Бьётся в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза,
И поет мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.
Про тебя мне шептали кусты
В белоснежных полях под Москвой.
Я хочу, чтоб услышала ты,
Как тоскует мой голос живой.
Ты сейчас далеко-далеко.
Между нами снега и снега.
До тебя мне дайти не легко,
А до сметри - четыре шага.
Пой, гармоника, вьюге назло,
Заплутавшее счастье зови.
Мне в холодной землянке тепло
От моей негасимой любви.
Мне в холодной землянке-е тепло
От моей негасимой любви-и-и-и
1941, Алексей Сурков
По следам «ромовой бабы». Как в России появились современные куличи.
«Во всю внешнюю стену столовой протянулся пасхальный стол более сажени длины. Он накрыт белоснежной скатертью, а на нём... Боже мой, чего только на нём не было!.. По самой середине, стоймя, прислоненный к стене (вот, как ставят картины) помещался «пляцек» – четырёхугольное сдобное печенье в руку толщиною. К пляцку справа и слева теснились, словно нежные и стройные одалиски к своему султану, с полдюжины «баб» разного сорта и консистенции (ещё несколько имелось в резерве – в кладовой!). Верхи их были покрыты белою или розовою сахарною глазурью с инкрустациями из варёных в сахаре фруктов и изящнейшими разводами из разноцветно