки собирали специальный налог. Кроме того, население обязывали поставлять на станции свежих лошадей и подводы.
Доставшаяся в наследство от монголо-татар почтовая служба просуществовала на Руси до появления железных дорог, лишь изредка совершенствуясь. Во времена Ивана III (XV век) уже были известны общие правила пользования почтовыми дорогами, что обеспечивало на перекладных быстрое передвижение на значительные расстояния.
В XVI веке происходит централизация почтовой службы. В Москве создается центральное почтовое ведомство — ямской приказ, ведавший организацией перевозок, службой ямщиков, устройством и поддержанием ямов и ямских слобод, созданием новых почтовых трактов. Со временем с целью упорядочения перевозок почты, грузов и пассажиров вводятся так называемые подорожные — письменные свидетельства, удостоверяющие право пользоваться определенным количеством почтовых лошадей. Поскольку и тогда происходили дорожно-транспортные происшествия, в 1817-1819 гг. принимаются правила устройства и содержания почтовых дорог. Ширина их проезжей части при сухом и твердом грунте должна была составлять 5 саженей (чуть больше 10 м), а при мягком глинистом или черноземном — 10 саженей (21.3 м).
Указом Александра I в 1819 г. была установлена классификация дорог: между столицами (Москва-Санкт-Петербург), а также от столиц к границам государства (главные или генеральные тракты); от столиц к губернским городам; от губернских городов к уездным и проселочные. Вновь строившиеся дороги по бокам обсаживались деревьями. Такие посадки преследовали несколько целей: обозначали направление дороги, препятствовали снежным заносам, помогали отыскивать дорогу в туман, метель и другую непогоду.
Почтовый тракт, пролегавший по территории нашего нынешнего города, был проложен еще в казачьи времена. Поскольку в 1770 году было начато строительство Днепровской линии, имевшей целью закрыть проход крымским татарам в Украину, был создан почтовый тракт. Он соединил крепость Святого Дмитрия Ростовского со строящейся крепостью Петровской на Берде. Одна из почтовых станций на этом тракте располагалась на переправе через реку Кальчик в районе нынешнего моста через него. Для обслуживания этой и Белосарайской станций кальмиусский полковник обязан был держать на каждой из них 8 ямщиков с лошадьми.
В 1785 году была открыта в Мариуполе уездная почтовая контора, в обязанности которой входили прием и пересылка корреспонденции и денег, предоставление лошадей, экипажей путешествующим, а также почтальонам и курьерам. Первым уездным почтмейстером стал титулярный советник Кондратий Бажанов. Правда, в 1797 году ее упразднили, превратив просто в почтовую экспедицию. А вновь была восстановлена лишь в 1831 году.
Сразу же после того, как греки обжились в устье Кальмиуса, они построили небольшое здание почтовой станции на Базарной площади. В нем путешественники в ожидании смены лошадей могли отдохнуть и выпить чаю. Она, как и тракты, соединявшие Крым с Ростовом и Мариуполь с губернским городом, была отмечена не только на почтовых картах Екатеринославской губернии и Войска Донского за 1803, 1809, 1818 и 1821 годы, но и на «Генеральных картах Екатеринославской губернии с показанием почтовых и больших проезжих дорог, станций и расстояний между оными верст» за 1818 и 1821 годы и в «Почтовом дорожнике Российской империи» 1823 года.
На мариупольской почтовой станции в 1818 г. и в 1825 г. проездом из Таганрога в Крым и обратно останавливался царь Александр I, А.С. Пушкин с семьей генерала Раевского — в 1820-м, будущий царь Александр II вместе с поэтом В.А. Жуковским – в 1837-м. В 30-40-х годах на почтовой станции Мариуполь останавливался и Новороссийский генерал-губернатор М. Воронцов, посещая по делам службы город.
С появлением парового флота начинают осуществляться и регулярные почтово-пассажирские перевозки по морю. По предложению того же Воронцова, с которым он обратился к царю, для плавания по Азовскому морю был построен пароход «Митридат», и уже в начале 40-х годов он начал перевозить почтовые отправления и пассажиров на линии Керчь-Бердянск-Мариуполь-Таганрог-Ростов. Вскоре после него стал перевозить почту и пассажиров на линии Таганрог-Мариуполь-Бердянск-Керчь пароход «Бердянск».
Очень долго почтовые операции в пределах Мариупольского уезда вела городская почтовая контора. Правда, с 1861 года она стала именоваться почтово-телеграфной, поскольку тогда была оборудована телеграфной установкой. Лишь в январе 1870 года на территории города и уезда начала действовать земская почта, содержавшаяся из местного земства. Почтовые станции были созданы в 18 греческих селах. В их распоряжении находились 94 лошади. Почта развозилась обычно два раза в неделю. Кроме того, почтовые станции предоставляли всем, кто нуждался в проезде по территории уезда, лошадей и экипажи. Тогда же в Мариуполе была выпущена первая земская почтовая марка.
