СОН.
Ты приснился мне снова, на пятницу в ночь.
Вот и верь после этого в вещие сны.
Вроде, незачем вновь воду в ступе толочь,
Превратилась вода в лёд до самой весны.
Ни к чему ворошить, всё я знаю сама.
И надежда устала, и веры уж нет.
Почему же схожу до сих пор я с ума,
Лишь в толпе промелькнёт твой/чужой силуэт.
И собьётся дыхание и сердце не в такт.
И захочется скрыться в потоке людском.
Всё опять не по нотам, всё криво, не так,
Как по серому дню ярко-жёлтым мазком.
На унылой картинке ты – солнечный луч.
Мне не надо назад, я не спорю с судьбой.
Мир бы солнца не ждал, если б не было туч,
Может, солнца и не было, будь я с тобой…
Эх, заносит опять на крутом вираже,
Сно
А ПОТОМ Я УМЕР. НОЧЬЮ. ТИХО. ВО СНЕ...
Из детства я почти ничего не помнил. Только вот одно. Вечер, наверно, ночь. Я должен спать, а не сплю. Мы с мамой живем в однушке на метро Аэропорт. Моя часть комнаты – отгорожена стенкой – стенка из лакированного темно-коричневого шкафа. Когда его нижняя дверка чуть приоткрыта, то она отражает телевизор, который включен в маминой части комнаты. Мне смотреть телевизор нельзя, но чуть приоткрыв лакированную дверцу шкафа, я смотрю его отражение.
Ночь. Работает телевизор. У нас всегда работал телевизор. Я смотрю его отражение в чуть приоткрытой дверце. А мама не смотрит, она здесь, у меня в половинке, за секретером. Пишет. Лампа освещает её лицо. Мам