У одной леди была домашняя змея, которую она очень любила.

Змея была около 2 метров в длину и однажды просто перестала есть. После нескольких недель попыток, женщина так и не смогла заставить змею поесть. Женщина отвезла змею к ветеринару и объяснила свою ситуацию.
Ветеринар отвечает:
«Я вижу… Ваша змея спала с Вами по ночам или прижималась очень близко и потягивалась?»
Женщина ответила:
«Да. Каждый день, и мне так грустно, что я не могу помочь ему почувствовать себя лучше».
Ветеринар говорит женщине:
“Мэм, Ваша змея не больна. Она готовится съесть Вас. Он измеряет Вас каждый день чтобы знать, насколько большой она должна быть. Она не ест, поэтому у нее не достаточно места для переваривания Вас. ”
Мораль истории:
Распознайте змей вокруг Вас. Намерения каждого не чисты.
То, что они кажутся Вам близкими, не означает, что их намерения не заключаются в том, чтобы сожрать Вас.
Некоторые люди не МОЛЯТСЯ за Вас. они ОХОТЯТСЯ на Вас!!

Я знала, что ты приедешь.

– Ты зачем ее сюда притащил? Нервы мне потрепать? А ничего, что я ребенка жду? Твоего ребенка!
Анютка зажала уши ладонями и одновременно постаралась стать незаметной. Женщина продолжала бушевать. Николай, растрепанный, с красным лицом, выскочил из кухни, схватил с вешалки куртку и выбежал из квартиры, громко хлопнув дверью.
– Пошла вон отсюда! – в дверях появилась красивая женщина с большим животом.
Девочка, как была, в тапочках и платье, так и выскочила на лестничную площадку.
***
Семь лет назад Николай, тогда молодой специалист, только закончивший медицинский институт, приехал в районный центр К. Юношей двигало желание помогать больным людям, ведь по диплому он был врачом-терапевтом. Главврач местной поликлиники, куда Николай пришел устраиваться на работу, на секунду потеряла дар речи.
– Из Москвы? После института? – женщина вскочила с кресла, села обратно. – А две ставки возьмете?
Так на попечении Николая оказалось почти тысяча человек. Есть такое выражение: «потянулись серые будни». Так вот – это не про работу Николая. Рабочие дни мелькали, как разноцветные стеклышки в калейдоскопе.
Тем удивительней было услышать от главврача:
– Николай, ты в отпуск не собираешься?
– Какой отпуск? – молодой человек заполнял карточки больных, не поднимая головы.
– Ты десять месяцев отработал, пора заявление на отпуск писать.
– Так на улице сентябрь уже… Зачем отпуск в октябре?
– По закону положено. Отработал одиннадцать месяцев – иди в отпуск. Пиши заявление.
***
Машенька родилась и выросла в К. Она любила свой крохотный городок всем сердцем: старинные церквушки, полуразрушенные барские особняки, тенистые улочки, полноводная река, разделившая город на две части, и люди – приветливые, радушные. После окончания школы Мария поступила в местное педучилище, а после его окончания устроилась работать в детский сад воспитателем.
Та осень выдалась ранней, дождливой и холодной. Отопление еще не включили, в зданиях была сырость и промозглый холод. Детишки в младшей группе детского сада заболевали один за другим. Воспитатели и нянечки держались из последних сил, но и их выкашивала простуда.
Утром Мария поняла, что пришел и ее черед: горло першило, голова болела, ломило суставы, навалившаяся слабость не давала даже подняться с постели. Градусник равнодушно показал 38,80. Идти на работу с такой температурой нельзя. Девушка из последних сил дошла до соседки тети Вали и попросила вызвать врача на дом.
– Ох, милая, вызов-то приму, – регистратор тяжело вздохнула. – Но доктору нашему не разорваться. Пей больше жидкости и жди.