Коренные изменения в почтовой службе произошли с началом строительства железных дорог. Во-первых, почтовые конторы стали заниматься только приемом и отправлением корреспонденций, посылок и денег, т. к. перевозка пассажиров стала функцией Министерства путей сообщения. Во-вторых, благодаря железным дорогам значительно ускорилась доставка почтовых отправлений на просторах всей России.
В Мариуполе эти изменения стали происходить с 1882 года, когда железнодорожная ветка соединила его со станцией Еленовка. С того времени и в дальнейшем почта лишь расширяла сферу своей деятельности. Так, с «пуском в эксплуатацию заводов «Никополь» и «Провиданс» на станции Сартана была открыта своя почтовая контора, а в 1912 году — почтово-телеграфные отделения в порту и в Стыльском волостном правлении.
С того времени на протяжении ряда десятилетий работа почты лишь совершенствовалась в ходе технического прогресса. Для ускорения обработки почтовых отправлений использовалась создаваемая оргтехника, а для доставки — скоростные поезда, автотранспорт и, наконец, авиация. Коренные изменения начали происходить лишь в последние десятилетия, когда в нашу жизнь вошли компьютеры, и появилась электронная почта.
Дмитрий ЯНАТЬЕВ.

ПЕРВЫЙ МАРИУПОЛЬСКИЙ ПОРТ

Участок нынешней Итальянской улицы от швейной фабрики и вниз до железнодорожного переезда в дореволюционные годы назывался улицей Бондарной. Дорога, являвшаяся как бы продолжением Бондарной, вела к местности, известной в различные периоды истории нашего города то, как Пристань, то, как Биржа, то, как Гавань, а уж в советское время за ней закрепилось название – гавань Шмидта. Именно здесь, в устье реки Кальмиус появился первый в Мариуполе порт, пожалуй, даже еще раньше, чем был основан сам Мариуполь.
Попытаемся рассказать историю этого порта, воспользовавшись сведениями из книги Владимира Андреевича Павлия «Азовское море» и других источников. Достоверно известно, что правым берегом Кальмиуса у его впадения в море пользовались еще запорожцы. Но имеются и косвенные доказательства, в том числе и археологические находки, свидетельствующие, что здешние места использовались в качестве гавани с незапамятных времен.
Вскоре после основания нашего города гавань стала обстраиваться временными причалами, складами, лесной биржей, зерновыми амбарами. Через порт на Кальмиусе вывозили зерно, рыбу, кожу, а в конце ХIХ века и донецкий уголь. Сюда из Крыма доставляли соль, вина, так называемый шарап – виноградный сок, сушеные фрукты, а из других мест также шелковые и хлопчатобумажные ткани. К началу ХIХ века морская торговля достигла такого уровня, что возникла необходимость учреждения таможенной заставы. Что и произошло в 1800 году. Через девять лет было открыто портовое управление. С тридцатых годов того же столетия вывоз зерна через Мариуполь существенно уменьшился. Хлеботорговцам стало более удобно экспортировать свой товар через Бердянск.
В 1882 году к Мариуполю подвели железную дорогу. С этого момента объем перевозок существенно увеличился. Порт на Кальмиусе стал морскими воротами Донбасса. Однако непосредственно к причалам порта могли подходить лишь суда с осадкой до двух метров. Глубина русла реки была достаточна и для более глубокосидящих судов, но мешала отмель в устье. Поэтому парусники и пароходы с большей, чем два метра, осадкой, становились на рейде в пяти километрах от устья. Грузы к ним подвозили на «дубках» — мелкосидящих суденышках, оснащенных, как говорят моряки, «косыми» парусами, а иногда и на весельных лодках. Перегрузку мешков с зерном и другими товарами с берега на «дубки», а затем с «дубков» на пароходы, стоящие на рейде, производили дубщики. Это были в основном физически крепкие мужики из сел и деревень Полтавской, Харьковской, Орловской, Курской и других губерний Российской империи, приходивших – в прямом смысле этого слова – в Мариуполь на заработки.
В 1840 году вместо деревянной пристани была сооружена набережная из камня, которая, кстати говоря, сохранилась до сих пор. С начала семидесятых годов ХIХ века стали проводиться работы по углублению дна реки у причалов и в ее устье с помощью земснарядов. По исследованиям заведующей одного из отделов Мариупольского краеведческого музея Раисы Петровны Божко средства на эти цели накапливались от специального сбора, введенного в 1848 году. С каждого пуда товаров, который отправлялся через Мариупольский порт, взималось по полкопейки, но эти полкопейки, умноженные на огромный, по тем временам, грузооборот, давали городу суммы, достаточные для дноуглубительных работ.
