Невероятно, но факт!
На днях самой известной российской отшельнице Агафье Лыковой исполнилось 80 лет. Она с рождения живет на заимке в тайге и отказывается переезжать поближе к цивилизации.
Семья Агафьи Лыковой относилась к староверам и стала отшельнической в конце 30-х годов прошлого века. Скрываясь от властей, отец Агафьи, Карп Осипович, вначале увел семью: жену Акулину, сына Савина и дочь Наталью, на Верхнюю Кержакскую заимку, а затем решил и вовсе уйти вглубь тайги, там же родились Дмитрий и Агафья.
Долгое время о Лыковых никто не знал, пока в 1978 году на них не наткнулись геологи, проводившие в тех краях изыскания. Известность Лыковым принесли статьи писателя и журналиста Василия
Почитаем..
СТАРУШКА С ПОРТРЕТОМ
Какой бы старой она ни была, она всё ещё скучала по отцу. И сейчас лежала и смотрела то на мелькающие кадры телеэкрана, то на его фото, висящее прямо над её кроватью.
Сколько ей было, когда он ушел на фронт? Всего-то шесть. А она его помнила. Помнила, как он говорил ей: "Ты – мое дыхание."
А ещё хорошо помнила их переезд, как они перебирались из деревни в Иваново, как ехала она у него на коленях, а его крепкие руки держали её на ухабах. Тогда ей было ещё меньше.
С войны он не вернулся. Все, что осталось у них, это пара писем, и этот вот фотокадр. Нет, ещё медаль, которую вручили уже маме гораздо позже.
Отец был незримой поддержкой всю ее жизнь. Она ча
Почитаем...
ДОРОГА ДОМОЙ
Никогда не забуду то морозное ноябрьское утро. Нас эвакуировали из блокадного Ленинграда, отправляя в далекий Вятский край. Я не желал уезжать из города, мне не хотелось покидать родные улицы, хоть и приобретшие пепельный цвет. «Придет весна и все будет, как прежде», — думал я. Я представлял, как мы с ребятами снова будем гонять голубей во дворе колодце, забираться на чердаки чужих домов и вслух читать стихи с крыши, посылая слова с ветром в далекие страны.
— Ваня, почему ты до сих пор не уложил свои вещи? — спросила мама.
Ее уставший, измученный вид лишь добавлял злобы в мою пламенеющую грудь.
— Я никуда не поеду, — я отвернулся к окну, — фашисты сюда все равно не