Белокурый мальчонка вприпрыжку бежал рядом с молодой женщиной, все пытаясь ухватиться за ее руку. Та же только одергивала ее, бормоча про себя:
– И где ты только взялся на мою голову? Родился, чтобы мешать мне жить.
– Мама, а когда мы вернемся, ты прочитаешь мне сказку о кузнечике?
– Бедный мальчишка,– сокрушались окружающие, – глупенький не знает, что она ведет его в детдом.
Когда мальчик подрос и смог навещать мать, он старался как можно чаще проводить с ней свое время. Нередко подросток находил мать в пьяном угаре, вызывал скорую, и пока ехали врачи нежно гладил ее руку и целовал грязную щеку:
– Зачем же ты так, мамочка? Потерпи, все будет хорошо.
– Ненормальный ребенок, да просто г
Белокурый мальчонка вприпрыжку бежал рядом с молодой женщиной, все пытаясь ухватиться за ее руку. Та же только одергивала ее, бормоча про себя:
– И где ты только взялся на мою голову? Родился, чтобы мешать мне жить.
– Мама, а когда мы вернемся, ты прочитаешь мне сказку о кузнечике?
– Бедный мальчишка,– сокрушались окружающие, – глупенький не знает, что она ведет его в детдом.
Когда мальчик подрос и смог навещать мать, он старался как можно чаще проводить с ней свое время. Нередко подросток находил мать в пьяном угаре, вызывал скорую, и пока ехали врачи нежно гладил ее руку и целовал грязную щеку:
– Зачем же ты так, мамочка? Потерпи, все будет хорошо.
– Ненормальный ребенок, да просто г
Когда взошло твое лицо
над жизнью скомканной моею,
вначале понял я лишь то,
как скудно все, что я имею.
Но рощи, реки и моря
оно особо осветило
и в краски мира посвятило
непосвященного меня.
Я так боюсь, я так боюсь
конца нежданного восхода,
конца открытий, слез, восторга,
но с этим страхом не борюсь.
Я помню — этот страх
и есть любовь. Его лелею,
хотя лелеять не умею,
своей любви небрежный страж.
Я страхом этим взят в кольцо.
Мгновенья эти — знаю — кратки,
и для меня исчезнут краски,
когда зайдет твое лицо…Евгений Евтушенко