***
Количество вызовов на дом в последний перед отпуском рабочий день привело Николая в ужас. К вечеру ноги гудели, спина и плечи ныли, желудок сводило от голода. До небольшого особнячка на окраине, перестроенного в жилой дом, он добрался уже затемно. Вызов был последним, больной значилась молодая девушка. Николай не очень торопился, подозревая, что какая-нибудь студентка не хочет ходить на учебу, поэтому и вызвала врача.
На звонок никто не вышел, но дверь оказалась не заперта. В тихом городке это была не редкость. Николай прошел вглубь квартиры, окликая хозяев. На кровати лежала молодая девушка: лицо горело, волосы растрепались, губы запеклись. Хриплое дыхание было слышно даже без фонендоскопа.
– Девушка, – Николай слегка потряс ее за плечо. Даже через ткань ощущался жар.
Девушка открыла глаза. «В сознании!» – молнией пронеслась мысль.
– Мария Павловна? – короткий подтверждающий кивок. – На что жалуемся?
– Горло, – прошептала Маша. – Так еще никогда не болело. И температура…
Налет на миндалинах, увеличенные лимфатические узлы, высокая температура и стремительное развитие болезни указывали на ангину.
– Я выпишу антибиотики, жаропонижающее, полоскания, – Николай быстро выписал рецепт. Задумался на секунду. – Есть кому сходить в аптеку?
– Нет, – прошептала Маша. – Я живу одна.
– Где ближайшая аптека?
– Через два дома…
Николай спустился на улицу, купил лекарства, в магазинчике взял два лимона и вернулся в квартиру. Дал девушке таблетку, подогрел воду, налил в банку и выжал туда половинку лимона.
– Через полчаса выпьешь жаропонижающее, – поставил на стол банку. – И это надо все выпить, пока теплое. Антибиотики принимай три раза в день, жаропонижающее – по мере необходимости. И пей больше, там еще лимоны остались.
– Зачем вы... – девушка попыталась приподняться на постели. – Я вам деньги верну… Спасибо.
– Поправляйся.
***
Николай и Мария встретились через десять дней на центральной площади городка. Девушка после болезни прогуливалась по улице, молодой человек, не имевший в городе близких друзей, откровенно скучал в отпуске.
– Как вы себя чувствуете? – дежурно поинтересовался Николай.
– Спасибо, вы меня спасли.
Больше тем для разговора не было, молодые люди испытывали неловкость.
– А давайте посидим в кафе, – Николай сам удивился своему предложению. Что-то привлекало его в этой девушке.
– Давайте, – Машенька улыбнулась.
И они начали встречаться. Мария показывала местные достопримечательности, рассказывала легенды о старинных особняках и приведениях, в них живущих. Николай приглашал девушку в кино, кафе, на каток.
***
Стремительно пронеслись осенние и зимние месяцы, растаяли мартовские сосульки, и вот уже расцвела на газонах мать-и-мачеха.
Николай встретил девушку с огромным букетом роз.
– Сегодня полгода, как мы встречаемся!
– А мне кажется, что я знаю тебя всю жизнь, – глаза девушки сияли.
В этот вечер Николай впервые остался у Марии.
***
– Николай Иванович, тут женщина звонит. Говорит, что ваша мать.
Молодой человек взял трубку.
– Коля, Коля! Я еле тебя нашла! – в голосе матери слышались истерические нотки.
– Мама, здравствуй. Что случилось?
– Папа в больнице, инфаркт, состояние тяжелое. Срочно приезжай!
Николай перед отъездом успел забежать к своей Машеньке.
– Я вернусь, солнышко. Папе станет полегче, и вернусь.
***
Отцу Николая лучше не становилось, да еще и у мамы на нервной почве случилось обострение гастрита. Николай разрывался между болеющими родителями, при этом звонил то в детский сад, то соседке тете Вале, чтобы хоть пару минуток поговорить с любимой.
Телефонный звонок, раздавшийся в московской квартире, изменил жизнь мужчины:
– Николай Иванович, это – главврач поликлиники города К., – голос был смутно знаком. – Вы все еще числитесь у нас на работе на двух ставках, хоть за два месяца ни разу не появлялись на рабочем месте... Я вынуждена вас уволить.
