Ночью перед подъездом на асфальте появилась надпись «Зайка, я люблю тебя!». Белой эмалевой краской поверх небрежности трудов дворника. Все шестьдесят женщин подъезда зайкового возраста (от десяти до 60 лет) в это утро выглядели загадочнее черных дыр космоса. По лицу каждой читалась абсолютная уверенность, что послание адресовано именно ей. – Как это трогательно, – умилилась одна из женщин. – Настоящий мужчина и романтик растет. Я-то думала так сейчас не ухаживают. – И не говорите, – подхватила другая. – И только одна единственная знает, что это написано только для нее. – Уж она-то точно знает! – залилась румянцем первая. – Но не расскажет никому. – Эт моей Машке писали, – заметил мельком
— Сарочка, солнышко, а как ты относишься к структурированному углероду? — Да надоел ты уже, со своими интеллектуальными штучками! Иди к чёрту со своим углеродом! — Понял, так и запишем: значит, кольцо с бриллиантом на день рождения — таки к чёрту…
О тогдашних днях рождения и свадьбах... День рождения ребенка в одесской семье – это вам не ерунда, какая то, это таки – большая радость… Мамина радость. И возраст ребенка здесь не играет абсолютно никакой роли. Главная здесь – мама. Мама делает стол с его неповторимо – повторимым меню. Мама созывает гостей, которых она заранее размещает по, только ей одной, ведомому принципу значимости, близости и нужности для жизни ее обожаемого отпрыска. Она сама определяет дату и время сбора. Наконец, не доверяя никому, она идет на Привоз. Двадцать раз обойдя его взад и вперед, по часовой и против, перепробовав все и торгуясь за каждую мелочь, проверяя недовесы и прикидывая походы и скидки, она таки пок
Марш по Садовому кольцу, улице Горького и Ленинградскому проспекту получил название «Большой вальс». В августе того же года в весьма отдаленном месте состоялся другой марш. Он был, конечно, не таким масштабным, но тем не менее...По Якорной площади Кронштадта прошли пленные немецкие моряки с трех миноносцев типа 1939, потопленных в Нарвском заливе. Около трехсот моряков погибло и чуть более ста остались в живых. Они и прошагали "победным" маршем по площади морского города.
ЭНИКИ, БЕНИКИ ЕЛИ… О том, что посиделки у ворот жителей нашего двора происходили довольно часто, я уже не раз рассказывал. Хотя, уместней тут сказать не часто, а регулярно. Действительно, где после трудного и часто трудового дня зацепиться языками, всласть поскандалить, обсудить новости типа: кто на ком, а зачем…? Опять же, и вопросы кулинарии волновали народ. Ведь во дворе имелась добрая традиция: если блюдо обсуждалось, и кто-то брался его готовить, то дегустация была всеобщей, а вкусно покушать любили все. Даже Межбижер, который, впрочем, предпочитал любым деликатесам пончики с повидлом. - Шо ты расселся, как вареник! – упрекнула повышенно толстая мадам Берсон тщедушного Межбижнра, после
Все время я мужчинам все порчу, когда с ними в кафе иду, или в ресторан. Кому - брюки, кому - жизнь, а кому - мечты и систему ценностей.
Вот пошли мы тут с одним мужчиной в кафе. Знала, что я ему что-нибудь обязательно испорчу, но не смогла отказать. Я редко бываю в том кафе, а там потрясающие гребешки с манго, и чизкейк с соленой карамелью и орешками. Пошла, короче .
Мужчина и гребешки были выше всяких похвал. Сразу видно, что сковородка разогрета как следует. И сливочное масло не горит, а кипит тихонько , и оттого корочка золотистая на гребешках и на манго. И присолены они потом, по готовности, и манго под крышкой доведено как нужно. А мужчина сидит тихо и ест салат. Идеальный вечер.
Радую