Сыну 4 года. Сидит в ванне. Подозрительно долго не слышу ни воплей, ни грохота, ни песнопений: полная тишина. Любая мама знает, что, если ребенок долго молчит, значит, или что-то случилось, или пакостит. Пошла на разведку. Захожу — сидит. Изучает собственную анатомию. Растянул хозяйство в разные стороны, вид сосредоточенный, насупленный, ребенок усиленно что-то соображает (естественно, ему не до шуток: тема-то серьезная).
Наконец поднимает на меня глаза и изумленным голосом восклицает:
— МАМА!!! У меня там — ШАРИКИ!!! (вот это находка, елки-палки).
— Это, сын, не шарики, это яички (тоже делаю умное лицо — я ж помню: тема серьезная, не повод для шуток).
5 минут осмысления, потом в полном
Моцарт в легком опьяненье
Шел домой.
Было дивное волненье,
День шальной.
И глядел веселым оком
На людей
Композитор Моцарт Вольфганг
Амадей.
Вкруг него был листьев липы
Легкий звон.
«Тара-тара, тили-тики,-
Думал он.-
Да! Компания, напитки,
Суета.
Но зато дуэт для скрипки
И альта».
Пусть берут его искусство
Задарма.
Сколько требуется чувства
И ума!
Композитор Моцарт Вольфганг,
Он горазд,-
Сколько требуется, столько
И отдаст…
Ox, и будет Амадею
Дома влет.
И на целую неделю —
Черный лед.
Ни словечка, ни улыбки.
Немота.
Но зато дуэт для скрипки
И альта.
Да! Расплачиваться надо
На миру
За веселье и отраду
На пиру,
За вино и за ошибки —
Дочиста!
Но зато дуэт для скрипки
И альта!
Давид Сам
Когда душа твоя
устанет быть душой,
Став безразличной
к горести чужой,
И майский лес
с его теплом и сыростью
Уже не поразит
своей неповторимостью.
Когда к тому ж
тебя покинет юмор,
А стыд и гордость
стерпят чью-то ложь, —
То это означает,
что ты умер…
Хотя ты будешь думать,
что живешь.
•Андрей Дементьев
«Меня везли на кресле по коридорам областной больницы.
- Куда? – спросила одна медсестра другую. – Может, не в отдельную, может, в общую?
Я заволновалась.
- Почему же в общую, если есть возможность в отдельную?
Сестры посмотрели на меня с таким искренним сочувствием, что я несказанно удивилась. Это потом я узнала, что в отдельную палату переводили умирающих, чтобы их не видели остальные.
- Врач сказала в отдельную, – повторила медсестра.
Я успокоилась. А когда очутилась на кровати, ощутила полное умиротворение уже только от того, что никуда не надо идти, что я уже никому ничего не должна, и вся ответственность моя сошла на нет. Я ощущала странную отстраненность от окружающего мира, и мне бы