Семнадцать сыну. В первый раз напился. Пришёл под утро. Мама не спала. - Мамулечка, я кажется влюбился! Я пьян от счастья! Кругом голова! - Не пей, сынок! Ни с горя, ни от счастья! Не пей ни с кем! Нигде и никогда! Когда ты пьян - себе ты не подвластен! - Ну мама! Я ж разочек! Ерунда! Но в день рожденья он напился снова. И в Новый год. В февраль, И в март, и в май. То было ему попросту хреново, То счастье выливалось через край. А мать его ждала, переживала, Ругала и просила не кутить. От боли её сердце полыхало, А сын всё обещал: - Не буду пить! И вот мальчишку в армию забрали. Скучала мама и ждала звонков. Сынок звонил, твердил ей обещанья Избавиться от пагубных оков. - Вот я вернусь,
Семнадцать сыну. В первый раз напился. Пришёл под утро. Мама не спала. - Мамулечка, я кажется влюбился! Я пьян от счастья! Кругом голова! - Не пей, сынок! Ни с горя, ни от счастья! Не пей ни с кем! Нигде и никогда! Когда ты пьян - себе ты не подвластен! - Ну мама! Я ж разочек! Ерунда! Но в день рожденья он напился снова. И в Новый год. В февраль, И в март, и в май. То было ему попросту хреново, То счастье выливалось через край. А мать его ждала, переживала, Ругала и просила не кутить. От боли её сердце полыхало, А сын всё обещал: - Не буду пить! И вот мальчишку в армию забрали. Скучала мама и ждала звонков. Сынок звонил, твердил ей обещанья Избавиться от пагубных оков. - Вот я вернусь,