С давних давен в порту на Кальмиусе существовало судостроение и судоремонт. Пионерами в этом деле были запорожские казаки. Они строили здесь свои чайки. Но первым судостроителем в Мариуполе, чье имя дошло до наших дней, был итальянец Кавалотти. Известно, что в 1824 году он заложил свое первое судно тут же, на правом берегу реки у впадении ее в море.
Это может показаться странным и удивительным, но с открытием нового порта, устроенного близ Зинцевой балки, вывоз грузов из уже существующего порта не только не уменьшился, но, наоборот, возрос. Объяснялось это увеличением объемов добычи угля в шахтах Донбасса, а также ростом производства зерна в Приазовье.
Вплоть до осени сорок первого года, то есть до оккупации нашего города фашистами, в порту на Кальмиусе находились морской вокзал и причал, у которого швартовались пассажирские и грузопассажирские суда, заходившие в Мариуполь. Наш город был связан регулярными пассажирскими линиями с Таганрогом, Ростовом-на-Дону, Ейском, Бердянском, Керчью…
Когда-то в гавани жизнь бурлила ключом. Одни суда швартовались, другие уходили в море. Между ними лавировали ялики перевозчиков. На яликах они перемещали обитателей Городского острова на правый берег и обратно. У баркасов и каюков, только что вернувшихся с лова, толклись перекупщицы рыбы, азартно торговались с рыбаками, стараясь сбить цену на рыбец, судак, леща, селедку и севрюгу. Остро пахло рыбой, водорослями, просмоленными канатами и сетями. Таково прошлое первого в Мариуполе порта…
Давно снесено здание морского вокзала и станции местного отделения общества спасения на водах, учрежденного в нашем городе в 1882 году. Что же дошло из далекого прошлого до наших дней? Остатки уже упоминавшейся каменной набережной да старинные «палы» — литые чугунные тумбы, за которые по сей день заводят швартовы судов, приходящих в порт на Кальмиусе.
Сергей Буров
Фото - Порт на Кальмиусе. Начало ХХ века.

ЦИРК БРАТЬЕВ ЯКОВЕНКО

В улицу Апатова, неподалеку от того места, где от нее ответвляется улица Советская, вливается малоприметный переулок с несколько странным, на первый взгляд, названием — Цирковый. Но странным (место это и в самом деле никак не связано с искусством) название кажется только молодым мариупольцам да людям, живущим в городе недавно. А вот старожилы помнят, что высился здесь когда-то огромный — по масштабам Мариуполя — цирк, и переулок, ведший к нему, в дни представлений был самым оживленным и многолюдным местом в городе.
Впрочем, не только в дни представлений — самый крупный зрительный зал в городе (вмещавший свыше тысячи человек, а если находились желающие на входные билеты, то и гораздо больше) стал после революции, в особенности в первые годы после Октября, местом массовых митингов, съездов, конференций. В этом зале звучал «бас окрепший, над реями рея» легендарного матроса, героя гражданской войны Павла Ефимовича Дыбенко. Со страстной речью выступила здесь выдающаяся большевичка, женщина удивительной судьбы Александра Михайловна Коллонтай. Об этом напоминает сейчас мемориальная доска, установленная на угловом доме улицы, носящей имя другого героя гражданской войны — Кузьмы Апатова. Так что мариупольский цирк служил горожанам «во дни торжеств и бед народных».
Первые упоминания об этом цирке-театре (так его нередко называли) восходят к началу XX века. Принадлежал он братьям Яковенко, которые его, очевидно, и выстроили. Цирк братьев Яковенко и Зимний театр Шаповалова (позднее — Уварова) были в старом Мариуполе главными очагами культуры. Причем интересно, что сложилась такая традиция: в театре Уварова работала русская труппа, а в цирке-театре братьев Яковенко — украинская, так что у мариупольцев был достаточно широкий выбор.
Если же к этому добавить, что представления давались и в ресторане гостиницы «Континенталь» (оркестр и цыганский хор), а в летнее время в городском саду традиционно звучала симфоническая музыка и на открытой эстраде тоже давались представления, что в «Иллюзионе», «XX веке» и других кинотеатрах демонстрировались новейшие фильмы, то трудно понять, почему мы так упорно продолжаем называть старый Мариуполь заштатной глушью и провинциальным захолустьем.
Из великих имен, связанных с театром Яковенко, назову лишь одно — Марк Лукич Кропивницкий. Корифей украинской культуры в свой последний приезд в Мариуполь в 1908 году выступал именно на этой сцене.
