Из мемуаров Ивана Бунина: “…Чехов внезапно сказал мне: — Знаете, сколько лет еще будут читать меня? Семь. — Почему семь? — спросил я. — Ну, семь с половиной. А потом серьезно прибавил: — Читать же меня будут все-таки только семь лет, а жить мне осталось и того меньше: шесть. Не говорите только об этом репортерам... Прожил он не шесть лет, а всего год с небольшим". А читать Антона Павловича, надеемся, не перестанут. В наши дни трехмесячных успехов И развязных гениев пера Ты один, тревожно-мудрый Чехов, С каждым днем нам ближе, чем вчера. Сам не веришь, но зовешь и будишь, Разрываешь ямы до конца И с беспомощной усмешкой тихо судишь Оскорбивших землю и Отца. Вот ты жил меж нами, нежный, ясный
Я много лет пиджак ношу. Давно потерся и не нов он. И я зову к себе портного и перешить пиджак прошу. Я говорю ему шутя: «Перекроите все иначе. Сулит мне новые удачи искусство кройки и шитья». Я пошутил. А он пиджак серьезно так перешивает, а сам-то все переживает: вдруг что не так. Такой чудак. Одна забота наяву в его усердьи молчаливом, чтобы я выглядел счастливым в том пиджаке. Пока живу. Он представляет это так: едва лишь я пиджак примерю — опять в твою любовь поверю… Как бы не так. Такой чудак. Булат Окуджава
День рождения Анук Эме! Феллини называл Анук Эме самой гениальной актрисой,правда после Джульетты Мазины,добавлял он с улыбкой.. Анук Эме и Марчелло Мастроянни."Сладкая жизнь".1960 г.
ЖЕНЯ БЕРКОВИЧ Зимотворенье во дворе, Метельный заверт. А ты, как муха в янтаре, Навеки заперт. И ты молчишь, и он, и я, И с ним, и с нею, Чтоб не услышали друзья, Врагов страшнее. Они расставят по местам, Собьются в стаю. Вот я, конечно, не читал, Но осуждаю. И нас опять пугает чёрт Своим Малютой. А время медленно течёт, Но снова лютый. Метёт, метёт по всей земле Зараза волчья. Сиди, как муха в феврале, Темно и молча. И слова чтоб не обронил На человечьем. Февраль. Пора достать чернил. А плакать нечем. 3 февраля 2023
Юрий Левитанский и Михаил Врубель День все быстрее на убыль катится вниз по прямой. Ветка сирени и Врубель. Свет фиолетовый мой. Та же как будто палитра, сад, и ограда, и дом. Тихие, словно молитва, вербы над тихим прудом. Только листы обгорели в медленном этом огне. Синий дымок акварели. Ветка сирени в окне. Господи, ветка сирени, все-таки ты не спеши речь заводить о старенье этой заблудшей глуши, этого бедного края, этих старинных лесов, где, вдалеке замирая, сдавленный катится зов, звук пасторальной свирели в этой округе немой… Врубель и ветка сирени. Свет фиолетовый мой. Это как бы постаренье, в сущности, может, всего только и есть повторенье темы заглавной его. И за разводами снега вдру