Вечером Николай позвонил соседке и попросил Машу к телефону.
– Родная, я очень скучаю. Так хочу тебя увидеть хоть одним глазком! Мне пришлось уволиться. Но я найду здесь работу и обязательно заберу тебя.
– Я тоже очень соскучилась, Коленька.
Маша положила трубку и перевела дыхание.
– Опять не сказала? – Валентина Григорьевна осуждающе посмотрела на девушку.
– Если я ему нужна, то он приедет. А если нет, то и говорить незачем.
Мария погладила округлившийся живот и вышла из квартиры, глотая слезы.
***
Столичный ритм жизни, поиск работы, новый коллектив крупной городской больницы и новые обязанности, уход за родителями затянули Николая. Иногда по ночам он вспоминал свою Машеньку. Несколько раз звонил тете Вале, но сначала телефон не отвечал, а затем мужской голос ответил, что такие здесь не живут.
Через два года после устройства Николая на работу в больнице появилась новая медсестра. Яркая внешность, эффектная фигура и прелестное личико привлекали внимание мужской половины коллектива и вызывала зависть у женской. Но Анжела с первого дня была увлечена только Николаем. Для него она надевала вызывающе короткие платья и огромные каблуки, для него приносила свежайшую выпечку, для него мурлыкала популярные песни про любовь, сидя в ординаторской. Но Николай, ровно относившийся и к молоденьким медсестрам, и к пожилым санитаркам, не обращал на старания девушки внимания.
Новогодний корпоратив, устроенный силами сотрудников, затянулся. Николай, равнодушный к алкоголю, в тот вечер позволил себе сначала несколько бокалов шампанского, затем пару стопок водки, а затем... утром он проснулся с больной головой в незнакомой квартире, и абсолютно не помнил, как здесь оказался.
Дверь в комнату открылась и вошла Анжела. Девушка была босиком, в коротеньком халате и с распущенными волосами.
– Дорогой, ты просто ненасытный зверь! – Анжела попыталась погладить мужчину по груди.
Николай отвел ее руку:
– Извини, мне жаль, но это была ошибка.
– Ошибка?! Вчера ты так не думал!
Николай поспешно собрался и уехал домой. Через месяц Анжела остановила его в коридоре больницы:
– Николаша, у нас будет малыш, я беременна. Ты рад?
Николаю потребовалась пара месяцев, чтобы переосмыслить произошедшее и принять решение.
– Анжела, ребенок не виноват, ему нужен отец. Я подготовлю комнату для малыша, и ты переедешь ко мне.
– Ты делаешь мне предложение? – кокетливо переспросила девушка. – У нас будет свадебное путешествие? Где мы будем покупать кольца?
– Подожди, пока мы говорим только о малыше, который должен родиться.
– Хорошо, – Анжела скромно опустила глаза. Меньше всего в этот момент ей хотелось, чтобы Николай догадался о ее мыслях.
***
Междугородний телефонный звонок разорвал тишину комнаты.
– Николай Иванович, это я, Валентина Григорьевна, – давно забытый голос пробивался через помехи. – Вы помните? Соседка Машеньки из К.
Николай прислонился к стене, чтобы унять дрожь в теле. Забытые воспоминания нахлынули и оглушили.
– Алло, алло! Коля, вы слышите?!
– Да, – Николай судорожно сглотнул.
– Машенька уже неделю, как пропала. От меня заявление в милицию не принимают.
– А я-то при чем? Не понимаю.
– Машеньки нет, мне на работу надо, а Анютку девать некуда, – скороговоркой объясняла женщина.
– Я ничего не понимаю. Что вы от меня хотите?
– Машенька так и не сказала? Анечка – ваша дочь.
– Что?!
***
Через неделю, ранним утром, в квартиру Николая позвонила пожилая женщина в простеньком пальто. За руку она держала малышку лет пяти. Даже при беглом взгляде на ребенка было очевидно ее внешнее сходство с Николаем.
Через час уставшая малышка спала на диване, а Валентина Григорьевна и Николай беседовали на кухне.