Но цирк братьев Яковенко был, прежде всего, предназначен, конечно, для цирковых представлений. Выступали здесь самые различные коллективы, знаменитые и безвестные, талантливые и не очень. Демократичное цирковое искусство нравилось мариупольцам, и когда на арене выступали знаменитости, театральные антрепренеры — об этом сохранились печатные свидетельства — горько жаловались, что сборы у них катастрофически падают. Особенно пустовал театр Уварова, когда на саженных афишах, расклеенных по городу, появлялась фамилия — Дуров.
1. «Железнодорожный вокзал» Владимира Дурова
Их было два брата — Анатолий Леонидович (1864— 1916) и Владимир Леонидович (1863— 1934). Оба они добились не только всероссийской, но и европейской известности, а сегодня Дуровы — династия цирковых артистов — известны, пожалуй, во всем мире.
Имена обоих братьев, стоявших у истоков цирковой династии, связаны с Мариуполем. «Король шутов, но не шут королей» Анатолий Дуров, начав свою карьеру на арене в 1879 году в Москве, закончил ее в 1916-м в Мариуполе, где внезапно скончался. Но об этом — позже. Сначала расскажем о выступлении Владимира Леонидовича в этом городе.
Было это в 1907 году, когда цирк братьев Яковенко сняла на осенний сезон труппа М. А. Первиль. В составе труппы гастролировал и Владимир Дуров. 16 октября 1907 года «Мариупольская жизнь», поместив на первой полосе портрет знаменитого артиста, сообщила: «Предпоследняя гастроль В. Дурова. Сегодня в первый раз — Мир зверьков. Прибытие поезда на вокзал, настоящий миниатюрный действующий паром паровоз с пассажирскими и товарными вагонами, все реквизиты и аксессуары. На арене цирка изображается полотно железной дороги, вокзал, семафор и будка стрелочника, исполнителями будут много разных животных. Кроме того, в первый раз преобразование инстинкта, поцелуй кота с крысой. В первый раз дрессировка крыс, по команде Дурова крысы меняют свои места. Сегодня в первый раз будет показан заяц-барабанщик».
В те времена даже рецензии на театральные спектакли, лишенные анализа, были весьма скупыми, а на цирковые представления — и вовсе куцыми. Поэтому достаточно полно представить себе по «Мариупольской жизни», что происходило на арене цирка братьев Яковенко в тот вечер, когда там выступал Владимир Леонидович Дуров со своим театром зверей, весьма затруднительно. Зато в современном исследовании Юрия Дмитриева «Цирк в России» находим подробное описание упомянутого представления. Оно называлось «Железная дорога». По уложенным на арене рельсам двигался паровоз и три вагона — товарный и два пассажирских. Обезьяна играла роль машиниста, гуси изображали носильщиков, утка — станционного смотрителя, она звонила в колокол. Бульдог был начальником станции, обезьяна — стрелочником, носуха — кассиром, своим длинным носом она компостировала билеты. Роль контролера играл козел. Пассажирами были морские свинки, а заяц ехал «зайцем»: он усаживался на буфер. Когда поезд удалялся, выходила цапля и на своих длинных ногах «по шпалам» шагала в другой город. Дуров комментировал действие. Разгружали товарный вагон, а Дуров замечал: «Горшок земли — это крестьянам, веревка, веревочные нервы — это рабочим, рваные штаны с вывороченными карманами — министерство финансов».
Даже на современного, уж какие только виды не видавшего читателя этот сухой пересказ содержания спектакля производит впечатление, так удивительно ли, что мариупольцы были в неописуемом восторге от Дурова и его четвероногих и пернатых актеров.
«Железнодорожный вокзал», созданный В. Л. Дуровым в 1907 году, — одно из крупнейших его творческих достижений, он вошел в историю мирового искусства. Тем отраднее отметить, что премьера этого представления состоялась в Мариуполе, его жители оказались первыми зрителями «Железнодорожного вокзала». Так, во всяком случае, сообщал Дуров в своих объявлениях.
«Состоявшиеся гастроли Дурова, — писала «Мариупольская жизнь», — привлекли много публики. Хорошая дрессировка животных, демонстрируемая Дуровым, и шутки на современные темы вызывают у местной публики интерес к появлению Дурова на цирковой арене».
Первый русский современный шут, сатирик, монологист — так называла В. Л. Дурова городская газета и сообщала о его дальнейших выступлениях. 18 октября был показан «Пожар в гостинице «Старый режим». Пожарных изображали свиньи и обезьяны, а лошадей — собаки. 20 октября газета сообщала: «Сегодня — экспроприяция: нападение на почтовый поезд. Раскрытие секрета: как Запятайка решает задачи на сложение и вычитание».
В те октябрьские вечера 1907 года зал театра Уварова пустовал. В цирке братьев Яковенко были заняты все места, публика толпилась в проходах, а в переулке, который теперь называется Цирковым, на дальних подступах к зданию, где выступал Владимир Дуров, оптимисты «ловили» лишний билетик.
