Сегодня девять дней с момента смерти нашего подопечного Глеба Воробьева. Это последний большой материал о нем. Безусловно, мы будем помнить о Глебе и упоминать о нем не раз, но писать отдельно больше не будем. Семья Глеба остается на связи с нами, и бередить их рану мы не хотим. Несколько дней мы вообще не могли говорить о произошедшем. Мы совсем не кисейные барышни и прекрасно понимаем, что всех спасти невозможно. И, тем не менее, каждая потеря это удар, это боль. Я не могу передать боль семьи Глеба, если нам больно до онемения, то им в миллион раз больнее. Итак, в последние дни прошлого года к нам обратилась мама Глеба, с очень неопределенным запросом. Мы отсмотрели все документы, подклю
Дети не должны умирать. Вообще. А тем более — так мучительно. Пять лет назад семья потеряла Глеба Корякина. Это была первая смерть подопечного за всю историю нашего существования. Глеб умер 13 мая. После того, как вышел из комы и начал поправляться. Спустя пять лет, с разницей в два дня, 15 мая, ушел из жизни Глеб Воробьев. И тоже тогда, когда его состояние начало улучшаться. Он набирал вес, реагировал на музыку, слова. Мама выводила его гулять. В день его смерти они гуляли. Эти дети, оба Глеба, должны были жить. Их семья, мы, вы, а главное — они сами — цеплялись за жизнь. До последнего. В случае с Глебом Корякиным, мы опоздали на пять лет. В случае с Глебом, на три. Если бы они поступил