– Машенька тебя очень ждала. Приходила ко мне, садилась у телефона и ждала. Говорила, если любишь, то обязательно приедешь за ней.
Николай до хруста сжимал кулаки, смотрел сухими глазами в окно и вспоминал…
– А потом родилась Анечка. Мы с Машенькой решили съехаться. Ее однокомнатную и мою крохотную двушку обменяли на большую двухкомнатную в центре. У нас очень хорошо – светло, рядом детский садик, поликлиника, парк.
– Я звонил, искал…
– Машенька не хотела уезжать, но Анечке там лучше. В садик устроили, подружки появились. А потом Маша пошла на работу и не вернулась. У меня в милиции заявление не приняли – сказали, что я не родственница.
– Куда же она могла деться?
– Не знаю… Не могла она Анечку бросить. Ко мне уже участковый приходил. Сказал, если Маша не найдется, то девочку в детский дом заберут.
– Что же делать?
– Коленька, установи свое отцовство! Фактически у Анечки будет отец, и ее уже не заберут. А жить она будет у меня.
***
Вечерним поездом Валентина Григорьевна вернулась в К., Анечка осталась в квартире Николая. Они быстро нашли общий язык и мирно играли, пока от подруги не вернулась Анжела…
***
Николай на улице судорожно выкурил две сигареты подряд и вернулся на лестничную площадку. Тихие всхлипы привлекли его внимание. Анечка сидела прямо на ступеньках и плакала, вытирая слезы кулачком. Николай подхватил ребенка и кинулся в квартиру.
– Чтобы завтра же ее здесь не было! – Анжела аж притопнула в гневе ногой.
– Ты не забыла, что это – моя квартира? И Анечка – моя дочь!
Вдруг Анжела вскрикнула, побледнела и осела на диван.
– Скорую! Мне плохо!
– К нам в больницу поедешь, я уже договорился.
***
Хоть Николай и не испытывал нежных чувств к Анжеле, но рождение ребенка – это всегда трепетно и волнительно. В больнице уже знали, что у Николая Ивановича ночью родился сын. Утром сотрудники как-то вяло поздравляли коллегу, косились и перешептывались.
Пользуясь служебным положением, Николай прошел в детское отделение. По огромным глазам детской медсестры мужчина понял, что с ребенком что-то не так. В кроватке лежал крепенький малыш с откровенно азиатским разрезом глаз, черными волосиками и желтоватым цветом кожи. Так сложилось, что в роду Николая никогда не было азиатов. Анжела также обладала славянской внешностью и русыми волосами.
***
На следующий день Николай взял отпуск за свой счет и уехал с Анечкой в К. Их встретила взволнованная Валентина Григорьевна.
– Коля, я обзванивала больницы. В соседнем городке две недели назад в больницу привезли девушку без сознания. Судя по травмам, ее сбила машина, а затем завезли в лес и бросили умирать. Девушка пришла в сознание, но у нее амнезия.
– Едем! Прямо сейчас!
Дорога заняла почти два часа. В крохотной палате на койке, застеленной стареньким бельем, лежала девушка с перебинтованной головой. Услышав шум, она открыла глаза.
– Мама! – Анечка вырвала руку и кинулась к кровати.
Мария нахмурила лоб, прищурилась, вглядываясь в лицо Николая.
И вдруг глаза ее широко распахнулись:
– Я знала, что ты приедешь.
---
Зоя Сергеева

Обновка.

Недeлю назaд, вoзвращаясь с рабoты, замeтил вoзле своего подъезда на лавoчке нашу соседку-пенсионерку в новом берете.
Старушка очень ядoвита на язык, всем сосeдям раздавала замечания направо-налево.
Я у неё почему-то был в «особом почёте».
Мнe ни разу не удавалось прoскользнуть мимo без каких-либо кoлкостей с её стoроны.
Ей мeшало всё: звyки из нашeй квapтиры, моя машина, припаркованная на стоянке непoдалеку, мои собаки и дeти, грязь на моей обуви весной...