2. Последняя гастроль Анатолия Дурова
Это величайший русский цирковой артист, впервые показавший, что клоун не шут, а художник и сатирик, что он достоин своего памятника: пусть по нынешним временам не в бронзе, а хотя бы в благодарных, признательных сердцах.
А. И. Куприн.
Современники утверждают, что в начале века популярность Анатолия Леонидовича Дурова не только равнялась, но даже превосходила легендарную известность Горького и Шаляпина.
О нем много написано, снят и фильм «Борец и клоун» по сценарию Николая Погодина, поэтому не станем пересказывать биографию знаменитого артиста, а ограничимся только мариупольским эпизодом.
Осенью 1915 года цирк братьев Яковенко арендовал В. 3. Максимюк. Среди цирковых антрепренеров России Максимюк имел десятистепенное значение и вообще известностью не пользовался, так что поначалу «Мариупольская жизнь» позволила себе даже перепутать фамилию и рекламировать его как… Максимова. И даже не извинилась: мелкая, дескать, сошка, и так проглотит. И вдруг через всю первую полосу городской газеты: «ПРИЕХАЛ АНАТОЛИЙ ДУРОВ!» Да такими огромными буквами, какие современный читатель может встретить только на афишах, но никак не в периодическом издании. Для сравнения скажу, что шрифт, которым набирается название газеты «Приазовский рабочий», по сравнению с этим «Приехал Анатолий Дуров!» кажется, чуть ли не петитом.
Но как же так случилось, что всемирно, можно сказать, известный Дуров согласился гастролировать в захудалой труппе Максимюка?
Дело в том, что в последние годы жизни артист находился в состоянии творческого кризиса. Прежнего успеха уже не было, и тот самый Дуров, которого в былые времена прославленные антрепренеры умоляли взять половину выручки, но только выступить в их представлении, теперь, случалось, должен был напоминать о своем существовании и соглашаться на непрестижные контракты.
Это, конечно, не значит, что иссяк талант Дурова: просто артист искал новые пути в искусстве, не всегда их находил, и этим объясняются его неудачи. Но Дуров оставался Дуровым. Когда в том же 1915 году он выступал в Петербурге в цирке Чинизелли, публика устроила ему овацию, и, таким образом, перед самым приездом в Мариуполь артист доказал, что есть еще порох в пороховницах.
Итак, аншлаг через всю первую полосу «Мариупольской жизни» «ПРИЕХАЛ АНАТОЛИЙ ДУРОВ!», и никаких комментариев, потому что в самом деле комментарии, как говорится, излишни: Дурова знали все.
На следующий день, 11 декабря, городская газета снова огромными буквами извещала: «Цирк В. 3, Максимюка. Сегодня первая гастроль Анатолия Дурова. Заслуженный артист Анатолий Дуров с его дрессированными животными. Сатира, мораль, злоба дня. Остроты. Каламбуры. Вечер смеха. Все ново, все оригинально». Сообщалось также о детских утренниках: «Дети, сегодня час смеха доставит вам Анатолий Дуров».
Театральный рецензент «Мариупольской жизни», выступавший под псевдонимом Бета, к цирку относился свысока, как к искусству плебеев, и писал о нем так сдержанно, как будто лениво и презрительно цедил слова сквозь стиснутые зубы. Но и он вынужден был признать, что представление с участием Дурова вызвало большой интерес у мариупольцев, что оно прошло с успехом, что билетов в кассе нет, что публика заполняет также все проходы в цирке Яковенко.
Анатолий Леонидович приехал в Мариуполь на десять гастролей, но после их успешного завершения Максимюк уговорил его дать еще столько же выступлений. Между тем 22 декабря в газете промелькнуло сообщение, что в губернии свирепствует тиф: зарегистрировано около тысячи больных. Не знаю, обратил ли внимание Анатолий Леонидович на это сообщение, но начавшаяся эпидемия сыграла трагическую роль в его судьбе.
Перед рождеством Дуров побывал в редакции «Мариупольской жизни». Для этого ему далеко ходить не пришлось: надо было только из гостиницы «Континенталь» (ныне дворец культуры «Азовстали») перейти дорогу (сейчас в этом здании магазин «Колбаса»).
Он долго беседовал с журналистами, обещал написать для газеты рассказ из жизни артистов. Однако выполнить это обещание не смог.
27 декабря он дал двенадцатое, и последнее, представление на арене мариупольского цирка. Чтобы успокоить публику, Максимюк печатает объявления: «Дуров в Цирке». Они появились в газете и 3 января, и 5-го, хотя артисту оставалось жить считанные даже не дни, а часы.
