не чувствуя себя в пустой стране я странствовал по воле провидения во вспышках человеческих чудес тогда никто не слышал о войне ни доброго ни злого гения не прятал лес теперь давно сидят все по домам в окне базар налоги и невзгоды и кости пустырей историю писать учил дюма рабы пера взялись за огороды за рубероид за пырей нам надо жить сказал один поэт и ангелам куда-то надо деться не каждый может труп зарыть остался свет в котором зябнет детство с цветком внутри горы
из черного квадрата туманом тьмы время ли замутило реторту воображения или японский мим рассмеялся печалью дня возвращая смысл себя рассыпала украшением на неисчислимых зеркал меня обручальным кольцом обещал любить слава стёрла мел обещаний ссоры упрёки и сожалений ряд экран играл королевский гамбит акварельными пятнами в окнах герани смущением украшали зря разменял валюту своих потерь не всё ли равно ты сама или тебя убили или малевич украл фон на перекрёстке вер голубей мира чёрные эскадрильи углем штрихуют сон
старая любовь не умирает я бы и сейчас тебя любил ты ушла став тенью моего сознания мы были молоды не тревожились лучше узнать друг друга осталась только роза подобранная на асфальте кто-то потерял или бросил дурной знак мы расстались полные сожалений
я безработный переворачиватель пингвинов весь в снежном песке страна прости на крейсере ты бамбина песенка на французском языке время в горсти когда из жерл вылетает пламя зелёные тени падают в ров в котором не растёт трава мы с тобой в бесконечной драме проваливаемся в зеро у смерти урвать тихие льды плывут по зеркалу вод по склянкам на военной посуде льдинами лети ко мне и отштампованы ар нуво антарктически неизменных судеб встретим холода гнев
каталось солнце улицей пустой все выполнили то что задавали и стали за черту простой исход из рая снился нам едва ли так лесбии в стихе сказал катулл о бедность лучших образов ума ты истощила склад воображенья и артефактов овощи гниют не от того ль гефест всю жизнь хромал судьба бедром родившихся блаженных которые то молятся то пьют и вот я поднимаю свой фиал чтоб нам забыть приблуды равноправья не бог нам нужен но ветеринар в пустой земле в которой свет упал на разноцветный гравий не осложнённых кармою сансар
в серебряной фольге изображая шоколад она вошла в седые будни и пьяный закричал вернись как из стихов набокова толпа бесшумно шла и мандолин серебряные слюни стекали вниз я помню этот миг повёрнутых столов стоп кадр и звук когда упали кости бог словно бармен пристально взглянул пространство оказалось ей мало оно свернулось точкою в наркозе и нож пырнул свет золотой плеснул через портал скорбь продолжалась несколько мгновений задёрнув память оживлённых штор но так бездарно клавишей стучал и отзывался подлостью сомнений под рёбрами мотор