На дне окопного оврага Добыл я гильзу из стены. А в ней — истлевшая бумага, Письмо, пришедшее с войны. Должно быть, кто-то перед боем Смочил графит карандаша И с перемазанной губою Писал как думал — не спеша. Вручал слова бумаге бренной, Писал, склоняясь к фитилю... И вот слова сожрало время, И лишь одно сквозит: «Лю-блю...» Одно осталось... Но упрямо Горит сквозь всё, что в жизни есть!.. Что он «лю-бил...»? Отчизну? Маму? Иль ту, которую?.. Бог весть. Любил, и всё. Не по приказу. А по приказу — он в тот раз, Наверно, встал и умер сразу. И вот воскрес. Во мне. Сейчас. Глеб Горбовский
Простите, простите, простите меня! И я вас прощаю, и я вас прощаю. Я зла не держу, это вам обещаю, но только вы тоже простите меня. Забудьте, забудьте, забудьте меня! И я вас забуду, и я вас забуду. Я вам обещаю: вас помнить не буду, но только вы тоже забудьте меня. Как будто мы жители разных планет. На вашей планете я не проживаю. Я вас уважаю, я вас уважаю, но я на другой проживаю. Привет! Александр Володин