Максимюк не верил в болезнь Дурова, считал ее капризом избалованной знаменитости. Вот что писал он из Мариуполя своему приятелю А. В. Лапидзе (Королеву): «Дела мои, слава богу, хорошие, жить можно. Работал у меня Анатолий Дуров, и я с ним имел 120 недоразумений, но, благодаря моему характеру, все обошлось гладко. Сейчас Дуров лежит очень болен. Болезнь его следующая. На днях он закапризничал, не пошел работать и прислал мне через нотариуса медицинское свидетельство. Тогда я вручил через того же нотариуса свое письмо с извещением, что назначаю медицинский консилиум. Неустойка у нас была в 1000 рублей. Тогда Дуров влепил себе в спину тридцать сухих банок и застудил натянутую кровь. Теперь он болен серьезно, на самом деле».
Как видим, о своем характере антрепренер Максимюк был весьма высокого мнения. Он скромно считал себя образцом душевной чуткости, справедливости и великодушия. Между тем Дуров был не просто болен. Он был болен смертельно. Он умирал.
Сам Анатолий Леонидович поначалу тоже считал, что простудился после бани. Позвали врачей. Местные эскулапы определили: ишиас — и стали лечить артиста. Больному, однако, становилось все хуже. 4 января срочно вызвали из Харькова профессора. Тот поставил диагноз: сыпной тиф.
Узнав об этом, директор гостиницы, где остановился Анатолий Леонидович, потребовал, чтобы Дуров, метавшийся в бреду при температуре сорок, немедленно съехал. Дурова перевозят в больницу, а газета, отрабатывая деньги Максимюка, продолжает успокаивать мариупольцев: «Дуров в цирке».
7 (20) января 1916 года Анатолия Леонидовича Дурова не стало.
Поразительная деталь: день смерти выдающегося артиста и поныне в точности не известен. Это представляется невероятным: ведь дело происходило не в незапамятные времена. Судите сами. Первый некролог о Дурове опубликовал уже известный нам Максимюк, там сказано: 6 января 1916 года скончался и т. д. В том же номере в некрологе редакции «Мариупольской жизни» указывается другая дата — 7 января. В Театральной энциклопедии приводится третья дата — 8 января. Как ни странно, но именно энциклопедия, издававшаяся в наше время, менее всего внушает доверие, потому что там неправильно указан не только день рождения Дурова (24 ноября, а на самом деле — 26-е), но и год его рождения — 1865- й вместо 1864-го). Но и в третьем издании Большой Советской Энциклопедии тоже, увы, сообщается, что А. Л. Дуров умер в Мариуполе… 8 января 1916 года.
Не сомневаюсь, что эта дата ошибочная. Если не считать ошибки в некрологе Максимюка, во всех других случаях «Мариупольская жизнь» называет днем смерти Дурова 7 января. Так, 9. 01. 1916 г. газета писала: «Капельдинеры цирка В. 3. Максимюка с прискорбием извещают о смерти заслуженного артиста Анатолия Леонидовича Дурова, последовавшей в Мариуполе 7 января». Столичный журнал «Сцена и арена» (1916, № 2, с. 3) писал: 7 января в Мариуполе скончался Анатолий Леонидович Дуров». Подобных свидетельств можно привести множество.
1 января гроб с телом А. Л. Дурова перевезли из городской больницы на вокзал для дальнейшего следования в Москву. За гробом шла огромная толпа мариупольцев, впереди несли многочисленные венки.
«Можно сказать, — писала «Мариупольская жизнь», — что широкие слои населения России не так знали корифеев науки и драматической сцены, как «короля шутов» Анатолия Дурова. Покойного особенно знали те, кто после трудового дня приходил в цирк, чтобы посмеяться и поразвлечься, и, таким образом, покойный, служа смеху, служил досугу широких масс».
«Мариупольская жизнь» была газетой либерального толка, жизнь «широких масс» ее мало занимала, но в данном случае не отметить и не признать демократичность и народность искусства Анатолия Леонидовича Дурова она не могла.
3. Комедия или трагедия?
В 1980 году в Воронеже вышла книга В. Кораблинов. А она включает в себя две повести. Первая — «Браво, Дуров!» — рассказывает о жизни знаменитого артиста, вторая — «Мариупольская комедия» — о его смерти.
В дилогии Владимира Кораблинова перед читателем проходят картины феерической жизни Анатолия Леонидовича Дурова, предстает его яркий, самобытный характер, талантливая натура. Особенно удачны сцены жизни артиста в Воронеже. Здесь автор досконально изучил материал, он точен во всех деталях: упоминая, например, старые улицы, он в скобках приводит их современные названия.
