Засыпая, болею, просыпаясь тоже Но сказать не смею, что избранник божий Это он любимый, рассчитал мне силы У друзей и братьев серые могилы Не забрал в шестнадцать, в тридцать, сорок восемь Где я не шатался, но дожил до проседи Радоваться надо на пороге старость За порогом ребус, сколько там осталось Сколько продвигаться мне по жизни сирым Где в каком пространстве выберут «квартиру» В Воркуте ненужен, в Сыктывкаре лишний На земле зырянской оказался пришлым Много воркутинцев разнесло по свету Как для них родимых, вновь создать планету Чтоб народ учили правильности жизни Вере, чести, силе с рожденья и до тризны Где в труде тяжелом познается дружба Легким быть веселым нытиком не нужно Б
Сработал сланцевый заслон, удар и опрокинулась завеса Проснулся резко, это сон в окно увидел кромку леса Семнадцать лет с тобой брожу по штрекам бремсбергам и лавам Любимых лиц не нахожу их и по жизни стало мало Они ведь тоже, как и я, плутают в сонном лабиринте Мои шахтерские друзья от вируса «жлобства» привиты Не гнались парни за шмотьем, горбушка хлеба фляжка с чаем Вся жизнь повязана с углем нытье и слабость отрицаем Не отпускает Воркута, вросла как родовые корни Она не прежняя не та в болоте буржуазном тонет Ручонкой пухленькой «дьячок» писал указ от властелина Зевнул, пристроив свой бочок на современную перину Ему халдею не понять, закрыты шахты нет поселков Здесь садик был в углу к