Старался не отвечать, нo настроение падaло от таких встpeч.
Бабулька меня замeтила и уже гoтовила гневную речь.
«Сейчас начнется», — уныло подyмал я, шагaя к пoдъезду.
Но вдpyг у меня мгнoвенно созрел коварный план, как атаковать злобную соседку.
— Добрый вечeр, Анна Иванoвна! — сказал я, приближаясь, и, не давая вoзможности ей открыть poт, продолжил: — Вaм удивительно идёт этот берет. Вы в нем так похорoшели! И даже похoжи на киноактрису, эту... Как её? Любoвь Орлову!
Бабyся прибaлдела и завucла.
Через несколько секунд она захлопала глазaми, смущённо улыбнулась и замахала руками:
— Да ну, скажитe тoже! Орлова! — Соceдка захихикала, совсем как школьница, прикрывaя рот рукой.
Я, удoвлетворённый эффeктом, кuвнул:
— Да тoчно, очень пoxожи! — И, слeгка нагнувшись к ней и понизив голoс, дал контpoльный выстрел в гoлову:
— А вы замeтили, как на вас пoсматривает дедoк из соседнего пoдъезда?
Этo была побeда по всем фрoнтам!!
Стаpyшка в полнoм ауте тихoнько осталaсь сидеть на лавoчке, а я вошeл в пoдъезд.
Сегодня, пoпивая чаёк, смoтрю в окнo и вижу нeвообразимое!
Дeдок из соседнего подъезда и нaша сосeдка Анна Ивановна, yлыбаясь дрyг другу, под рyчку чешут куда-то со двoра. УПС!!
Похоже, я случaйно сoздал новую ячeйку общeства.

Жили-были...

Прожили Степан да Марья сорок лет, шесть месяцев, две недели и ещё двенадцать часов до полудня душа в душу. Детей подняли, как тесто, испекли ладненькими, а дальше они сами дорогу, как Колобки, нашли. И внучат деду с бабкой, в отличие от круглого фаталиста, на радость народили.
Всё, вроде, как положено, Степан да Марья исполнили. Дом построили и кооперативную квартиру. Машину склепали. Сад, огород заложили, баньку поставили. Курочек завели, яйценосных. Пожили вволю. Сами в дому деревенском, а дети и внуки вшестером в трёхкомнатной квартире, построенной по технологии заливки монолитного бетона. Не фонтан, конечно, но детям и такая за счастье. Тут бы, как в сказках сказывается, и помереть старикам в один день.
А вот хрен им всем. С чего это Степану и Марье помирать в шестьдесят семь и шестьдесят пять соответственно?
Можно сказать, жизнь только начинается. Баночек с огурчиками солёными, грибками маринованными, ягодой сырой всевозможной, с сахаром провёрнутой, компотами полным-полно. Мята и жасмин для чаёв насушены, лист смородиновый и малиновый. Укроп с петрушкой солью пересыпаны. В морозилке клюква, грибы отварные, по пакетам разложенные. Муки мешок, дрожжей пачка, для хлебопечки подготовленные. Дров на два года вперед напилено, наколото. Печка в бане новая поставлена. Ремонт в доме сделан, навес типа патио построен , чтобы подворье не заносило и не заливало. Водка на калине настояна, охлаждена, для гостей, неожиданно подъехавших, да и самим для здоровья и сугреву.
И взять в этот момент и помереть в один день? Сесть в машину и вместе с обрыва съехать? Или запереться в доме и поджечься? Или в дырявой лодке на середину озера выплыть, напившись предварительно снотворного? Ради чего? Чтобы статистике смертности соответствовать?
А мы разве не сами статистику пишем, корректируем, решили Степан да Марья. И правильно. Пусть живут. Вон они, снег чистят, детей из города ждут. К концу выходных баночек и пакетов в запасах явно поубавится. Так ради этого и старается Марья летом-осенью, радостно думает Степан, на всякий случай пряча литровку настойки в потайное место. Некогда помирать-то.
© Copyright: Леонид Блох