Иное дело Мариуполь. Города в повести, в сущности, нет, отсутствует он даже в качестве фона, на котором разворачивается действие. Ему посвящен лишь единственный абзац, который стоит привести полностью:
«За окном гостиницы «Пальмира» (?) шел мокрый снег. В сотне шагов было море, о котором язык не поворачивается сказать, что оно шумело. Оно покряхтывало — ох, ох! — мелкое, незначительное, скучное. Как прилепившийся к нему невзрачный городок Мариуполь с его шестью православными церквями, костелом и еврейской синагогой. С его портовой вонью, грязным базаром, дырявым балаганом шапито, купеческими лабазами, греческими кофейнями и одиноким тусклым фонарем у двери упомянутой гостиницы, где в девятом номере нижнего этажа умирал великий русский артист Анатолий Леонидович Дуров».
Повторяю, в повести это единственный абзац, где Мариуполь дан «широко», других подробностей о городе, где Дурову суждено было окончить свой жизненный путь, нет. Но и этого абзаца достаточно, чтобы убедиться: автор пишет о городе, в котором он не бывал. Потому что в ином случае он не написал бы, что море шумело в ста шагах от гостиницы. И гостиницу мог бы назвать ее подлинным именем, а не вымышленным. Потому что если бы знал топографию Мариуполя, он не вложил бы в уста коридорного фразу: «Зимой, господин, ветер норд с моря, беда, топки не напасешься». Даже по карте можно определить, что норд, то есть северный ветер, может дуть с моря, скажем, в Ейске или в Азове, но никак не в Мариуполе.
Неверно также утверждение о дырявом балагане шапито, где якобы выступал в Мариуполе Дуров. Цирк братьев Яковенко был не шапито, а добротным каменным зданием. Поэтому слова «в ничтожном, гнилом Мариуполе, где скареда и скотина Максимюк… содержал балаган в такой ветхости, что в дождь лило с крыши, по манежу гуляли пронзительные сквозняки и артисты, вечно простуженные, кашляли и чихали» расходятся с правдой о том, в каких условиях работала труппа.
На странице 187-й автор сообщает, что Дуров приехал в Мариуполь в конце 1915 года, что соответствует истине — первое выступление артиста состоялось, как мы уже говорили, 11 декабря, — а на 213-й странице вдруг меняет информацию — в город на Азовском море Анатолий Леонидович приехал будто бы в самом начале сентября
Конечно, все это, так сказать, мелочи, хоть и досадные, в особенности для мариупольского читателя. Но будем справедливы: не они определяют значение повести. Интерес и значение «Мариупольской комедии» состоит, думаю, в том, что писатель пытается не просто рассказать о кончине великого артиста, но осмыслить смерть Анатолия Дурова. При этом В. Кораблинов строит несколько неожиданную концепцию: смерть Анатолия Дурова — самоубийство.
Самоубийство, по мнению писателя, было вызвано тем, что после немыслимого успеха, которым пользовались выступления Дурова в России, Германии, Франции, Бельгии, Китае, Японии, Корее, наступила пора, «когда Дуров на манеже, а публика, представьте, молчит. Вежливые улыбки, вежливые хлопки. А где былые обвалы аплодисментов? Где сотрясающие цирк вопли восторгов?».
А раз иссякли творческие возможности, «исчезли, потеряны те невидимые нити, которые всегда прочно соединяли его с публикой», зачем жить? «Великий русский артист умер», — думает о себе Дуров в повести.
В последние годы жизни Дуров действительно находился в творческом кризисе, об этом мы уже говорили в предыдущей подглавке. Но это был еще не вечер: мы знаем о его успехе не только в Мариуполе, но и в Петербурге.
В повести рассказывается о том, как Дуров поставил себе тридцать банок, поехал в порт, нанял лодочника и умышленно, чтобы жестоко простудиться, совершил прогулку по штормовому зимнему морю.
Но ведь это версия Максимюка, который угрожал Дурову судом за невыполнение контракта, когда артист, чувствуя недомогание, отказался выйти на манеж. Это Максимюк считал, что Дуров просто капризничает, притворяется, что он нарочно простудился, чтобы ему, Максимюку, досадить.
Да и странный способ покончить счеты с жизнью избрал великий артист. Перед болезнью он был весел и жизнерадостен, а умер, как мы знаем, от всамделишного сыпного тифа во время эпидемии. На самоубийство это мало похоже.
Гражданская жена Дурова, Елена Робертовна, пережила своего мужа на 50 лет. «Когда спустя полстолетия, — читаем мы в повести В. Кораблинова, — Елену Робертовну спрашивали — что же все-таки случилось той непонятной мариупольской зимой и не крылось ли под всем этим самоубийство, — она светло, безоблачно глядела на собеседника голубыми и все еще прекрасными глазами и, покачивая седой головою, отвечала искренне:
— О, майн гот! Если б я зналь… »
Нет, версия В. Кораблинова о самоубийстве Анатолия Дурова не представляется убедительной.
