Пехота пошла после красной ракеты,
Оставив в окопах надежду на жизнь,
Но в каждом бегущем горел в душе где-то
Лампады огнём шанс последний : «держись»!
Пройдя сквозь столбы вырастающих взрывов,
Несущих в себе раскалённую сталь,
Шагнули в окопы врага, как с обрыва,
Сейчас - или смерть, или позже - медаль!
Поломаны пальцы о горло чужое,
Под ними хрипел умирающий крик.
Из отделения выжили трое,
Минуя свинец и пронзительный штык.
Вдыхая до боли расстреляный воздух,
В котором застыла победа и смерть,
К могилам друзей молча ставили звезды,
Отправив вдове приговором конверт.
А завтра опять километры по крови,
В которую жадно вошли сапоги,
Война стала верой, надеждой и болью.
Победа за нами, п
Запылало цветом алым
Над туманами в лугах
Утро. Тихо солнце встало
И ныряет в облаках.
Малахитовые травы
Босы пятки лижут мне.
Слева роща, речка справа-
Красотища, «как в кинЕ»!
Песня жаворонка сверху
Льётся, нотами звеня.
Уходить отсель не к спеху-
Есть минутка у меня.
Майский цвет в траве сияет,
Шлёт мне тонкий аромат…
Дева цвет тот ожидает,
С ней напишем мы роман.
Александр Сажин
07.05.2024
В стороне от людей и дорог,
От прогресса и цивилизаций,
Обозначил себе он порог,
Чтоб навеки за ним и остаться
Старый скит стал приютом души
И годами разбитого тела.
Время очень тягуче в глуши,
Здесь свет серый, а вовсе не белый…
Сухари с родниковой водой,
Да грибы, да брусника с морошкой…
От козы небогатый надой
Улучшает стол, правда, немножко.
От рассвета до первой звезды
Рот беззубый рождает молитвы,
И на тело кладутся кресты,
А поклоны лбом в землю забиты…
В одиночестве проще скорбеть,
И беседы вести с Богом проще,
Побеждать себя в трудной борьбе,
Превращаясь в ходячие мощи.
Иногда к скиту бурый медведь
Из тайги повидаться приходит,
Старику он - незваный сосед,
Посопит у порога - и
На холм своей жизни устало взбираюсь,
Тропа каменистая змейкой наверх.
Уже задыхаюсь от темпа, стараясь
На камни не падать, с надеждой на век.
Вниз я не гляжу - впереди неба больше,
И воздух прозрачней, и солнца полно.
Так хочется выше, так хочется дольше,
Так хочется красок побольше и нот!
Я не озираюсь, но чувствую: сзади,
По той же тропе, догоняя меня,
Кряхтя и виляя старушечьим задом,
С косою карга прёт за мной, семеня…
Я знаю: догонит меня ведьма эта,
На самой вершине, иль ниже чуть-чуть…
Но каждый мой шаг на вершину - победа,
Тропа каменистая - это мой путь!
Наступит мгновение - выше лишь небо,
Закончится твердь под моею стопой…
Тогда, разорвав гравитации цепи,
Продолжу идти, но не
Омываются руки казнивших от крови Иисуса.
Палачи грубо шутят и громко смеются взахлёб:
Мол, мессия держался вовсю и, наверно, не струсил,
Когда гвозди вбивали и тернии клали на лоб.
Шли усталые после тяжёлой работы по семьям,
Принимали свой ужин - ведь все заслужили его!
Но не знали они, что уже было брошено семя
Новой веры в любовь человека, в прощение всего.
Спать ложились с любимыми жёнами рядом,
Позабыв навсегда о распятом на грубом кресте.
Что с них взять? Они Рима простые солдаты…
Им за то, что они натворили, не нужно краснеть…
Да, палач никогда не считает себя виноватым.
Инструмент приготовлен, заточен и жаждет кровей.
Сколько будет ещё на крестах беспощадно распятых?
Сколько будет
Как всегда, с наступлением мая
Память трогаю я с сожалением:
Мы тогда, на Берлин наступая,
Знали: Бог с нами в том наступлении.
Знали мы, что за кровь и страдания
Наши - будет агрессору кара.
Пол-Берлина в разрушенных зданиях,
Остальная - в дыму и пожарах.
Нелюбовь русских к немцам давнишня,
Ещё Пётр постарался над этим:
Нашу репу с немецкою вишней
Никогда не случить на планете.
Пусть российская императрица
Из Германии родом. И что же?
Мы по-разному будем креститься,
И по-разному в морду бить тоже…
В Москву мы , родную столицу,
В сорок первом тогда отстояли.
Под «ура!!» на рейхстаг помочиться,
В воздух боезапас расстреляли..
Ветераны… Осталось нас мало,
Тех, кто встретил тот май после б