Предыдущая публикация
Волынь...
Киселин был городком в Гороховском повяте Волынского воеводства, расположенным между Владимиром-Волынским и Луцком. Сегодня он находится в 60 км от польско-украинской границы. До войны поляки и украинцы жили вполне дружно. Аниела Дембская вспоминала, что к ее отцу, Антонию Славиньскому, приходили соседи украинцы помогать при молотьбе. А она приходила помогать им, но оказалось, что война все изменила, а может, просто вскрыла негативные, скрытые эмоции.
«После прихода немцев соседи и знакомые украинцы перестали кланяться и отвечать на приветствия поляков. Черныш, прежний «бухгалтер» из гмины, став главой района, при звуках польской речи трубным голосом восклицал: «Я тохо качохо языка не розумию» [я этого утиного языка не понимаю]», — писал Влодзимеж Дембский, автор монографии Киселина («Был себе городок»).
В августе 1942 года немцы и украинские полицейские уничтожили киселинских евреев. Пример Холокоста побудил украинских националистов из ОУН*, вооруженной крылом которых была Украинская повстанческая армия*, таким же образом избавиться от поляков на Волыни.
В марте 1943 года с немецкой службы дезертировали украинские полицейские из Киселина, подпитывая ряды УПА. На следующий день после того, как они покинули участок, было убито несколько поляков.
Это была прелюдия к массовому убийству в воскресенье 11 июля 1943 года. Не случайно УПА выбрала воскресенье, когда поляки принимали участие в мессе. Бандеровцам не пришлось вытаскивать их из домов. Достаточно было подойти к костелу.
Так было и в Киселине. Выйдя из храма, поляки из городка и окрестных сел увидели вооруженных уповцев. Они знали, что это может означать. Весть об убийствах, совершенных УПА, уже дошла до Киселина.
Поляки отступили в костел, закрыли двери. Часть из них перешла из храма в дом священника. Уповцы стали кричать и призывать выйти из церкви. Часть поляков прислушалась. Может быть, они отреагировали на чьи-то слова, что, видимо, кого-то хотят найти, возьмут его, а остальных оставят в покое.
Они были убиты. Уповцы не пощадили даже троих детей в возрасте пяти-восьми лет. Одной из 82 жертв стала Ядвига Добровольская из села Рудня. Влодзимеж Дембский, описавший в своей книге трагический день Киселина, вспоминал: «Молодой украинец в гражданской, слишком большой для него коричневой одежде выстрелил ей в спину. Когда она рухнула на землю, он стянул с нее блузку и танцующим шагом поспешил за группой».
Тем временем часть поляков забаррикадировалась в доме священника. «Готовые к обороне, мы начали баррикадировать двери лестничной клетки стоящими рядом сундуками и ящиками [...] Вскоре к нам присоединились другие», — сообщал Влодзимеж Дембский. Бандеровцы стали рубить топором дверь. Тут подскочил пожилой мужчина, Крупиньский из села Забара, и тоже топором стал рубить дверь. Он кричал: «прежде чем меня убьют, я хотя бы одному проломлю голову», — вспоминала пани Дембская. Лезвия топоров встретились. Это на мгновение охладило пыл уповцев. Среди них были соседи поляков из Киселина. К УПА присоединилось с десяток украинцев из городка.
Это они кричали: «Стах, отдай золото, и мы тебя отпустим. Юзек, у нас твоя Андзя, мы ее вернем».
Через дыру в дверях поляки начали швырять кирпичи, вырванные из стены на чердаке. После этого раздался выстрел со стороны нападавших. Был смертельно ранен один из защитников. Уповцы хотели выкурить поляков огнем, поджигая под дверью солому. Огонь тушили мочой, собранной в ведра. Нападавшие пытались проникнуть внутрь дома по лестнице. На них посыпался град кирпичей, а также швейная машина, которая свалила на землю одного из бандеровцев.
Дом священника начали обстреливать, пули попадали в окна. Ксендз Витольд Ковальский давал отпущение грехов и исповедовал в ожидании, что всех ждет смерть. Когда он попытался прикрыть окно подушкой, был ранен. Защитникам удавалось отбить часть гранат, они взрывались во дворе, среди украинцев.
Наступила ночь. Уповцы подожгли близлежащие постройки, осветив территорию. Они также надеялись, что огонь переместится на дом священника. Незадолго до полуночи бандеровцы прекратили штурм и покинули Киселин. При обороне дома священника, осажденного в течение 11 часов, погибли и умерли от ран четверо поляков.
Через несколько дней уповцы приказали перенести тела убитых из ямы у придворного парка и похоронить их у колокольни. Пришло мало поляков. Они боялись, что это ловушка и что их убьют. Адела Зиолковская-Прейс рассказывала:
«Откопали тогда сестру Антосю. У нее было семь колотых ран. Дыр навылет не было. Трусы у нее были стянуты, и, значит, ее насиловали. У нее был выколот один глаз. Дырки в грудях, в правой руке и боку». Когда она опустилась на колени над телом сестры и заплакала, к ней подошел староста Ефрем Падлевский. Он сказал: «Не кричи! Сейчас тебе то же самое будет!».
Следующая публикация
Нет комментариев