Она мне чужая. -Знаешь, была бы я твоей женой, ты бы у меня из дома вылетел после второго такого загула. Наташке твоей еще памятник ставить надо за терпение. Вот что ты опять пьешь? -Достало все. -Второй раз за неделю? Вот, недавно вроде та же причина была. -Да ребенок этот достал, сил нет уже. Ни видеть, ни слышать ее не могу. Хоть домой совсем не ходи. -Ну, дорогой, а ты как хотел? Маленький ребенок в доме- это всегда шум, беспокойство. Ты думал, что этот кулек молчать всегда будет? А при чем тут моя дочка? К моей у меня претензий нет. Она кричит, потому что животик болит. Наташка не жрет ничего, молоко пропало, смесью кормим, подобрать никак не можем. Меня Наташкина дочь раздражает.
Ане было восемнадцать, она была беременна, и никаких шансов разделить это счастье с отцом ребенка не предвиделось. Он смотался из города, как только услышал радостную новость о том, что скоро станет отцом.
Она не резала вены, не рыдала, не рвала на себе волосы, когда это случилось. Просто пошла к маме, затем вместе к врачу, который сказал «что-то менять уже поздно», и тихо встала на учет в районной поликлинике. Не роптала, не жаловалась подругам, понимая, что виновата сама. В том, что в нужный момент не вспомнила о презервативах, что поверила и доверилась парню, который не оправдал ожиданий, что… да много, о чем жалела. Но менять что-то уже действительно было поздно.
Вздохнув, она собрала