"Шедшие впереди заставляли его молчать; но он ещё громче кричал: Сын Давидов! помилуй меня! " (Лк.18: 39) ВАРТИМЕЙ Сидел у дороги с разжатой ладонью: -Подайте, кто может, слепому на хлеб. Не крик, только шёпот. И редко кто тронет Слепца за плечо, наклоняясь к земле. Нечастыми были людей подаянья, Не каждый слепого хотел замечать, Не каждый к слепому имел состраданье, Не каждый войти мог в чужую печаль. Слепой у дороги. Он милости просит. А люди все -- мимо. Что им до слепца? Торопятся. Ветер шаги их уносит. Слепой им вослед не поднимет лица. И так – день за днём. Позавидовать трудно: Не жизнь, а сплошное мученье и мрак. Но вот – голоса, шум толпы многолюдной. Слепой вдруг почу
"Шедшие впереди заставляли его молчать; но он ещё громче кричал: Сын Давидов! помилуй меня! " (Лк.18: 39) ВАРТИМЕЙ Сидел у дороги с разжатой ладонью: -Подайте, кто может, слепому на хлеб. Не крик, только шёпот. И редко кто тронет Слепца за плечо, наклоняясь к земле. Нечастыми были людей подаянья, Не каждый слепого хотел замечать, Не каждый к слепому имел состраданье, Не каждый войти мог в чужую печаль. Слепой у дороги. Он милости просит. А люди все -- мимо. Что им до слепца? Торопятся. Ветер шаги их уносит. Слепой им вослед не поднимет лица. И так – день за днём. Позавидовать трудно: Не жизнь, а сплошное мученье и мрак. Но вот – голоса, шум толпы многолюдной. Слепой вдруг почу