Рабочий фрагмент повести "Дыхание Зла", посвящённой времени оккупации немецко-фашистской армией станицы Суворовской. __________________________________________ Когда к площади привели схваченных партизан и поставили лицом к станичникам Шольц объявил амнистию тем, кто отречётся от партизанщины и перейдёт на сторону германской армии. Все тридцать семь человек не пошевелились. Шольц ещё раз повторил своё условие. И вновь партизаны молча смотрели на него. Немцы выжидали. Станичники сходились к площади, про себя проклиная оккупантов. Никто не принимал их с открытым сердцем, даже сторонники понимали, что пришлые ничего хорошего не принесут жителям. К партизанам спустился комендант, знающий русски
Рабочий фрагмент повести "Дыхание Зла", посвящённой времени оккупации немецко-фашистской армией станицы Суворовской. __________________________________________ Последнее утро августа у Слободского началось в начале четвёртого часа. Вместе с тремя румынскими солдатами он поочерёдно заявлялся домой ко всем оставшимся председателям колхозов с заявлениями о заведении уголовных дел. Ефим с упоением обвинял каждого из задержанных в разграблении населения, уничтожении старых устоев и религиозных объектов. На рассвете председателей отвезли в тюрьму, выгрузили у подножья Пятигорского бугра, где содержали преступников. Вслед за главами семей к тюрьме прибежали жёны, дети и иные родственники. Крики, р
Ярко оранжевый закат медленно догорал. Пара серых облаков нерасторопно плыла по небу. Сокол кричал вдалеке. Собачий лай и плач детей доносились из дарьинских хуторов. Дул знойный августовский ветер, пахнущий сеном и зноем. Добравшись до кладбища женщины обомлели. Гул техники гремел в центре. Всюду стояли немецкие грузовики и танки. Солдаты ходили по улицам. Страх путал ноги. Немец не был под Ростовом, как поговаривали - немец занял Суворовку. Вечером станичники возвращались домой с работы, а их встречали озверевшие, грязные и заросшие румыны, грубо командующие на своём непонятном языке. Смятение, страх, горечь и отчаяние сплелись в единый узел и станичники молча останавливались возле оккупан