«Все, что происходило с ним в эти считанные перед смертью дни и ночи, он называл про себя мариупольской комедией», — читаем в повести.
Может быть, догадка писателя верна и умирающий артист думал именно так, но все- таки заглавие повести не кажется мне удачным: то, что случилось с Дуровым в Мариуполе, было не комедией, а, конечно, трагедией великого артиста.
Меньше всего мне хотелось бы, чтобы у читателя сложилось отрицательное отношение к повестям В. Кораблинова. В них не совсем удачно, я считаю, говорится о смерти артиста. Но талантливо и интересно показаны жизнь и искусство «единственного и неповторимого» Анатолия Леонидовича Дурова.
Лев ЯРУЦКИЙ
«Мариупольская старина»

ВЫХОДНЫЕ ДНИ: РАНЬШЕ И ТЕПЕРЬ

В экспозиции одного из залов мариупольского краеведческого музея представлены Правила внутреннего распорядка завода «Русский Провиданс». Теперь на территории этого, канувшего в Лету, предприятия располагается, так называемая, площадка «Б» открытого акционерного общества «Азовмаш». В этом пожелтевшем от времени документе, — подумать только, он отпечатан более ста лет назад, — перечислены, кроме прочего, нерабочие дни в 1903 году. Завод должен был не работать по воскресеньям, на Новый год 1 января, на Крещение 6 января (здесь и далее даты даны по старому стилю, — прим. авт.) на Сретение 2 февраля, на Благовещение 25 марта, на Николин день 9 мая, на Петров день 29 июня, на Преображение 6 августа, на Успение 15 августа, на Рождество Богородицы 8 сентября, на Воздвижение Креста 14 сентября, на Покров 1 октября, на Введение во Храм 21 ноября, на Николин день (зимний) 6 декабря, на Рождество Христово 25, 26 и 27 декабря, в пятницу и субботу Сырной и Страстной недель, в первые три дня Святой Пасхи, на Вознесение, на Троицу и Духов день. Как видите, за исключением Нового года, праздника светского, все остальные – религиозные, православные.
Всего же рабочие и служащие «Русского Провиданса» не выходили на работу 78 дней в году (26 праздничных и 52 воскресных дня). Кроме православных, на заводе работали католики, лютеране, иудеи, мусульмане. Были ли для них православные праздники выходными днями, и как считалась администрация с их религиозными чувствами, неизвестно. Приходилось слышать, что для наблюдения за металлургическими печами, которые нельзя было остановить по условиям технологии, на время православных праздников нанимали татар, исповедовавших ислам…
Современным законодательством Украины предусмотрены, пока еще, следующие праздничные нерабочие дни: Новый год 1 января, Рождество Христово 7 января, Международный женский день 8 марта, Международный день солидарности трудящихся 1 мая и следующий за ним день 2 мая, День Победы 9 мая, День конституции 28 июня, День Независимости 24 августа, а также Святая Пасха и Троица, которые, как известно, всегда бывают в воскресенье и поэтому следующий за ними понедельник также является нерабочим днем. Кроме того, к ним необходимо присоединить выходные дни в субботу и воскресенье. Итак, трудящиеся независимой Украины отдыхают 114 дней в году, не считая плановых отпусков.
А теперь сравним, сколько же часов в году приходилось отдавать работе труженикам в дореволюционное время и теперь. Согласно процитированным выше Правилам внутреннего распорядка, в цехах с непрерывным циклом работы (в коксовом доменном, мартеновском, томасовском и прокатном цехах) трудились в две смены по 12 часов каждая, с 6 утра до 6 вечера. В каждую субботу, а также в канун двунадесятых праздников, то есть тех, что перечислены выше, которые считались нерабочими, оканчивался на час раньше – в 5 часов вечера, а в канун Рождества Христова – в полдень. В остальных подразделениях предприятия (конторе, механических мастерских, химической лаборатории и других) рабочее время начиналось в половине седьмого утра и продолжалось до 6 вечера с перерывом для обеда с двенадцати до половины второго. Таким образом, для этой категории работников длительность собственно рабочего времени составляла десять часов.
Простой арифметический подсчет показывает, что персонал цехов с непрерывным циклом производства должен был отработать 3362 часа в год, а все прочие работники – 2788. В наши дни каждый взрослый трудящийся, работающий на предприятиях, учреждениях и учебных заведениях по графику пятидневной недели, в зависимости от продолжительности оплачиваемого отпуска должен отработать около 1625 часов. Значит, недаром пролетариат царской России боролся в начале ХХ века за восьмичасовой рабочий день. Плодами этой борьбы пользуются миллионы современных рабочих и служащих Украины.
Сергей БУРОВ