Если я не прав, Лёша поправит. С этим Икарусом у меня два ярких воспоминания.
Первое:
Асфальт был только на двух главных улицах хутора, в полях и виноградниках асфальта не было, а автобус городской, списанный из-за старости и износа. А Лёша, он крепкий парень, но роста не самого высокого. У меня до сих пор перед глазами, как он вертит огромный руль этой колымаги, склонившись и практически обняв его, чтобы пройти очередной поворот грунтовой дороги и не сесть длиннющим хвостом на какой-нибудь холмик. Особенно, когда дождь. Под Лёшиным управлением этот крокодил скользил по грязи сальских степей с изяществом морской змеи и когда, наконец, выбирался из ям и поворотов на асфальтовую прямую, идущую в гору, с нарастающим рёвом дизеля, Лёша облегчённо говорил: Ну вот, на взлёт пошёл! То есть в Лёшином представлении этот престарелый динозавр ещё и летал.
И второе:
В сознании будущего конструктора автомобилей и тракторов (это я буду через 6 лет по образованию в 1981) абсолютно неизгладимый след оставила процедура запуска мотора этого Икаруса зимой. У Лёши, видно, был армейский опыт, а для меня это было абсолютное откровение. Мы подошли к этой горе холодного металла, по тонкому снежку, изо рта шёл пар. Лёша по свойски открыл крышку на двигателе, снял ещё что-то с мотора, потом принёс ведро, достал из него тряпку, положил сверху на двигатель и поджёг. Через несколько минут сел за руль и завёл автобус. До сих пор помню это пламя, спокойное, как из спиртовки, но коптящее в чреве автобуса. Наверное, он грел насос высокого давления, но хотя я и получил образование конструктора, эта процедура с огнём на двигателе осталась в душе колдовством и легендой.
3. Лёша пригласил меня на свою свадьбу свидетелем. Это был первый раз. Поскольку женился я поздно, то потом многие друзья приглашали меня свидетелем на свои свадьбы, 9 раз я свидетельствовал. Как позже выяснилось, меня туда не надо было. Из 9 не развелись по-моему только одна или две пары (боюсь сглазить). В общем, плохая у меня свидетельская статистика. Лёша оказался первым, кто попал под каток моего свидетельского беспредела. Кроме моего первого свидетельского дебюта Лёшина свадьба запомнилась мне свидетельницей. Это была девушка постарше меня (в 9-м классе мне было 16) и жгучая красавица. Реально красавица: тонкая фигурка, голливудское лицо. И реально жгучая, в смысле отчаянность сквозила во всём. Я робел. А она проявила бесконечный такт: не подшучивала, не издевалась, а при расставании даже мягко посетовала, что как-то мы мало провели вместе время. Сердце остановилось. Девушки-сорванцы меня не привлекали ни до неё, ни после. Но вот её помню до сих пор. А мы больше не виделись, хотя история этого знакомства имела неожиданное продолжение. Мой одноклассник и однофамилец женился на сестре этой свадебной феи. И сообщил мне об этом через много-много лет. Значит, и она меня запомнила?
4. Ну и из жизни молодой Лёшиной семьи мне тоже досталась порция прямого жизненного опыта. И первого, как я понимаю не только для меня, но и для Лёши. Перед моим отъездом на учёбу в институт молодые прожили уже около года, я был у них в гостях. Лёша хвалил жену, был доволен семейной жизнью, но один вывод выпадал из благостной картины:
- Ты вот, Саня, знаешь, что такое жена?
Я замялся. Даже догадываться не мог.
- Жена, Саня, это долгоиграющая пила. И пиляет, и пиляет, и пиляет...
В общем, на Лёшином примере я понял, что терпеть надо не только комаров... И до сих пор же помогает.
5. Когда я уже учился в институте, у Тани с Лёшей родился сын. Было без меня, но по рассказу моего отца, когда Андрей подрос и научился брать предметы руками, он взял и проглотил пятак. Люди в возрасте понимают, что такое советский пятак. Переполошился весь хутор: операция - не операция, везти в район - не везти, ждать не ждать. Отец особенно запомнил бурное всеобщее ликование трудящихся совхоза, вызванное звуком удара пятака о стенку детского горшка. Некоторые напились.
Комментарии 8