- Вам сколько? - Килограмма два, не меньше! - Уверены, может полтора хватит? - Нет, два! - Валя, заверни два тупости, - мужчина, сидящий за столом, крикнул куда-то за угол. - С тупостью берут еще зависть и ненависть. Берете? - Да! Тоже по два кило! - Нет, эти в довесок по полкило в руки не больше. Очередь размытым пятном плескалась по мраморной лестнице стекая в огромный холл. Всеобщее напряжение. Не хватит, разберут. Очень хотелось легкой жизни, без малейшего напряга. - Женщина, пропустите, я тут стояла! Вы позже подошли! - отталкивая локтями позже подошедшую, лезла на место молодая дама крупных размеров. - Нет, это я раньше подошла! - взвизгнула, хватаясь за воздух руками отталкива
Родители, а в особенности мама, это как дом, стены, крыша, тыл. Ребенок, сколько бы лет ему ни было, всегда знает, что дом его ждет; что всякие житейские бури никогда не прорвутся сквозь стены; что крыша защитит от любого дождя. Но дому не стоит постоянно бегать за своим жителем и опекать его. Дом находится на месте. И его двери всегда должны быть открыты. Вот и вся его задача.
Метель пройдёт... Метель свирепствует в душе, танцует, мечется… Обиды боль словами сладкими не лечится… Метёт зима и замерзают слёзы жаркие… Нависли тучи и погасли звёзды яркие… Когда беда стучит в окно крылом надломанным, То сердцу биться тяжело печалью скованным… И исчезают те, кто рядом только в радости, Нежданно в горечь превращая привкус сладости… Садись, беда, давай за встречу – полусладкое… Ты не стесняйся, угощайся шоколадкою… Опять не вовремя, но я гостеприимная… А за окном и на душе погода зимняя… Тебя боятся, потому что ты опасная… Но есть, беда, в тебе черта одна прекрасная… С твоим приходом круг знакомых так сужается, Что вся неискренность снаружи отражается… Я знаю, скоро