На исходе двадцатого века,
Когда жизнь непостижна уму,
Как же надо любить человека,
Чтобы взять и приехать к нему.
Как же надо любить человека,
Чтобы взять и приехать к нему!
Ни дождя не боятся, ни снега,
Ни жару, ни кромешную тьму.
Не бояться того, что не встретит,
Не бояться, что адреса нет,
Ничего не бояться на свете,
Если дорог тебе человек.
И пусть встреча останется вехой,
А душа будет вечно в плену.
Как же надо любить человека,
Чтобы взять и приехать к нему.
«…Залетела душа в тело… Настрадалась… Улетела…
Что есть дни, и что есть ночи?
До последней самой точки — всё внимание оболочке.
А души — как будто нет.
А она звала, кричала,
Что-то в будущем искала.
Только тело не внимало:
Тело есть хотело, спать.
А когда с душой прощалось,
Спохватилось, испугалось:
«Не хочу, говорит, мол, умирать!»
Расставались неумело.
Тело сникло, побледнело,
Оказалось бренным тело…
На земле хотелось рая…
Рай без Бога — не бывает:
Тот, кто время убивает,
Будет временем убит.
…Залетела душа в тело. Что успела, то успела…»
Никто не смеётся над Богом в больнице...
Никто не смеётся над Ним на войне,
Там вера в сердцах начинает искриться,
И чаще молитвы звучат в тишине.
Никто не смеется над Ним при пожаре,
И всем не до смеха, когда идет смерч,
При голоде и при подземном ударе,
Насмешки проходят, меняется речь...
Слетает с лица вдруг надменная маска,
Когда самолет начинает трясти...
Никто не заявит, что Бог- это сказка,
Преступника встретив на узком пути...
Никто не воскликнет, что вера- для глупых,
Услышав смертельный диагноз врача ...
И с пеной у рта, спорить мало кто будет,
Когда встретит взгляд своего палача...
Издёвки, плевки и глупые шутки
Теряют свою актуальность, когда
Ты вдруг понимаешь,